Харка — сын вождя (Художник И. Кусков) - Вельскопф-Генрих Лизелотта (читать книги без регистрации txt) 📗
Но пятеро в ложе оставались сидеть до тех пор, пока цирк не начал пустеть. Лампы были потушены, и в опустевшем шатре совсем замерла жизнь. После множества людей, музыки, шума тишина и пустота темной палатки оказывали совершенно особенное действие. Но вот на манеж вышли рабочие, чтобы убрать грязь и разровнять опилки, и воздействие опустевшего цирка пропало.
Снаружи продолжали толпиться люди. И тут неожиданный шум заставил всех насторожиться: кто-то громко звал полицию.
Люди бросились к месту происшествия.
— Надо посмотреть, что там случилось, — сказал Джим и скрылся в толпе.
Оба дакоты, художник и Длинное Копье остались ждать у входа в цирк. Никто из них даже не догадывался, в чем дело, но скоро вернулся Джим и сообщил:
— Ограблена касса! Это история особого рода, неповторимая. В кассе не осталось ни цента. Вот где главная сенсация вечера!
— А как же кассирша? — поинтересовался художник.
— Хе! Исчезла. А что ты думаешь, не улетела ли она, как Далеко Летающая Птица, ха-ха?
— Никто не убит?
— А почему должны быть убитые? Не стоит предполагать худшего, иногда обходится и так. Ну и нагрела она всю эту шатию, ну и нагрела! Ведь она продала билеты на все четыре вечера, да еще на три дневных представления!
— Значит, исчезла выручка за все четыре дня?
— Все до цента.
— Что же, эта женщина была одна в кассе и без охраны?
— Конечно, плохо охраняли. И это в таком городе! Да потом охранники больше смотрят снаружи. Да и кто мог что-нибудь подумать, если кассирша куда-нибудь выходит? Работа сделана чисто. Может быть, она и поделилась с охраной…
— На что же теперь цирк будет кормить своих животных! Чем он заплатит людям? Как рассчитается за место? Может быть, у предпринимателя есть резерв в банке?
— Это меня не касается. Лучше пойдем в гостиницу.
И они направились к дому по главной улице, где царило почти такое же оживление, как днем.
Когда Харка с отцом добрались до своего номера в гостинице и растянулись на шерстяных одеялах, у мальчика прямо кружилась голова, и он заставлял себя побыстрее заснуть, так как на следующий день ему предстояло немало. Прежде всего он хотел получше рассмотреть тигров и узнать, придут все-таки индейцы или нет. Относительно ограбления кассы у него тоже были кое-какие соображения, но он, однако, решил пока не делиться ими даже с отцом.
Ночь он спал плохо, но не столько потому, что позади был богатый впечатлениями день, сколько из-за духоты в помещении — он привык спать на свежем воздухе. Вообще в городе ему было тяжело дышать, а в маленьком номере гостиницы в особенности.
Перед рассветом его разбудил шум. Он слышал, как сильно стучали в дверь соседнего номера, где остановились художник и Длинное Копье, слышал сердитый голос художника, резкие голоса других людей.
Скоро голоса затихли, и, тяжело топая по коридору, удалились два человека. Художник и Длинное Копье пришли к дакотам.
— У меня была полиция, — сказал художник. — В цирке Джима видели с белокурой кассиршей, с нею же он сидел и в нашей ложе. Полиция расспрашивала меня, что я знаю о Рэде Фоксе. Я ничего не мог сказать, кроме того, что в мелочах он нечист и всегда сумеет прихватить несколько долларов. Ну, а что касается большего — он нам оказал большую услугу в этом подозрительном блокгаузе Бена. Между прочим, стало известно, что у Джима в частном банке довольно приличная сумма. Поэтому полиция несколько снисходительнее к нему, чем к другим, попавшим на подозрение.
— Джим сейчас дома? — спросил Матотаупа.
— Он, должно быть, в гостиной выпивает. Хозяин ему не отказывает, ведь счет-то растет, — художник грустно усмехнулся, подумав, что рассчитываться, конечно, придется ему, а не Джиму.
