Всадник без головы(изд.1955) - Рид Томас Майн (список книг .TXT) 📗
День обещал быть очень жарким, и потому решено было открыть сессию суда не в здании, а в тени старого дуба. Здесь поставили большой стол, десяток складных стульев, обтянутых кожей. На стол положили бумагу, гусиные перья, огромный том судебного законодательства. Принесли чернильницу, графин с коньяком и несколько рюмок, коробку гаванских сигар и коробку спичек.
За столом появился судья. На нем не было ни горностаевой мантии, как это принято в Англии, ни даже пиджака: из-за жары он решил приступить к делу просто в рубашке. На голове у него надета набекрень панама, во рту сигара.
Остальные стулья заняли адвокаты, командир форта, капеллан, доктор, офицеры и несколько человек неопределенных занятий.
В стороне расположились двенадцать присяжных. Из них некоторые сидят на грубо сколоченной скамье, другие — просто на траве.
Вокруг судьи и присяжных теснится пестрая толпа.
Поодаль, в фургонах и экипажах, разместились дамы, разодетые в нарядные платья.
Первоначально предполагали судить не только Мориса Джеральда, но и Мигуэля Диаза с его товарищами и Фелима О'Нила. Однако в процессе предварительного следствия мексиканцу-мустангеру удалось оправдать себя, так же как и своих товарищей.
Они признались, что перерядились индейцами. Этот факт был уже и раньше доказан, так что ничего другого им и не оставалось делать. Но они выдали все это за шутку. А так как было установлено, что все четверо были дома в ночь исчезновения Генри Пойндекстера, а Диаз к тому же был мертвецки пьян, то дальше их и не допрашивали.
Что же касается Фелима, то его не сочли нужным посадить на скамью подсудимых, так как думали, что он будет более полезен в качестве свидетеля.
Итак, на скамье подсудимых был только один Морис-мустангер.
Глава LXXXVII
ЛЖЕСВИДЕТЕЛЬ
Только немногие из присутствующих лично знали обвиняемого. Они считали Мориса-мустангера прекрасным парнем, красивым, отважным, хорошим знатоком лошадей и покорителем женских сердец. Знали, что его поведение всегда было уравновешенным, отвага никогда не доходила до безрассудства, а разговоры были сдержанными и не переходили ни в пустую болтовню, ни в вульгарную ругань.
Никому не было известно, откуда он приехал, почему он поселился в Техасе и почему, подобно авантюристам, занялся таким странным делом, как охота за лошадьми.
Итак, Морис Джеральд стоит перед многочисленным собранием, заклейменный позором, обвиняемый в убийстве.
Некоторые глядят на подсудимого с простым любопытством, другие вопросительно, но большинство — со злобой и ненавистью.
Но вот еще одна пара глаз. В них вы прочтете и тревогу, и нежность, и вместе с тем непоколебимую твердость.
Судебное разбирательство начинается без особых формальностей. Судья снимает свою панаму и зажигает потухшую сигару. Затянувшись раз шесть, он вынимает сигару изо рта, кладет ее на край стола и произносит следующее:
— Джентльмены и присяжные! Мы здесь собрались, чтобы рассмотреть преступление, подробности которого, надо полагать, вам всем известны. Убит сын одного из наших наиболее уважаемых граждан. Арестованный, которого вы видите перед собой, обвиняется в этом преступлении. После того как вы выслушаете показания, вы должны решить, справедливо ли он обвиняется.
Затем обвиняемому задают традиционный вопрос:
— Признаете ли вы себя виновным?
— Нет, — слышится тихий, но твердый ответ.
Кассий Кольхаун и несколько местных жителей, стоящих рядом с ним, недоверчиво усмехаются.
Судья вызывает свидетелей для дачи показаний.
Первым вызывают Франца Обердофера.
Обердофер повторяет то, что уже говорил и раньше. Он повествует о том, как Морис Джеральд выехал из его гостиницы в ту ночь, когда пропал юный Пойндекстер, заплатил по всем счетам и, повидимому, не чувствовал недостатка в деньгах.
