Зачарованные острова Галапагосы - фон Эйбл-Эйбесфельдт Ирениус (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Наконец нас поглотил густой девственпый лес. Глаз мой снова радовали стройные скалезии и могучие красно-коричневые стволы пизонии. Было много дикой гуавы. Там, где землю устилали ее кислые плоды, виднелись следы диких свиней. С ветвей деревьев свисали темно-зеленые пряди мха и лианы, покрытые бромелиевыми. Зеленая крыша листвы почти не пропускала дневного света. В лесу было сумрачно и сыро - с листьев и веток непрерывно капала вода. Мокрые веера папоротников непрестанно били нас по ногам. Скользя и спотыкаясь, мы делали каждый шаг с осторожностью. Вскоре мы промокли до нитки.
В протпвополояшость богатству растительной жизни животный мир острова очень беден. В подлеске не слышно было ни шорохов, ни треска, вокруг не порхали пестрые мотыльки, ни одна птица не вела своего мелодичного разговора. Только вездесущие пересмешники сопровождали нас заунывным "тют!", а один раз на ближний куст опустилась кроваво-красная алая мухоловка. Во влажных районах пересмешники охотятся за улитками. Они клювом хватают свои жертвы и бьют об камень, пока папцирь не разлетится. Нам часто попадались камни, вокруг которых валялось множество разбитых раковин - свидетельство того, что пересмешники предпочитают "столоваться" в определенных местах.
Близился вечер. Лес несколько поредел и распался на группы деревьев и высокого кустарника с сочно-зелеными лужайками между ними. На одной мы увидели выгоревший на солнце панцирь убитой черепахи - печальная веха у входа в царство гигантских черепах.
В течение часа мы двигались вперед, словно по огромному кладбищу. По всей местности были рассеяны панцири, в основном старые и прогнившие, но попадались и совсем свежие. Значит, и сегодня вопреки всем законам о защите животных здесь разбойничают поселенцы!
Уже в сумерках мы поставили палатку и разожгли костер. Прежде всего мы сняли с себя мокрую одежду. Наш верный осел, привязанный к колышку, принялся щипать траву. Не в меньшей степени, чем мы, он наслаждался заслуженным отдыхом. Мы же, лениво развалившись вокруг костра, в ожидании, пока вскипит чайник, смотрели на дрожащие язычки пламени и подталкивали в огонь обгоревшие поленья. На свет керосиновой лампы собралось множество насекомых всякого рода: бабочек, жуков, клопов, муравьев - и мы лихорадочно принялись пополнять коллекции. В неизведанных местах каждая тварь представляет интерес. Особенную радость доставили мне, однако, два маленьких геккона - ночные ящерицы с большими круглыми глазами и расширяющимися листом окончаниями больших пальцев. Заснул я как убитый, только один раз меня разбудил жалобный крик одичавшего осла.
Утром я с трудом поднялся на ноги - отчаянно болели натруженные мышцы. Прошло порядочно времени, прежде чем я смог передвигаться более или менее нормально. К счастью, в этот день нам не пришлось совершать длительные переходы: всего в 200 метрах от стоянки посреди зеленой лужайки я набрел на озерцо метров пяти в диаметре. Его поверхность была затянута, как ряской, красноватым водяным папоротником (Salvinia). Берега заросли камышом, и в нем валялось несколько осколков черепашьего панциря. В самом же озерце возлежала взрослая гигантская черепаха - великолепный экземпляр! Покрытые грубой чешуей передние лапы не уступали по толщине моему бедру, а панцирь имел в поперечнике не меньше метра. Так, по крайней мере, я определил, видя всего лишь третью часть тела, высовывавшуюся из воды. Голова покоилась на длинной S-образной шее. Многочисленные морщины вводили в заблуждение относительно возраста черепахи. Панцирь, щитки и чешуя были очень черные, блестящие. Черепаха внимательно рассматривала меня сверкающими маленькими глазками, я же, погрузившись в созерцание редчайшего из обитающих на Галапагосах живых существ, долго стоял не шевелясь. Меня восхищали изящная линия панциря с небольшим изгибом кверху впереди и рисунок каждой пластины, имевшей форму звезды. Посадка головы и форма верхней челюсти, подобно клюву загнутой вниз, казались мне необычайно благородными.
Мне вспомнились слова Мелвилла. Он писал, что, увидев впервые этих черепах, пришел в необычайное волнение. "Мне чудилось, что они только-только выползли из-под фундамента мира или что они именно те самые черепахи, на которых, по верованиям индусов, покоится Вселенная... Они, казалось, существовали извечно, как бы вне времени".
