Черный охотник (сборнник) - Кервуд Джеймс Оливер (лучшие книги .TXT) 📗
— Это кажется невероятным, — задумчиво проговорил Алан, все еще глядя в окно. — Зачем ему понадобилось предлагать так много?
— Вы не должны забывать о главном условии, Холт. Это самая существенная часть сделки. Вы обязаны держать язык за зубами. Купив ранчо за нормальную цену, мы не имели бы гарантий в этом. Если же вы примете такую сумму, то подпишетесь тем самым и под другой частью договора, и ваша жизнь будет зависеть от того, оставите ли вы Грэйхама в покое. Достаточно просто, не правда ли?
Алан вернулся к столу. Его лицо было бледно. Он старался курить так, чтобы клубы дыма скрывали его глаза.
— И, конечно, надо полагать, что он уже не даст миссис Грэйхам убежать обратно в Штаты, где она могла бы учинить маленький скандальчик?
— Грэйхам не зря швыряет деньгами, — многозначительно возразил Росланд.
— Она навсегда останется здесь?
— Навсегда.
— И, вероятно, никогда не вернется в Штаты?
— Удивительно, право, как вы быстро схватываете суть! Зачем ей туда возвращаться? Мир думает, что она умерла. Газеты были полны описаний ее смерти. Этот малюсенький секрет, что она жива, известен только нам. А здесь — великолепная дачная местность для Грэйхама. Прекрасный климат. Красивые цветы. Птицы. И — девушка, которая выросла на его глазах, о которой он мечтал с тех пор, как ей минуло четырнадцать лет.
— И которая ненавидит его.
— Это верно.
— Которую он обманом заставил, выйти замуж, за него! Которая предпочтет умереть, чем остаться жить его женой.
— Ну, это уж дело Грэйхама позаботиться о том, чтобы она оставалась в живых, Холт. Нас это не касается. Если она умрет, я думаю, вы получите возможность вернуть себе ваше ранчо по дешевой цене.
Росланд протянул Алану бумажку.
— Здесь задаток — чек на двести пятьдесят тысяч. Тут на столе уже подготовленные к подписи бумаги. Как только договор будет заключен, мы поедем в Танана и: я уплачу вам половину суммы.
Алан взял чек.
— Я полагаю, что только дурак мог бы отказаться от подобного предложения, Росланд?
— Да, только дурак.
— Так вот — я этот дурак!
Алан произнес эти слова так спокойно, что в первое мгновение Росланд не понял их значения. Дым больше не застилал лица Алана. Его сигара упала на пол, и он наступил на нее ногой. За ней последовал чек, разорванный на мелкие клочья. Бешенство, которое он сдерживал почти нечеловеческим усилием над собой, прорвалось и сверкало в его глазах.
— Я отдал бы десять лет жизни, Росланд, чтобы Грэйхам был сейчас на вашем месте, на этом стуле. Я мог бы тогда убить его. А вы… вы…
Он сделал шаг назад, как бы опасаясь, что он, ударит этого мерзавца, уставившегося на него с изумлением.
— То, что вы смели сказать о ней, должно было бы послужить вашим смертным приговором. Я убил бы вас здесь, сейчас, в этой комнате, если бы только не было у меня надобности в том, чтобы вы передали мое поручение Грэйхаму. Скажите ему, что Мэри Стэндиш — не Мери Грэйхам! — так же чиста по сей час, как и в тот день, когда она родилась. Скажите ему, что она принадлежит мне. Я люблю ее. Она моя, понимаете? И всех денег в мире не хватит, чтобы купить один: волос с ее головы. Я вернусь с нею в Штаты. Она добьется справедливости, и мир узнает ее историю. Ей нечего скрывать. Абсолютно нечего. Передайте это Джону Грэйхаму от моего имени.
Он подошел вплотную к Росланду, который вскочил со стула. Руки Алана сжались, лицо выражало железную твердость.
— Убирайтесь вон! Вон, пока я не вытряс из вас вашу мерзкую душу.
Ярость, которая бушевала в нем, стремясь излиться на Росланда, обратилась на первое, что попалось ему под руку. Стол перевернулся и с треском полетел на пол.
— Уходите, пока я не убил вас!
