Всадник без головы (худ. Н. Качергин) - Рид Томас Майн (книги онлайн txt) 📗
В полной безнадежности Морис Джеральд остановился, войдя в воду по пояс. Больше ничего не оставалось делать. Защищаться было нечем: не было ни ружья, ни револьвера, ни ножа, ни даже костыля.
Дикий крик вырвался у несчастного, когда пятнистый зверь приготовился к прыжку.
Точно эхо, в ответ на крик мустангера раздался крик друга и вслед за ним выстрел.
Одновременно взвыл ягуар. И вместо того чтобы броситься на человека, ягуар замертво свалился в воду.
Огромная собака ринулась сквозь заросли и прыгнула в воду. Человек гигантского роста быстро приближался к берегу. Другой, небольшого роста, следовал за ним, оглашая воздух криками торжествующей радости.
Эти звуки юноша услышал словно во сне — они были его последними впечатлениями в тот страшный день. После этого он уже ничего не помнил и не понимал, что делал. Больной хотел задушить своего верного пса, ласкавшегося к нему, и отбивался от сильных объятий друга, который пытался вынести его из воды.
Все пережитые ужасы были слишком тяжелым испытанием для нервной системы — Морис не выдержал этого напряжения. Он перестал воспринимать события страшной действительности и впал в еще более страшное забытье. У него начался приступ горячки.
Глава LIV
ПАЛАНКИН ПРЕРИИ
Это Зеб Стумп пришел на выручку мустангеру. Следуя указаниям записочки, старый охотник спешил как только мог, чтобы скорей прибыть на место.
Он подоспел как раз вовремя, в тот самый момент, когда ягуар готовился прыгнуть. К счастью, Зеб уже был на расстоянии ружейного выстрела.
Пуля, пронзившая сердце свирепого зверя, не остановила прыжка, но это был последний прыжок хищника.
Старый охотник бросился в воду.
Но тут его самого ожидало нападение. Не когти ягуара вцепились в него, а руки человека, которого он только что спас от смерти.
К счастью Зеба, нож мустангера остался на земле, но безумец бросился душить своего спасителя. Зеб отшвырнул ружье и отбил неожиданное нападение. Борьба продолжалась довольно долго. Наконец Зебу удалось схватить молодого ирландца и отнести на берег.
Но как только больной почувствовал себя освобожденным, он сорвался с места и побежал к орешнику с такое быстротой, точно больная нога больше не тревожила его.
Охотник угадал намерение безумного. Он заметил лезвие ножа, блестевшее на плаще. Мустангер бежал за ножом. Зеб бросился вдогонку и, еще раз схватив больного, оттащил от дерева.
— Скорее, Фелим! — закричал Зеб. — Спрячь эту штуку. Парень лишился рассудка. Он весь горит. У него горячка.
Фелим немедленно повиновался. Но борьба все же не закончилась. Больной бросился с кулаками на своего спасителя. Он громко кричал, грозил, его глаза бегали и горели диким огнем. В течение десяти минут продолжалась схватка. Наконец, совершенно изнеможенный, Джеральд опустился на траву и после судорожных движений, сопровождавшихся глубокими вздохами, совершенно затих. Казалось, что последняя искра жизни угасла в нем.
Фелим принялся громко причитать над ним.
— Перестань реветь, проклятый дурень! — закричал Зеб. — Одного твоего воя достаточно, чтобы душа рассталась с телом. Он такой же мертвый, как и ты, — это обморок. Судя по тому, как он расправлялся со мной, по-видимому тут ничего серьезного нет.
Фелим, обрадованный тем, что хозяин жив и что жизнь его вне опасности, внезапно перешел от мрачного отчаяния к ликующей радости, выразившейся в какой-то уморительной пляске. Его радостное возбуждение подействовало и на Тару. Она прыгала вокруг Фелима, присоединясь к его неистовому ирландскому танцу.
Зеб не обращал внимания на это комическое представление. Еще раз наклонился он над больным. Убедившись, что опасных ран нет, Зеб Стумп поднялся и стал рассматривать валявшиеся на земле вещи. Затем он обратил внимание на панаму, которая все еще оставалась на голове мустангера.