Ни о каком сне больше не могло быть речи. Длинное Копье и дакоты заказали себе в комнату завтрак — мясной бульон и жареное мясо: другие кушанья белых людей были им не по вкусу. Завтрак был обилен, так как они рассчитывали подкрепиться на целый день. Художник плохо себя чувствовал, он не стал есть, а лег в постель. Длинному Копью нужно было позаботиться о нем, но они решили, что пока с больным художником посидит Матотаупа, а Длинное Копье с мальчиком сходят в зверинец.
Харке не верилось, что их после такого происшествия пустят в зверинец, но Длинное Копье успокоил его:
— Пойдем, как раз сейчас им очень нужны деньги, и они с радостью пустят нас.
Предположение шайена было правильным. Не потребовалось вести особых переговоров, и за небольшую сумму один из конюхов открыл дверь и пропустил их. К тому же он, кажется, узнал Харку. В эти утренние часы в цирке кипела работа — шла уборка в конюшнях, чистились клетки. Четыре льва располагались в одной клетке на колесах, тигры — в другой, рядом. Животные спокойно лежали и глядели своими янтарными глазами.
Длинное Копье направился в конюшни, ему хотелось посмотреть серого коня Буффало Билла. Харка остался около хищников и совершенно неподвижно стоял, не спуская глаз с тигрицы. Он так был погружен в раздумья об этом животном, что не заметил, как сзади подошли два человека. И только когда глаза тигрицы заблестели и усы ее задрожали, он обернулся. Позади стояли Длинное Копье и дрессировщик в накинутом на плечи мохнатом халате.
— Ну что ж, ты придешь к нам? — спросил дрессировщик. — Директор и режиссер просто с ума сходят, они придумали для тебя великолепный номер. Твой отец мог бы получить самое высокое жалованье, если бы мы вчера не стали самыми бедными людьми. Господин директор вчера чуть не покончил самоубийством, а режиссер просто рвал на себе волосы.
Дрессировщик был без грима, и Харка видел усталое бледное лицо, видел, как слегка дрожали его веки, видел худые руки.
— Зачем ты так злишь животных? — спросил мальчик. — Они лучше будут тебя слушаться, если ты спокойнее будешь с ними обращаться.
— Да, это верно. И все-таки я вынужден каждый вечер злить зверей, чтобы заработать хотя бы на их пропитание. Конечно, когда-нибудь это мне дорого обойдется. И я это знаю… Я знаю… Но как быть? Ты не хочешь ли посмотреть репетицию? Я пришел за тобой.
Харка молча кивнул головой.
Рабочие цирка уже устанавливали клетку. Хищники заволновались: они знали, что означают эти приготовления. Харка и Длинное Копье вошли в цирк, когда клетка уже была готова.
Дрессировщик сбросил халат и остался в обычных брюках и вязаной рубашке.
— Пойдем, — сказал он мальчику. — Ты можешь спокойно войти со мной. С тобой ничего не случится.
Он взял бич, пистолет и длинную палку. Хищники уже были на манеже. Дрессировщик открыл маленькую дверь и вошел внутрь. Харка, ни на секунду не задумываясь, последовал за дрессировщиком и вместе с ним вышел на середину клетки. Звери играли друг с другом, прыгали с тумбы на тумбу, катались по земле. Они поглядывали на мальчика, но так как он оставался совершенно спокойным, то и они не проявляли тревоги. Дрессировщик подошел ко львам и погладил их. Они спокойно давали себя ласкать, но тигрица тихонько заворчала и показала клыки.
— Она очень ревнива, и поэтому приходится смотреть в оба, — сказал дрессировщик, подошел к ней, погладил и ее.
Большая кошка зарычала, но, пожалуй, радостно, и принялась колотить по земле кончиком хвоста. Дрессировщик высоко поднял обруч, и она, легко оттолкнувшись от земли, тут же прыгнула сквозь него.
— Но, как видишь, это был бы очень скучный номер, — заметил дрессировщик Харке.
Репетиция состояла в повторении известных Харке номеров и длилась около получаса.
— Ну, мальчик, — сказал дрессировщик Харке, когда они вышли из клетки, — ты же просто рожден для цирка. Подумай хорошенько, может быть, это твое будущее.
— Ты и сегодня вечером будешь дразнить зверей и понапрасну играть своей жизнью? — спросил Харка.
— И сегодня, и завтра, и каждый вечер. До тех пор, пока когда-нибудь мне не придет капут. Иначе мне не на что жить.
Харка промолчал и отошел к Длинному Копью. А Длинное Копье ждал его.
