Ай-ай и я - Даррелл Джеральд (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Тем не менее ночью я почувствовал себя дурно — температура перевалила за сорок, я обливался потом, как в турецкой бане. Но к утру стало чуть полегче, и мы решили проехаться по деревням, в которых еще не бывали. По пути Мианта уговорил нас свернуть на разбитую колею, и, проехав по ней одну-две мили, мы очутились на вершине холма, украшенной тригонометрической вышкой. Оттуда нам открылось собственно озеро, окруженное тростниковыми зарослями и посевами риса. Озеро не казалось чрезмерно большим, но было очевидно, что прежде, пока в него не смыло плодородный слой разрушающихся почв с окрестных холмов, оно было огромным. Мианта объяснил, что после ливней вода в озере повышается так, что заливает камыши, которые затем уничтожают под посевы риса. Когда же вода в озере спадает, она оставляет после себя лужи — естественные ловушки для рыбы: помимо этого, разлив, само собой разумеется, благоприятствовал урожаю риса, но из-за эрозии почвы озеро Алаотра утратило свою славу рисовой житницы страны. Серьезность ситуации становится понятной, когда сравниваешь цифры роста населения и цифры падения производства риса за последние годы.
Другим впечатляющим, но наводящим грусть фактом в жизни озера стало исчезновение родных для него видов рыбы. Человек, который считает себя умнее матери-Природы, напустил туда чужаков вроде тилапии и карпа, а кончилось тем, что свойственные озеру рыбы исчезли. Никто не знает, сколько вообще исчезло видов малагасийской фауны, потому что никто ее толком не изучал, — иные ушли в небытие, не успев даже получить научных названий.
В соседней деревне Мианта вновь исчез, как Чеширский кот, оставив мне (как некогда Алисе) только память о своей широкой улыбке, но вскоре вернулся, довольный собой, таща три тростниковые клетки и в каждой по молодому лемуру. Теперь встал вопрос, что делать дальше: мы уже превысили квоту в разрешенные нам шесть особей, а оставлять излишек здесь тоже нельзя: ведь в тот же вечер он будет съеден как деликатес обитателями не той, так другой хижины. Мы вернулись в отельчик и устроили военный совет. Сошлись на том, что программа нами выполнена блестяще. Я-то думал, добудем, дай Бог, пару лемуров, а у нас было десять этих великолепных созданий. Мы планировали отослать наш живой груз в Антананариву поездом. Но Араминта и я были по-прежнему в таком состоянии, что могли и не выдержать двадцати часов тряски. Тогда решили, что здоровые члены нашей бригады — Эдвард и Мианта — повезут поездом подросших животных, а остальные полетят самолетом и повезут детенышей.
Ли тащила детенышей каждого в отдельной корзине, завернутой в ламба, а Араминта — корзины, купленные ею к Рождеству. Обе напоминали уличных торговок корзинами. Но, слава Богу, мальгаши, как правило, народ тихий, да к тому же сами часто путешествуют с громоздкой поклажей, так что наш диковинный груз не вызывал у них косых взглядов. Когда мы сели в крохотный самолет и взлетели, я, дабы отвлечься от болей в желудке и пополнить свой запас знаний мальгашского языка, вынул англо-мальгашский словарь. До сих пор я знал по-мальгашски только «здравствуйте» и «спасибо», чего конечно же явно недостаточно для интеллектуального разговора. Но едва я засел за зубрежку, как сразу выяснилось, что гладко только на бумаге.