В своих показаниях хозяин таверны подчеркивает, что как Морис Джеральд, так и Генри Пойндекстер были в совершенно трезвом виде, но как тот, так и другой казались очень возбужденными. В поведении Мориса Джеральда явно сквозила озлобленность. Свидетеля крайне удивило то, что мустангер так торопился выехать из гостиницы. Вместо того чтобы уехать утром, как раньше предполагалось, он отправился в путь глубокой ночью.
На этом допрос Обердофера заканчивается.
Его показания говорили не в пользу обвиняемого. Особенно подозрительным казалось то, что Джеральд переменил час своего отъезда.
Но почему же Генри Пойндекстер тоже был возбужден? Почему он так торопился догнать Джеральда и отправился за ним, невзирая на поздний час, вопреки своим скромным привычкам?
Вызывают нескольких свидетелей. Однако их показания еще больше запутывают обстановку. Они утверждают, что между подсудимым и Генри Пойндекстером существовали дружеские отношения.
Наконец выступает капитан Кассий Кольхаун.
Его рассказ совершенно меняет картину. Он не только раскрывает мотивы убийства, но выставляет преступление в чрезвычайно мрачных красках.
Кольхаун рассказывает обо всем: и о свидании мустангера с Луизой и о ссоре Генри Пойндекстера с мустангером. По его словам, мустангер удалился с угрозой. Кольхаун упоминает о том, что Генри поехал догонять мустангера; почему вздумалось юноше догонять его, об этом капитан умалчивает. Не раскрывает он и своей роли во всей этой истории.
Эти разоблачения вызывают общее удивление. Поражены все — судья, присяжные и толпа зрителей. Проносится ропот. Раздаются возгласы возмущения против мустангера. Тяжесть преступления увеличивается вдвое: он не только убил сына Пойндекстера, но и опозорил дочь.
Во время этой речи Кольхауна среди слушателей раздается стон. Он вырывается из груди несчастного старика-плантатора.
Однако глаза зрителей недолго задерживаются на Пойндекстере. Взоры скользят дальше — к карете, где уже видели девушку, поразившую всех своей красотой.
— Луиза Пойндекстер! — раздается голос глашатая, вызывающего свидетелей.
Кольхаун сдержал свое слово.
Глава LXXXVIII
НЕВОЛЬНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Прежде чем вызов был монотонно произнесен три раза, Луиза Пойндекстер уже спустилась на подножку кареты.
Смело, без тени страха предстала она перед лицом судьи.
— Где вы были, мисс Пойндекстер, в ночь исчезновения вашего брата? — спрашивает девушку обвинитель.
— Дома, в гасиенде моего отца.
— А в сад вы спускались?
— Да, я была в саду.
— Будьте добры, огласите час.
— В полночь, я это хорошо помню.
— Одна?
— Нет, не все время.
— Значит, часть времени кто-то был с вами?
— Да.
— Кто же это был?
— Со мной был мой брат.
— Но до прихода вашего брата был ли еще кто-нибудь с вами в саду?
— Да.
— Мы хотим услышать его имя. Надеюсь, вы не скроете этого?
— Это был мистер Морис Джеральд.
Этот ответ вызвал в толпе не только удивление, но презрение и даже возмущение.
В глазах же обвиняемого засветилась торжествующая радость.
— Разрешите вас спросить: была ли эта встреча случайной или же заранее условленной?
— Она была условлена.
— Мне придется задать вам нескромный вопрос. Простите меня, мисс Пойндекстер, дело требует этого. Каков был характер или, лучше сказать, цель вашей встречи?
Луиза заколебалась, но только на один момент. Выпрямившись и непринужденно взглянув на окружающих, она ответила:
— Характер или цель — это, в конце концов, одно и то же. Я не собираюсь ничего скрывать. Я вышла в сад, чтобы встретиться с любимым человеком, которого люблю до сих пор, несмотря на то что он стоит здесь перед вами как преступник… Теперь, сэр, я надеюсь, вы удовлетворены?
— Нет, это еще не все, — продолжал допрос обвинитель, не обращая внимания на ропот, пролетевший по толпе. — Мне надо задать вам еще один вопрос, мисс Пойндекстер. Вы слышали, что говорил свидетель, выступавший до вас? Правда ли, что ваш брат расстался в ссоре с обвиняемым?
