Покахонтас - Доннел Сюзан (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Принцесса, у вас лучший стол в колонии, видимо, ваши люди отменные повара.
Покахонтас улыбнулась. Сэр Томас никогда не называл ее леди Ребекка, как некоторые из англичан, не называл он ее и миссис Ролф.
— Я пытаюсь соединить мои родные блюда с тем, чему я научилась у своих друзей в Энрико, — ответила она.
— Ролф, вам повезло, что у вас такая красивая и одаренная жена!
Подали горячее — жареного вальдшнепа с грибами, индейку с устричной подливкой и — редкое угощение — баранину в мятном соусе. Крупный рогатый скот и овцы были новыми жителями колонии, и их не забивали, пока они не становились старыми, чтобы они, пока могли, давали потомство. Сладкий картофель, бамия и морская капуста дополняли мясные блюда.
Сэр Томас снова обратился к Покахонтас.
— Мне тоже хотелось бы заполучить прелестную жену из числа ваших соплеменниц. Теперь, когда мы в мире друг с другом, я узнал, какие паухэтаны веселые, приветливые и достойные люди. Но что самое главное, я вижу, как вы с Ролфом подходите друг другу, как довольны своей жизнью. Но, увы, боюсь, у меня это не выйдет.
Покахонтас и Ролф изумленно переглянулись.
— Вы удивлены, но, разумеется, вы не слышали, что я направил к вашему отцу посланника с просьбой отдать мне в жены вашу сестру Квимку. Но ваш отец отказал мне.
Покахонтас была более чем удивлена, она была потрясена. Она знала, что у Дейла в Англии есть жена и что христиане имеют не больше одного супруга. Неужели англичане начинают перенимать обычай местных вождей? Она что-то пробормотала в ответ и занялась крылышком вальдшнепа, лежавшим у нее на тарелке.
— Ваш отец сказал, что он уже устроил брак Квимки с вождем, живущим в трех днях пути от него. Он добавил, что мы, англичане, уже получили его дочь, которой он дорожит, как своей собственной жизнью. Хотя у него много детей, он никого так не любит, как вас. — И сэр Томас одарил Покахонтас одной из своих редких улыбок.
Дейл откинулся на стуле и положил руки на подлокотники.
— Я получил письмо от Виргинской компании. Теперь они называют себя Компанией Соммерса.
— Ваш друг сэр Эдвин Сэндис приглашает вас обоих в Лондон в качестве гостей Компании Соммерса. Он полагает, что огромный интерес лондонцев к принцессе Покахонтас сослужит неоценимую службу в привлечении в Виргинию новых вкладчиков.
В комнате стояла тишина.
— Разумеется, вам нет нужды плыть раньше весны, пока не пройдут зимние шторма. Сопровождать вас в Англию буду я.
Дейл взял нож и вилку и доел последний кусок баранины, лежавший у него на тарелке.
Покахонтас задрожала от возбуждения. Лондон! И в ту же секунду ощутила толчок в груди. Джон Смит! Она постаралась взять себя в руки. Столкнувшиеся чувства радостного ожидания и страха лишили ее дара речи, но она понимала, что от нее ждут каких-то слов.
— Какая честь, — едва слышно проговорила она.
— Как это мило со стороны Сэндиса, — сказал Ролф. — Видимо, вы застали мою жену врасплох. Естественно, мы серьезно обсудим это предложение. Мы оба польщены, что в Лондоне о нас такого высокого мнения.
Он озабоченно взглянул на жену. Было очевидно, что от этой новости ей не по себе.
— Принцесса, — сказал Дейл, — столица ждет вас с распростертыми объятиями. В вашу честь предусмотрено множество празднеств. Я призываю вас серьезно подумать о том, сколько хорошего вы сделаете для вашего мужа, равно как и для всех ваших друзей в Новом Свете.
Дейл не упомянул о том, что за прошедший год написал монаршей чете несколько писем, пытаясь преодолеть смешной страх короля Якова, что принцесса вместе с Ролфом могут создать собственную империю и заставить колонию отделиться от Англии. Сэр Томас был полон решимости сделать все возможное, чтобы убедить Покахонтас отправиться в Англию и раз и навсегда показать тем самым несостоятельность этого предположения.
Покахонтас пыталась сосредоточиться на тыквенном пудинге и любовно приготовленном пироге с земляникой. Кусок не шел ей в горло. Она положила вилку и с улыбкой повернулась к сэру Томасу.
— Предложение так неожиданно. Я очень хочу побывать в Лондоне, но он кажется таким далеким!
— Ну, значит, решено!
И Дейл с облегчением поднес к губам свой бокал.