Мальгашский язык, может быть, изящен с точки зрения самих мальгашей, но европеец находит его полным рокочуще-клокочущих и звенящих звуков — это примерно как бочка с битым стеклом катится по каменной лестнице. Может быть, это всего лишь легенда, но считается, что письменный мальгашский язык был впервые разработан и записан первыми уэльскими миссионерами. Люди, которые крестили у себя в стране города и деревни названиями, состоящими из почти всех букв алфавита, наверняка ощутили себя в мальгашском языке как в родной стихии. Карта Уэльса изобилует такими заковыристыми названиями, как Лланаилдейарн, Лланваирвексан, Лланерксимедд, Пендриндейдрэкс, не говоря уже о Лланвейрпуллгвингиллгогериксви — риндробллэн-тиссилиогогогокс(В переводе на русский язык это означает: «Церковь Марии пустой белый орешек вблизи быстрого водоворота — церковь святого имени Красной пещеры». Почтовый штемпель ограничивается только первыми двенадцатью буквами, но на обратной стороне каждого письма ставится второй штемпель с полным названием. (Примеч. пер.) . Так что миссионеры, которым выпало создать из этих выкрутасов целый язык, облизывались от удовольствия и превзошли самих себя в исхищренностях и длиннотах. Раскрыв словарь наугад на слове «bust», я обнаружил, что по-мальгашски это будет так: «Ny tra tra seriolona voasokitra hatramin ny tratra no ho miakatra». И никаких объяснений, идет ли речь о финансовом крахе или о женских прелестях: по-английски будет и так и так. Если же все-таки речь идет о лучшем украшении женщины, то я представляю, каково несчастному возлюбленному, если он решит начать воспевать красоты своей любезной с этой соблазнительной части тела. Пока он выговорит, зазнобушка просто решит: «Какой грудолюбивый маньяк!» — и пошлет его подальше. В общем, слишком длинный язык для объяснений, а тем более в романтической любви.
Благополучно добравшись до столицы, мы незаметно пронесли животных в отель. Заняли две большие спальни с ванной. Во второй спальне разместили все необходимые принадлежности (складные клетки для животных и тому подобное), и кроме того, она бы нам очень пригодилась в случае прибытия телевизионщиков из «Чэннел телевижн». Эта телекомпания много лет снимала нашу успешную работу в зоопарке на острове Джерси. Шанс заснять настоящую экспедицию по отлову ай-ай явился для них ценным подарком, они ухватились за него обеими руками и грозились свалиться сюда со всеми причиндалами — от кинокамер до генераторов. Подросшие лемуры, отправленные в столицу малой скоростью, также благополучно прибыли благодаря нежной заботе Эдварда и Мианты, и вскоре мы комфортабельно разместили их в зоопарке Цимбазаза. Что же касается детенышей, то ввиду того что их нужно было часто кормить, мы решили пока подержать их в гостинице.
На следующее утро после нашего прибытия я лежал и думал, как же не хочется вставать и кормить малышей, как вдруг из соседней комнаты, где мы их разместили, раздались встревоженные хлопающие звуки; звуки пошли крещендо, но внезапно стихли. Я испугался: что же могло случиться с моими маленькими подопечными? Вдруг в номер прокралась кошка или крыса и теперь с наслаждением доедает наших драгоценных крошек?! Жуткая мысль подняла меня с постели, и едва я раскрыл дверь, как в нее своей чаплинской походкой вошел Эдвард (так мы назвали самого крошечного), поглядывая на меня большими невинными глазами. Каким-то образом он поднял крышку и удрал. Очевидно, он слышал, как мы готовим пищу в соседней комнате, и настроился позавтракать. Но едва я наклонился, чтобы поймать его, лемур в ужасе залаял и бросился к двери, — видно, я показался ему злым великаном или волшебником. Я захлопнул дверь, чтобы не дать ему улизнуть, а Эдвард встал в оборонительную стойку на задние лапы, прислонившись к стене, раскинув руки и вызывающе тявкая на меня. Я подхватил отважного и как только поднял до уровня лица, он тут же принялся играть моей бородой, урча как котенок.
Я посадил лемуренка на постель и дал в награду за смелость кусок банана. Взяв свой драгоценный трофей, он тут же перебежал через лицо Ли и уютно устроился на подушке. Я открыл дверь, чтобы взглянуть, как себя чувствуют соплеменники Эдварда, и увидел, что они затеяли возню на полу. Видимо, они как-то подсмотрели, каким способом Эдвард удирал из корзины, и повторили его подвиг. Мне не стоило никаких усилий собрать компанию в тесный кружок, поставив на кровать блюдце молока, и я возблагодарил Бога, что им не пришло в голову исследовать оборудование, потому что отлавливать беглецов среди рюкзаков и аппаратуры было бы куда сложнее, чем по лабиринту коридоров Хэмптон-Корта.
— Они, конечно, прелестные существа, — сказала Ли, стирая с подушки остатки полуизжеванного банана, в то время как я вытирал на кровати молочную лужу (манеры поведения за столом у этих крошек оставляли желать лучшего), — но я была бы рада сбыть их в зоопарк.