Он медленно подходил к Росланду уже в тот момент, когда с его губ сорвалось предостережение. Человек, стоявший перед ним, был объят страхом; перед лицом неожиданной смертельной опасности он потерял силы и мужество. Быстро пятясь, он выскочил из двери и направился к загону. Алан, стоя в дверях, наблюдал за ним до тех пор, пока не увидел, что тот в сопровождении двух людей выехал со двора.
Уже в пути Росланд пришел наконец в себя настолько, чтобы остановиться и оглянуться назад. Задыхающимся голосом он прокричал Алану что-то такое, чего нельзя было точно разобрать. Но он, однако, не вернулся за своим пиджаком и шляпой.
У Алана реакция наступила, когда он увидел перевернутый стол. Еще несколько секунд, и его ярость прорвалась бы. Он ненавидел Росланда, он ненавидел его теперь только немногим меньше, чем Джона Грэйхама. То, что он дал ему возможность уйти, казалось чудом. Он чувствовал, какого напряжения это стоило ему. Но он был доволен. Здравый смысл поборол его ярость, и его поступок был вполне разумным. Грэйхаму будут переданы его слова, и у обоих уже не будет сомнений насчет намерений каждого.
Алан пристально смотрел на бумаги, разбросанные на письменном столе, когда движение в дверях заставило его обернуться. Перед ним стояла Мэри Стэндиш.
— Вы прогнали его! — тихо вскрикнула она.
Ее глаза блестели. Рот был полуоткрыт. Щеки покрылись ярким румянцем. Она увидела опрокинутый стол, шляпу и пиджак Росланда на стуле — все это без слов достаточно ясно говорило о случившемся и о поспешности его бегства. Она повернулась опять к Алану. И он уже не в силах был противиться своим чувствам. Минуту спустя он стоял уже рядом с ней и держал ее в своих объятиях. Она не пыталась теперь освободиться, как делала это в роще, а сама подставила ему губы для поцелуя и спрятала лицо у него на груди. Алану безумно хотелось произнести те тысячи слов, что вертелись у него на языке, но он только стоял и гладил ее волосы. Потом, зарывшись в них лицом, он наконец заговорил о том, как нежно он ее любит, что будет бороться за нее, что никакая сила на земле не сможет теперь отнять ее у него живой. Эти слова он повторял до тех пор, пока девушка не подняла к нему свое пылающее лицо; она еще раз подставила ему губы для поцелуя, а потом тихо высвободилась из его объятий.
Глава XXIII
Они в течение некоторого времени молча стояли друг против друга. В сиявшем красотой лице Мэри Стэндиш и в спокойной наружности Алана нельзя было увидеть ни смущения, ни сожаления. В одно мгновение были устранены преграды условностей. Они испытывали трепет радости и торжества, а отнюдь не замешательство. Они не старались набросить завесу на свое счастье или скрыть друг от друга, как быстро бились от радости их сердца. Это свершилось — и они были счастливы.
Сейчас они не стояли рядом. Что-то внушало Алану, что маленькое пространство между ними неприкосновенно, что оно священно для Мэри Стэндиш. В глазах девушки вместе с любовью еще сильнее засветилась гордость и вера, когда она увидела, что Алан уже не подходит ближе. Он протянул ей руку, и она непринужденно подала ему свою. Улыбка затрепетала на ее губах, покрасневших от поцелуев. Она немного опустила голову, и Алан смотрел на мягкие нежные волосы, которые он так недавно гладил.
— Как я благодарен судьбе! — сказал он.
Алан не продолжал высказывать того, что было у него на душе. Слова казались ничтожными, даже пошлыми. Но она поняла его. Он благодарил не за этот момент, но за то, что наконец пришло к нему на всю жизнь. Ему казалось, что для него кончилась одна жизнь и началась новая.
Алан отступил назад. Его руки дрожали. Чтобы чем-нибудь заняться, он поставил на место перевернутый стол. Мэри Стэндиш наблюдала за ним со спокойным удовольствием и восхищением. Она любила его и сама пришла к нему в объятия. Она сама подставила губы для поцелуев. Когда Алан снова подошел к ней, она тихо засмеялась, глядя на тундру, в которой исчез Росланд.
— Сколько времени понадобится вам, чтобы приготовиться к отъезду? — спросил он.
— Что вы хотите сказать?..
— Что мы должны отправиться ночью или завтра утром. Я предполагаю, что нам придется идти через рощу, а потом по старой дороге до Нома. Если Росланд не врет, то Грэйхам должен быть где-то на пути от Танана.