Но Джон Ролф знал, что еще далеко не все решено. Он дал знак Покахонтас оставить его вместе с Дейлом за портвейном и трубками. Она с радостью покинула стол и поспешила в комнату сына, чтобы взглянуть на маленькое спящее существо. Ей страстно хотелось взять его на руки и прижать к себе, чтобы почувствовать ободряющее тепло его тельца. Ее жизнь текла так приятно, так мирно, так полно, и вот теперь перед ней с угрозой вставало это испытание. Она никогда не думала, что увидит чудесный Лондон, сверкающий город ее воображения. Она никогда по-настоящему не верила, что отправится туда, где живет Джон Смит. В ее мечтах он всегда появлялся неожиданно, спускаясь с принесенного океаном корабля, и оказывался перед ней с ее давно похороненными чувствами. Но похоронены ли они? Она не представляла, как поведет себя, увидев его. По крайней мере, в Энрико она могла укрыться в своей наполненной любовью жизни. Она могла чувствовать себя хозяйкой положения. «В Лондоне я пропаду, — подумала она. — Все будет чужим и необычным. Я не буду знать, как вести себя. Недели тяжелого пути и воды океана отделят меня от знакомого покоя и уверенности. И там он снова войдет в мою жизнь. Правители Лондона станут вспоминать первые дни освоения Виргинии, когда Смит был главным лицом».
— Я так боюсь, — прошептала она, — так боюсь того, что, взглянув на него лишь раз, полечу в пропасть.
Она опустилась на колени у кроватки ребенка и молитвенно сложила руки, зная, что ее новый Бог, ее истинный Бог, в отличие от ее старых божеств, нетерпим к слабостям плоти. Она подумала, является ли грехом то, что ее сердце бьется так сильно при мысли о находящемся в Лондоне Джоне Смите. Никто не мог ей ответить.
Через некоторое время она услышала шаги поднимавшегося по лестнице мужа и встала, чтобы встретить его в холле. Она уже чувствовала себя спокойней. Молитвы придали ей сил, и она вспомнила наставления мужа. Она должна предать себя в руки Господа, довериться Ему, и Он направит ее, а самой ей следует исполнить свой долг. Переплетая руки с руками мужа, она одарила его лучезарной улыбкой.
Потом то наступали дни, когда Покахонтас выполняла свои обязанности с оживлением, вызванным предстоящей поездкой в Лондон, то дни, когда облако дурных предчувствий окутывало ее. Она отметала свои личные тревоги, напоминая себе, что ее долг — совершить это путешествие. Со слезами на глазах она сказала мужу, что не поедет в Лондон без Томаса. Ролф согласился и вздохнул с облегчением, потому что решил, что нашел причину ее волнений.
Когда на землю лег снег, она навестила в Веровокомоко отца. На этот раз она с особенным наслаждением воспринимала краски, песни, прекрасную пищу своего народа. Теплота приема подарила ей состояние счастья. Разные проделки, которым в этот раз научился Томас, казались особенно забавными. На мгновение вновь желая испытать ощущение безопасности, которое в детстве дарила ей жизнь, она как бы вернулась туда, где ее чувства были простыми и бесхитростными.
Она не удивилась, узнав, что великий вождь всецело против ее путешествия. Он говорил долго и сказал, что она отправляется в чужую землю на другой стороне моря, где за каждым деревом притаился враг. Его забота тронула ее сердце, и когда они прощались, она искренне пообещала вскоре навестить Паухэтана опять.
Однако, когда месяц спустя Покахонтас готовилась снова пойти к отцу, она получила от него сообщение, в котором он ни под каким видом не разрешал ей появляться у него. Гонец продолжал говорить, и удивление Покахонтас сменилось ужасом. Посланец сказал, что несколько паухэтанских поселков недалеко от побережья, включая Веровокомоко, поражены страшной болезнью. Некоторые взрослые, а за ними и дети стали вялыми, потом их охватил жар, и все тело покрылось красными пятнами. В течение нескольких дней многие из них умерли, включая обоих детей ее сестры Мехты и миловидную Сачу, неверную жену Паухэтана. В изгнании она исхудала и постарела, а теперь вот и унесена лихорадкой. Гонец заверил Покахонтас, что великий вождь чувствует себя хорошо. Он сказал ей, что, хотя кара была грозной, неспособность жрецов отвести зло напугала людей не меньше, чем сама болезнь. Впервые на памяти племени жрецы оказались не в состоянии принести облегчение людям колдовством и врачеванием. Великий вождь запретил кому бы то ни было покидать или навещать пораженные недугом поселки, чтобы злые духи не могли перейти с человека на человека. Гонец сказал, что южная часть Семи Королевств повержена в отчаяние.