Шляпы из гаяквильской травы, неправильно называемые панамами, были широко распространены на всем юге, так же как и в Техасе. Но охотник знал, что молодой ирландец привык носить мексиканское сомбреро — головной убор совершенно другого типа. Возможно, что мустангер на этот раз изменил своему обычаю. Зебу показалось, что он уже видел на ком-то именно эту шляпу. Заглянув внутрь панамы, охотник заметил две надписи: клеймо фабриканта шляп и надпись, сделанную от руки: «Генри Пойндекстер».
Теперь он стал исследовать плащ. На нем Стумп тоже увидел приметы, доказывавшие принадлежность плаща тому же владельцу.
— Чорт знает, что все это означает! — пробормотал старик, глядя в землю и глубоко задумавшись. — Шляпы не на своих головах, головы не на своих местах! Честное слово, здесь что-то нечисто. Если бы я только не чувствовал боли под левым глазом от удара этого молодца, я бы усомнился, пожалуй, на месте ли моя собственная черепная коробка. От него ждать объяснений сейчас не приходится, — добавил Зеб, посматривая на Мориса. — Разве только после того, как он переспит свою горячку. Но когда это будет — кто знает?.. Ладно, — продолжал охотник после некоторой паузы. — Здесь оставаться незачем. Нам необходимо доставить больного в хижину: надо подумать, как переправить его туда. Этот все равно ничего не придумает, — сказал Зеб, взглянув на Фелима, занятого разговором с Тарой. — У пса, повидимому, больше мозгов, чем у него. Ну, ничего. Придется и ему поработать. Как же тут быть? Надо бы нам соорудить носилки. Можно сделать их из пары шестов и плаща или же одеяла, которое захватил Фелим. Да, совершенно правильно. Именно носилки как раз то, что нам сейчас нужно.
Теперь ирландец был призван на помощь.
Срезали и обстругали два деревца, каждое около десяти футов длиной, добавили еще два, покороче, для поперечных перекладин. На них растянули сначала одеяло, а поверх него плащ. Предвидя возможность нового буйного приступа, Зеб Стумп решил привязать больного к этим самодельным носилкам.
Не два человека, как это обычно бывает, несли эти носилки. Дело было организовано иначе: передние концы шестов были укреплены на лошади, а сзади носилки поддерживал человек. Поддерживал их Фелим.
Зеб шел впереди в качестве вожатого.
В этом импровизированном паланкине Морис Джеральд был доставлен в свою хижину.
Уже спустилась ночь, когда эта странная процессия прибыла в хакале мустангера.
Сильные руки охотника бережно перенесли больного с носилок на его кровать в хижине.
Джеральд не понимал, где он находится, и не узнавал своего друга Зеба, склонившегося над ним. Его мысли все еще блуждали, хотя он больше уже не буйствовал. Наступил период затишья.
Больной не молчал, но и не отвечал на ласковые вопросы, обращенные к нему; с его уст срывались какие-то загадочные восклицания.
Друзья мустангера перевязали ему раны, как сумели, но больше ничего сделать не смогли. Надо было ждать наступления утра.
Зеб распорядился, чтобы Фелим отправился спать, а сам остался у постели больного.
У старого охотника были свои соображения по этому поводу. Ему не хотелось, чтобы бред больного слышал кто-нибудь, кроме него, даже Фелим. И он просидел всю ночь напролет у постели Мориса и ловил каждое его слово.
Зебу Стумпу не странно было слышать, как больной в своих любовных клятвах повторял все время имя Луизы.
Но и другое имя часто срывалось с уст больного. Это было имя брата Луизы. Какие-то бессвязные, жуткие, бессмысленные слова сопровождали это имя.
Зеб Стумп сидел и сопоставлял все слышанное с уже известными ему фактами, и когда наступило утро, он уже не сомневался в том, что Генри Пойндекстера нет в живых.
Глава LV
ДЕНЬ НОВОСТЕЙ
Дон Сильвио Мартинец — один из немногих мексиканских богачей, оставшихся в Техасе после захвата страны северными колонистами. Он мало интересовался политикой, был человеком миролюбивым от природы, уже пожилым, а поэтому довольно легко примирился с новым положением. Потеря национальной независимости уравновешивалась в его сознании безопасностью от набегов команчей, терроризировавших страну до прихода сюда колонистов. Дикари, правда, не были еще окончательно покорены, но нападения их стали значительно реже.
