Жизнь собачья - Магуто Н. (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Лежишь в теши, в ночной дали, одна, как перст судьбы.
Мы любим мир, мы любим жизнь, в людей мы влюблены.
Им не по силам та любовь, что нам сердца сжигает, Когда вся кровь, что в нас бежит, вдруг в жилах закипает.
Когда готовы ради них мы все на свете сделать, Пусть скажут мне: – Умри. Умру. Подумаешь – Что делать?
Вот так. Полежал, подумал и решил. Лариса ее не оставит, не тот она человек. Хорошо, что так все закончилось. Тем более Тося уже не ребенок, к новым хозяевам ей тяжело привыкать.
Пусть поживет у Ларисы, там ей спокойнее будет. Позабудется все со временем, полегчает ей, бедной.
Забрался в кресло, пригрелся и заснул.
Беда
Не знаю, как и рассказать о таком – До сих пор, как вспомню, сердце замирает, плакать хочется. Ну да ладно.
Похолодало уже на улице, дело к зиме близится. Первые снежинки на землю упали. Чисто кругом, бело. Шерстка моя уже отросла, выгляжу я неплохо, – хорошо, можно сказать, выгляжу. И исполнился мне уже год. Справили, как положено. Чарлика пригласили, Лору.
Посидели, поговорили, поели за мое здоровье. Все, в общем, в порядке. Только одно плохо.
Не встречал я ни разу Дези. Где ее водят, ума не приложу. И там искал, и здесь, – все впустую.
Ну, да ладно, что-то я ни о том.
Пришел к нам как-то Чарлик, и Олю с собой привел. Предложили они пойти погулять, в снежки поиграть. Ну, мы с Танюшкой, что – Мы с радостью. Собрались и на улицу. Побежали на канал, там снега полно. Возились, валялись, даже с ледяной горки съехать удалось.
Нагулялись, в общем, на славу. Наконец все мокрые собрались домой. Обернулся я, а Чарлика нет. Тут и девчонки заметили. Куда пропал? Начали его звать, искать. Думали, опять сбежал.
А я чувствую, где-то он рядом, пахнет им. Задрал морду, вгляделся, смотрю, а он невдалеке, на горке за деревом стоит. Я скорее к нему. Они за мной.
Подбегаю, и с возмущением спрашиваю:
– Ты что тут делаешь? Тебя зовут, зовут, а ты не откликаешься. Девчонки все испереживались.
Что ты тут вынюхиваешь? Девочку что ли учуял?
– Какая девочка? – Тут поинтересней – Понюхай, чем пахнет? Я такого запаха еще ни разу в жизни не нюхал – И правда, запах какой-то странный, в нос шибает. Наклонился пониже, – там кастрюля в кустах валяется. Принюхался, – чувствую – нехорошо, дурман какой-то – В сторону отскочил, и говорю:
– Гадость, не нюхай.
– Какая гадость!? Что ты понимаешь!? Мелкий еще, глупый – Обиделся я. Только хотел в ответ какую-нибудь пакость сказать, как девчонки налетели, и давай на Чарлика ругаться. Один раз даже рукавицей по попе дали. Посадили его на поводок и поволокли домой. Погуляли, значит – Но это бы все ничего – Услышал я через пару дней, что занемог он. Есть не хочет, гулять, не гуляет, лежит и чихает. Простыл он после той гулянки. Особенно серьезного ничего нет, но я все же забеспокоился. А еще через два дня его в лечебницу повезли, врачу показать.
Посмотрел он, температуру померил и поставил диагноз: ОРЗ. А Чарлику с каждым днем все хуже и хуже. Честно говоря, у меня и самого какая-то ломота в суставах началась. Как будто все кости болят, и в горле першит от чего-то.
У меня-то все ерунда, а ему совсем плохо. Танюшка от подруги не вылезает. Зареванная каждый день приходит. И, наконец, услышал, вызвали они какого-то врача, самого хорошего.
И обещал тот собаку за три дня на ноги поставить. Танюшка ожила, надежда появилась. День, два, думает, и все пройдет. Но не тут-то было. Вечером плохо Чарлику стало, совсем плохо – Помучился он еще с час и отошел в мир иной.
Танюшка прибежала, рыдает. Мамка скорее ее успокаивать, валерьянкой отпаивать.
Проплакала бедняжка весь вечер. Хорошо выходной был, все дома. Чтобы я с ней один делал, ума не приложу. Данька тут не помощник. Он плакс ужас как не любит.
