Обитатели холмов - Адамс Ричард (читать книги TXT) 📗

— А ты думаешь, почему храдада бежит так быстро? Ты что, не чуешь?

Теперь и Орех ясно слышал запах теплого гудрона.

— В жизни не слышал такого запаха, — нахмурился Орех.

— Значит, — сказал Шишак, — Треарах ни разу не посылал тебя за салатом. Если бы ты за ним бегал, то знал бы, что такое дороги. По ночам они, правда, почти неопасны. Но все же дорога — элиль.

— Наверное, мне многому у тебя надо учиться, — вздохнул Орех. — Давай пойдем первыми, остальные за нами.

Они побежали вперед, пролезли сквозь изгородь. С изумлением Орех смотрел на дорогу. На минуту ему показалось, что между двух зеленых склонов течет еще одна река — черная, гладкая и прямая. Потом он заметил вдавленный в гудрон гравий, потом бегущего паука.

— Какая-то она ненастоящая, — произнес Орех, вдыхая странный сильный запах гудрона и масла. — Зачем она тут? Откуда она взялась?

— Это все люди, — сказал Шишак. — Это они положили ее сюда, а потом забегали храдада — быстрее нас, а кто еще может бегать быстрее?

— Значит, они опасны? Они нас могут поймать?

— Нет, вот это-то и странно. Они не обращают на нас никакого внимания. Хочешь, покажу?

Остальные уже пролезали сквозь изгородь, а Шишак спрыгнул со склона и сел на обочине. Из-за поворота донесся шум приближающегося автомобиля. Орех и Серебряный напряглись. Автомобиль вывернул из-за холма и, блестя бело-зеленой краской, пронесся мимо Шишака. На мгновение в мире исчезло все, кроме страха и грохота. Потом автомобиль исчез, и шерстка у Шишака затрепетала от поднятого им ветра. Шишак прыгнул обратно и уселся среди обомлевших кроликов.

— Видели? Они нас не тронут, — заявил он. — Мне даже кажется, что они неживые. Но, честно говоря, точно я не знаю.

И так же, как на берегу, Черничка отполз в сторонку, спустился на свой страх и риск на дорогу и пошел, принюхиваясь к гудрону. Приятели увидели, как на полпути к повороту он дернулся и отскочил под прикрытие склона.

— Что там такое? — спросил Орех.

Черничка не ответил, и Шишак с Орехом запрыгали по обочине в его сторону. Черничка то открывал, то закрывал рот, облизываясь так, как облизывается кошка, когда случайно попробует что-нибудь мерзкое.

— А ты, Шишак, говоришь, храдада не опасны, — сказал он спокойно. — По-моему, ты ошибаешься — смотри.

Посреди дороги лежало расплющенное окровавленное тельце — белый мех, бурые колючки, маленькие черные ножки, черная мордочка. Над ним кружили мухи, и в нескольких местах сквозь раздавленный трупик торчали камни.

— Это йона [8], — объяснил Черничка. — Кому он помешал? Он и не ест-то никого, только слизняков да жуков. А кто же ест йону!

— Наверное, он шел ночью, — заметил Шишак.

— Конечно. Все йоны охотятся ночью. Ведь если кто-нибудь увидит йону днем, йона умрет.

— Да, знаю. Я просто хочу сказать, что ночью храдада бегают с большими огнями — ярче огня Фрита. Эти огни и ведут их вперед, но если кто-нибудь попадет в полосу света, то уже ничего не видит и не знает, куда бежать. Вот тогда храдада может и раздавить. По крайней мере, так нас учили в аусле. Сам я не проверял, да и не собираюсь.

— Ладно, скоро стемнеет, — сказал Орех. — Пошли, пора переходить. Насколько я понял, для нас в этой дороге ничего хорошего нет. Посмотрели, знаем, что это такое, и пора уносить ноги.

До восхода луны друзья успели пройти через Ньютаунское церковное кладбище, где меж зеленых лужаек бежит ручеек и ныряет под маленький мост. Поплутав немного, они выбрались на холм Ньютаунской пустоши — края торфяных болот, ученика и серебристых берез. После оставленных лугов земля эта показалась кроликам чужой и враждебной. Деревья, трава, даже почва — все было здесь не такое. Кролики остановились в зарослях вереска, не зная и не видя дороги. Шерстка у них промокла от росы. На земле, в черных разломах обнажившегося торфа, стояла вода, повсюду попадались мерцавшие в лунном свете острые камни величиной то с голубя, то с кроличью голову. Добегая до очередного разлома, все сбивались в кучу и ждали, пока Орех или Шишак первыми переберутся на другую сторону и найдут дорогу. В этих краях водилось много жуков, пауков, маленьких ящериц, которые всякий раз прыскали в стороны, когда беглецы задевали кустики упругого, жесткого вереска. Один раз Алтейка вспугнул змею — и взвился в воздух, увидев, как та, проскользнув у него между лап, скрылась в норе у подножия березы.