Я попытался приблизиться к черепахе, но она, зашипев, укрылась в панцирь и, выпрямив передние лапы, приподняла переднюю часть туловища. Эту угрожающую позу она, по-видимому, могла удерживать очень долго: во всяком случае, три четверти часа спустя она только слегка согнула передние лапы в суставах. Поскольку черепаха явно не собиралась выходить из своего убежища, я отправился на поиски ее сородичей, решив, что позднее, когда она успокоится, я обмерю ее.
После недолгих поисков я обнаружил след другой черепахи. Ее панцирь оставил в мягкой траве широкую полосу, как если бы здесь прошел каток. След вел к кусту, под которым спала черепаха. Я поднял камень величиной с кулак и постучал по панцирю. Черепаха зашипела, как маленький дракон, но, видя, что это не помогает, решила спастись бегством. Выпрямив ноги во всю их длину, она заковыляла как на ходулях, и уж тут никакое препятствие не могло ее остановить. Подобно танку она ломилась сквозь кусты и перелезала через попадавшиеся на пути камни. При этом она не переставала шипеть, а если что-нибудь снова пугало ее, быстро скрывалась в панцирь, так что брюшной щит громко ударялся о землю. Но стоило мне куском лавы постучать о панцирь, как она вскакивала на ноги, неуклюжие, как у слона. В конце концов мне стало жаль перепуганную великаншу. Я оставил ее в покое и обратил свое внимание на ее подругу, мирно щипавшую траву на лужайке. Около этой черепахи я провел почти весь день, и мы, можно сказать, стали друзьями. Под конец она даже не возражала против того, что я ползал вокруг и фотографировал ее со всех сторон. Примерно в полдень она забралась под кусты, отбрасывавшие редкую тень, и улеглась там, положив голову, как собака, наземь. Но глаза у нее оставались открытыми. Я уже хотел было уйти, как вдруг увидел нечто удивительное. На голову черепахе сел маленький темный земляной вьюрок и начал что-то выклевывать из ее ноздрей и уголков рта. Черепахе это явно нравилось. Она, по-видимому, привыкла к тому, что вьюрки ее чистят. Что там птичка выклевывала - я не видел. Может быть, семена или клещей... Во всяком случае эта сцена напомнила мне об известном содружестве буйволовой птицы с крупными животными.
Когда я вернулся к озерцу, моя старая знакомая высунулась наконец из панциря. Она была крупнее тех, которых я видел в этот день. В ширину она имела 224 сантиметра, длина панциря составляла 131 сантиметр. Вчетвером мы попытались приподнять животное, но нам не удалось оторвать черепаху от земли даже на сантиметр. Она весила килограммов 300, не меньше! Действуя дубиной, как рычагом, мы перевернули ее на спину. Брюшной щит имел углубление наподобие миски. Значит, самец: у самок брюшной щиток плоский.
Мы провели в краю гигантских черепах два с половиной дня. Утром, часов до десяти, обычно шел дождь. Мы лежали в палатках на надувных матрацах, смотрели на зеленые кусты, с которых капала вода, и пили чай. В десять пробивалось солнце, над лугами подымалась дымка испарений - можно было покидать палатки.
Мы обнаружили на острове лишь несколько юных черепах. Быть может, одичавшие свиньи,- а их здесь очень много - пожирают выводки, как только они появляются на свет. Разбитые панцири валялись повсюду.
Так обстояло дело в последней обители гигантских черепах. А ведь она была открыта всего лишь 15 лет назад! Ее заметили с самолетов, летавших в поисках воды. Впрочем, сейчас происходит последний акт драмы, разыгравшейся значительно раньше.
Когда на Галапагосы впервые высадились испанцы, гигантские черепахи обитали на островах Чатам, Чарлз, Худ, Бар- рппгтон, Индефатигебль, Абингдон, Дункан, Джервис, Джемс, Альбемарль и Нарборо, причем на каждом из них была представлена своя раса. Это свидетельствует о том, что животные каждого острова уже очень давно вели обособленное существование. На Альбемарле имелось даже пять подвидов черепах. Остров образуют пять больших вулканов, которые отделены один от другого могучими барьерами лавы, скорее всего, непреодолимыми для черепах. Поэтому каждый вулкан - это как бы самостоятельный клочок суши. Недавно Карл Ангермайер видел в северной части Индефатигебля, у горы в районе бухты Коивей, несколько гигантских черепах с панцирями в форме седла. Сноу опубликовал снимок представителя этой недавно открытой популяции. Кстати сказать, зоолог Бек нашел и приобщил к своей коллекции экземпляр черепахи с седловидным панцирем, но его недоверчивые коллеги предположили, что он просто ошибся при описании экспоната. Все еще держится мнение, будто животные были завезены на север Индефатигебля извне. Мнение это, казалось бы, подтверждается отсутствием постоянной популяции черепах в других частях острова, хотя между ннми и бухтой Конвей не существует никаких естественных преград. Первым на своеобразие галапагосской фауны обратил внимание Дарвин.
