Изгой - Портер Дональд Клэйтон (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Гонка не тратил времени даром. Он сразу подошел к огню, взял металлические щипцы, которыми пользовались все английские колонисты, и вытащил из огня раскаленную головню.
Ренно без промедления вытянул вперед руку. Отец и сын, не отрываясь, смотрели, как новый ожог стирает с ладони молодого воина позорное клеймо изменника.
Боль была такая, что у Ренно перехватило дыхание, но он даже не пошевелился, и лицо его ничего не выражало. Боль – дело преходящее, и поддаваться ей не следовало. Теперь он снова станет самим собой, и сердце у Ренно готово было выпрыгнуть из груди от радости, а все внутри пело. Он вспомнил о ястребах, которые появлялись в трудные минуты его жизни, парили в небе, когда он сражался в бою. Ренно знал, что они и сейчас с ним, они помогают ему выдержать и эту боль, не отдернуть руку, не закричать.
Наконец Гонка швырнул раскаленную головню назад в камин. После этого он повернулся к Ренно:
– С этим покончено. Приветствую тебя, Ренно.
– Приветствую тебя, отец.
Через несколько минут в комнату вошел личный врач губернатора, которого прислал бригадный генерал Уилсон. Гонка и Ренно сидели, скрестив ноги, на полу и спокойно беседовали, не обращая никакого внимания на страшную рану на руке молодого воина.
С большим трудом врач убедил Ренно, что руку необходимо подлечить. Индейцы потрясающий народ: ни сын, ни отец и виду не подавали, будто только что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Позже Ренно вместе с Гонкой вышел на поле Коммон. Молодой воин шагал так легко, как не ходил все время, пока носил на руке клеймо предателя.
На поле его ждал еще один сюрприз. Там стояли палатки воинов-сенеков, которые прибыли вместе с великим сахемом.
Первым навстречу Гонке и Ренно вышел Сунайи, осанистый, седой военный вождь, потом один за другим подошли все старшие воины, вслед за ними остальные. Из всех один Эличи не сумел скрыть своей радости.
Сам Ренно был несказанно счастлив. Брат передал ему боевые краски сенеков, которые Ренно не имел права носить столько долгих недель. Он быстро раскрасил лицо и тело и, наконец, снова ощутил себя настоящим сенека. Потом, вместе с остальными воинами он сел у костра, на котором готовилась пища. Простая пища сенеков показалась ему вкуснее всего, что он ел за последние месяцы. И только воины, которым доводилось выполнять опасные задания в одиночку, прекрасно понимали, почему Ренно ест больше остальных.
В течение последующей недели Гонка и Сунайи присутствовали на всех заседаниях военачальников-англичан. Ренно помогал с переводом и отвечал на все вопросы относительно форта Луисберг.
Наконец бесконечные совещания завершились, и сенеки могли возвращаться домой. Гонка пообещал привести в Бостон ирокезских воинов через три месяца, когда настанет время двинуться на Кейп-Бретон. Ренно так стремился домой, что великий сахем решил без промедления отправиться в путь. Они даже не стали заходить в форт Спрингфилд, чтобы не терять времени. Все время пути Ренно по утрам первым был на ногах, а вечером засыпал последним.
Волнение Ренно все нарастало, пока они шли через земли могауков, а потом по территории, где он знал каждый холм, каждую речушку, каждую ямку в земле. Наконец наступил день, о котором он так долго мечтал: перед ними простирались кукурузные поля, в которых он играл еще мальчиком, а за полями высился частокол главного поселка сенеков.
Караульные ударили в барабаны, возвещая жителям селения о приближении отряда сахема, и все вышли, чтобы приветствовать Ренно. Воины вошли в селение друг за другом по одному, как было принято у сенеков. Ренно шел на почетном месте вслед за Гонкой и Сунайи. Маленькие дети подбегали к нему, чтобы просто дотронуться рукой, по селению с лаем носились собаки. Женщины молча поднимали руки в знак приветствия, а обитательницы длинного дома девушек открыто кокетничали с ним в надежде завоевать сердце молодого героя.
Демонстрируя умение стрелять из мушкетов, воины дали залп в воздух. Грохот огненных дубинок заглушил и бой барабанов, и крики детей.
Когда Ренно увидел Балинту, то ожидал, что та немедленно бросится ему на шею, как всегда делала раньше. Вместо этого девушка стояла, стыдливо потупив глаза и опустив голову, и лишь поглядывала на него исподлобья. Ренно с удивлением осознал, что она вот-вот станет молодой женщиной. Но стоило ему обнять сестру, как вся ее застенчивость исчезла, и она с былой порывистостью обняла его в ответ.
Уолтер тоже изменился. Он стоял с другими юношами, которые вскоре должны были проходить воинские испытания. В одной руке он держал мушкет, лицо его было таким же непроницаемым, как у окружавших его индейцев. Но он тоже не выдержал, когда Ренно остановился, чтобы поприветствовать его, и на лице юноши заиграла широкая улыбка.
Ополченцы из милиции Массачусетса, обучавшие индейцев стрельбе из мушкетов, тоже вышли встретить Ренно. Ренно остановился, чтобы пожать на английский манер руку Джефри Уилсону, они улыбнулись друг другу. Поговорить они еще успеют.
Ренно нигде не видел матери и начал беспокоиться. Если бы с ней что-либо случилось, Гонка непременно бы рассказал ему. Ренно замедлил шаг. Приветственная церемония завершилась, Гонка тут же ушел на совет, а Ренно побрел к своему дому.
Ина поджидала его там. Она имела полное право сама решать, где встретить сына, и выбрала тихое, спокойное место, вдали от посторонних глаз. Здесь они могут не задумываться о том, что о них подумают другие.
Ренно с облегчением нежно обнял мать. В горле стоял ком.
Ина плакала и даже не пыталась сдерживать слезы. Потом вывела сына наружу и, взяв его лицо в свои руки, повернула его к свету.
– Ты повзрослел, сын мой. Ты много страдал.
– Я сделал то, что от меня требовалось, мать моя, – гордо, с достоинством ответил Ренно. – Теперь мы будем сражаться с французами и их союзниками на их, а не на нашей территории.
– Ты сильно похудел.
– Я буду есть еду, которую готовит моя мать, – с явным удовольствием откликнулся Ренно.
Ина улыбнулась, потому что на какое-то мгновение перед ней снова стоял маленький мальчик, ее сын. Но улыбка скоро сошла с ее лица.