Даже здешние травы были им незнакомы — ни розовый мытник с гирляндами крючковатых цветов, ни костолом, ни росянка, поднимавшая на тоненьких стебельках пушистые, плотно закрытые ночью цветы-мухоловки. В густых травяных джунглях царил покой. Кролики шли все медленней, надолго останавливаясь у торфяных трещин. В вереске было тихо, но через пустошь ветер доносил отдаленные ночные звуки. Вот закричал петух. Вот пробежала с лаем собака, на нее прикрикнул человек. Маленькая сова позвала: «Ки-вик, ки-вик», и неожиданно пискнула не то полевка, не то землеройка. Пискнула негромко, но будто предупреждая об опасности.

Глубокой ночью, уже ближе к закату луны, Орех сидел вместе со всеми перед разломом и смотрел на низкий, нависший над ним обрывчик. Пока он раздумывал, стоит ли карабкаться наверх, чтобы искать дорогу там, сзади послышался шорох. Орех оглянулся и увидел Дубка. Вид у того был такой, словно он то ли что-то скрывал, то ли просто не. знал, на что решиться, и Орех, пристально глядя на товарища, забеспокоился, уж не заболел ли, не отравился ли он.

— Э-э… Орех, — промямлил Дубок, глядя мимо Ореха на темную мрачную глыбу. — Я… э-э… так сказать… нам… Ты знаешь, мы уже больше не можем. С нас хватит.

Он замолчал. Теперь Орех заметил за спиной Дубка Плющика с Желудем — они молча ждали. Наступила тишина.

— Продолжай, Дубок, — сказал Орех, — или ты ждешь чего-то от меня?

— Мы сыты по горло, — с глуповатой важностью произнес Дубок.

— Я тоже, — ответил Орех, — но, надеюсь, осталось немного. И там мы отдохнем.

— А мы хотим отдохнуть сейчас же, — заявил Плющик. — Мы считаем, что глупо было заходить так далеко.

— Чем дальше, тем хуже и хуже, — подхватил Желудь. — Куда мы идем, сколько еще идти — пока кто-нибудь не остановится навсегда?

— Вам здесь просто страшно, — возразил Орех. — Мне и самому не нравится это место, но должны же мы когда-нибудь выйти отсюда.

Дубок посмотрел на него лукаво, с хитринкой.

— Думаешь, мы не поняли, что ты и сам не знаешь, куда нам идти. Про дорогу ты ведь не знал? Не знал. Ты и теперь не знаешь, что дальше.

— Послушайте, — начал Орех, — полагаю, вы сказали мне, что хотите делать, а теперь я скажу вам, что я об этом думаю.

— Мы хотим вернуться, — заныл Желудь. — Мы считаем, что Пятик ошибся.

— Как же вы вернетесь? Как сможете преодолеть все то, через что мы уже прошли? — удивился Орех. — Да если вам и удастся дойти до дома, вас, скорее всего, убьют за драку с офицером ауслы, вы что, забыли? Ради Фрита, если уж вы решили остановиться, чтобы поговорить, говорите что-нибудь путное.

— Но ведь это не мы дрались с Падубом, — напомнил Плющик.

— Вы там были, и вас привел Черничка. Вы что, надеетесь, они это забудут? А кроме того…

Тут Орех увидел подошедших Пятика и Шишака и замолчал.

— Орех, — сказал Пятик, — ты не мог бы подняться со мной наверх? Это очень важно.

— А я пока перекинулся бы парой слов с этой троицей, — подхватил Шишак, мрачно разглядывая их из-под своей «шапки». — Почему это ты, Дубок, до сих пор не умылся? Ты похож на обгрызенный кусок крысиного хвоста в крысоловке. А ты, Плющ…

Орех не пожелал узнать, на что похож Плющик. Следом за Пятаком, по уступам, по торчащим пластам торфа он полез среди кустиков тощей травы на каменистый обрыв. На этот раз впереди шел Пятик, который уже отыскал дорогу, и как раз в том месте, которое Орех разглядывал, когда подошел Дубок. Обрыв начинался всего в нескольких футах от клонившегося на ветру вереска, а наверху расстилалась ровная травянистая гладь. Братья, поднявшись, сели. Справа, в желтой дымке, проглядывая сквозь редкие тучи, плыла луна, вдали темнел сосновый бор. Кролики смотрели на юг, на простиравшуюся перед ними унылую пустошь. Орех ждал, что Пятик заговорит, но тот молчал.