Тем более я сам, как о Чарлике подумаю, слезы душат – Тяжело, невыносимо тяжело. Какой был пес, какой друг…
Утром просыпаюсь, настроение препоганое. Голова болит, никуда не хочется. Так и лежал бы, не вставая. Но что делать, нужно идти гулять. Погулял, вернулся, обратно улегся. Не знаю отчего, но думать тоже не хочется. Смотрю, к обеду дед забеспокоился. Зовет меня гулять, а я не иду, сил нет. Уговорил он меня, пошли. Погуляли минут пять, развернулся я и назад домой.
Чувствую, еще немного, упаду и больше не встану. Все внутри затряслось… Неужели, как Чарлик? – Пришли домой, лег я на диван, лежу, – кости все ломит, как будто танк по мне прошелся.
Голова болит, глаза слезятся – Чувствую, пришел мой последний день. А дед, – он же видит, что плохо мне. Позвонил бы мамке, пока она в свой институт не уехала, а то поздно будет. А он только ходит вздыхает, нос мой щупает, думает, что так, ерунда. У Чарлика тоже ерунда была, только закончилась та ерунда печально – Так и не позвонил.
Как представил, сколько мне ее ждать, совсем плохо стало. Что же делать? Умру я до нее…
Ага! Она! Нужно встретить. Пес я или не пес? – Ох, больно – Привет, мамусик! Дождался, слава богу. Дождался!
– Привет, зайчик. Соскучился? Иди сюда, мой хороший – Плохо мне, мусик – Папа, что с ним? Он какой-то вялый.
Поняла! Слава богу! Поняла! Спасай меня, – слышишь, мамка!? Спасай!
Телефон – Зачем тебе телефон? – Меня в больницу везти нужно. Цезаря там спасли, вдруг и меня спасут. А – Лариса – Она то, что может сделать?
– Лариса, не знаю, может быть, я паникую, но с Ричардом что-то не то.
Расскажи, расскажи ей про Чарлика. Это у нас заразное. Сначала он, теперь я – Вот-вот правильно, пусть знает. Какая отрава? Нос – Болит немного от насморка. Да, дотронуться больно.
– Да, прыгает на диван и скулит. Отец говорит, лежал весь день, даже гулять не хотел идти.
Поняла, ждем. Только поскорее, пожалуйста. Плохо ему очень.
Сейчас залезу к ней на руки, прижмусь, и пусть думает, что хочет. Ох…
Звонок – Кто это? – Дядька какой-то. Только мне уже все равно, голова болит, нос аж прокалывает, как будто там иголка завелась.
О чем это они? Отрава? – Какая отрава? Крысиный яд – Вот в чем дело. То-то мне запах сразу не понравился, в нос шибал, мозги дурил. Хорошо, что я один раз вздохнул, а Чарлик – бедный – Иди сюда, мой хороший, сейчас тебя лечить будем.
– Иду, мамка, иду. Спасите меня, пожалуйста, совсем помирать не хочется. И плохо тебе без меня будет, – останешься ты одна одинешенька. С кем на коньках кататься будешь? С кем? – Никто больше такого позора не выдержит, – один только я ради тебя на все готов.
– Потерпи, Зайчик, потерпи, сейчас тебе Павел укол сделает.
– Ох, – больно – Лучше держите… Не дай бог, вырвется. Куснуть может.
Взрослый дядька, а такой глупый – Зачем мне кусаться? – Я что не понимаю? Ты же меня лечишь – Больно! – Ой! – Как больно! Куда эту иголку пихаешь? Прекрати! Слышишь, прекрати! И так все болит. Не лечите, а калечите! Пустите меня! Немедленно пустите, сейчас я этому Павлу покажу, где раки зимуют!
Изо всех сил я принялся вырываться, отпихивать лапами, бодать головой. Но то ли силы были не те, то ли меня слишком крепко держали, все мои попытки ни к чему не привели.
Искололи меня бедного всего, как подушечку для иголок. Минут через двадцать положили едва живого на диван, а сами пошли на кухню чай пить. Хотел я возмутиться, какой чай в два часа ночи? Но промолчал, сил совсем не осталось. Думаю, делайте, что хотите, дайте только поспать.
Просыпаюсь утром, пытаюсь вспомнить, что же вчера было? – Не помню, – хоть убейте, не помню, как ножом отрезало.
– Ричи, как себя чувствуешь?
Мамка. – Волнуется, переживает – Хорошо, – что она у меня есть.
– Получше, – честно, получше – Лапы уже не болят, и голова больше не кружится. Пойдем, погуляем, потом покормишь меня чем-нибудь вкусненьким, как-никак я больной, и будет полный порядок.
Зря она с Павлом на вечер договорилась, теперь я сам оклемаюсь. А то приедет, опять исколет всего. Второй раз я такого кошмара не выдержу.
