Верная Рука - Май Карл Фридрих (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Он, он, действительно он! Сэр, вы видите, что я совершенно окоченел?
— Вам холодно, мистер Каттер?
— Я окоченел от изумления!
— Что же вас так удивило, сэр?
— То, что вы как ни в чем не бывало догоняете нас на этом скакуне и едете на нем так уверенно, словно уже съели вместе с ним не один пуд соли. Признайтесь: это какая-то другая лошадь, а не та, которую вы хотели увести у вождя?
— Та самая… Посмотрите!
— Хм, да! Клянусь душой, это она и есть! Просто чудо какое-то — укротить лошадь в считанные минуты!
— Никакого укрощения не потребовалось.
— Как? Неужели совсем никакого?
— Да, она не оказала мне никакого сопротивления.
— Но это же невозможно! Не пытайтесь надуть меня, сэр; что-что, а лошадей я знаю.
— У меня такого и в мыслях нет. Но если бы я ее объездил, она выглядела бы совсем иначе, чем сейчас, да и вела бы себя по-другому.
— Темно, ничего не разглядишь, — проворчал Уоббл, и в его тоне ясно слышалось недоверие. — Хм, кажется, она даже не взмокла…
— Нет, ничего подобного.
— Колдовство, да и только! Что-то здесь не так; я хотел прикоснуться к крупу вашей лошади, но она дико фыркнула и сделала резкий скачок вперед.
— Оставьте ее в покое, сэр, — попросил я. — Это же индейская лошадь, она не переносит общества белых людей.
— А разве вы не один из них?
— Конечно, я белый, но она считает меня индейцем.
— Ах, вот в чем дело! Вот зачем этот маскарад с одеялом! Хитро, очень хитро; у вас можно многому научиться. Да, но запах! Ведь любой краснокожий воняет грязью и дикостью, в то время как белый человек пахнет… пахнет…
— Цивилизацией? — со смехом подсказал я.
— Да, именно цивилизацией! И на какие бы уловки вы ни пускались, лошадь должна была бы почуять, что вы не индеец.
— А я изменил свой запах.
— Чепуха!
— Нет, не чепуха. Для этого есть проверенное средство, позволяющее обмануть даже животное.
— Что же это такое?
— Мой секрет.
— И вы его не раскроете?
— Нет, не раскрою, по крайней мере, сейчас. Но не исключено, что я сообщу его вам когда-нибудь потом. Впрочем, ничего мудреного в нем нет, и до него легко додумается каждый, кто даст себе труд немного поразмыслить.
— И вы сами открыли это средство?
— Никто мне об этом не говорил, я сам вспомнил; это мое собственное открытие.
— Стало быть, вы его только что сделали?
— Нет, уже давно. И не впервые я так обманываю индейскую лошадь. Через несколько часов этот запах исчезнет, а когда потом я сниму одеяло и надену шляпу, лошадь догадается об обмане и начнет всячески проявлять свой норов. Вот тогда и начнется настоящее ее укрощение.
— Мне бы хотелось посмотреть на то, как вы станете это делать.
— Пожалуйста. Мне нужно только место, всего лишь чуточку свободного пространства. Но сейчас не до разговоров, нам надо скорее ехать. Пропустите-ка меня вперед, чтобы моя кобылка не пугалась ваших!
Чтобы вырваться вперед, мне надо было проехать мимо них, и тогда Боб сказал:
— Почему масса Шеттерхэнд не хочет говорить со своим Бобом? Массер Боб хочет выразить ему благодарность!
— Не надо этого, милый Боб.
— Но я хочу рассказать, как краснокожие пленили массера Боба.
— Главное, чтобы ты поладил с моим вороным.
— О… о… о! Вороной — очень хорошая лошадь, а Боб хороший наездник. Мы оба хорошо знаем друг друга и помчимся вперед, словно молния над прерией!
Да, бравый Боб держался теперь значительно лучше, чем в тот день, когда он впервые сел в седло. Тогда он обеими руками уцепился за шею и гриву лошади, но тем не менее постоянно сползал назад и наконец соскользнул с хвоста. Это принесло ему прозвище Скользящий Боб. Позднее он подучился верховой езде, а у Кровавого Лиса прошел даже очень хорошую школу. И теперь скакал, нисколько не отставая от нас, что было больше заслугой жеребца, чем всадника.
С того момента, когда я оставил Заячью долину, нам нечего уже было опасаться, потому что наши лошади не позволили бы себя догнать, а возможные преследователи были еще молоды и не могли тягаться с нами в искусстве верховой езды. Тем не менее мы непрерывно скакали в течение нескольких часов вперед и остановились только потому, что такая скачка не могла быть очень долгой. С того места, где мы остановились, нам оставался еще полный день езды до горы Дождей, где мы должны были встретиться с апачами.
Мы привязали лошадей к колышкам, но за такие длинные поводки, чтобы позволить им свободно пастись. Свою лошадь я должен был отвести в сторону, потому что она не хотела оставаться рядом с остальными; она старалась лягнуть их и укусить.
Как только мы наконец сели у костра, Боб спросил:
— Ну, теперь время есть, значит, массер Боб может рассказать, как его пленили индейцы?
— Да, расскажи, — ответил я, потому что он все равно не оставил бы нас в покое. — Меня только очень удивляет, что Кровавый Лис бросил тебя на произвол судьбы.
— Разве Лис меня бросил?
— Конечно!
— И масса Шеттерхэнд этому удивляется?
— И даже очень!
— Массер Боб не удивляется.
— Ты просто не понимаешь. Вы поехали на охоту?
— Да, на охоту.
— Значит, были вдвоем?
— Вдвоем, — кивнул он.
— Тебя взяли в плен, а он вывернулся?
— Да.
— Тогда он должен был преследовать краснокожих и сделать все, чтобы спасти тебя. Пытался ли он это сделать?
— Нет.
— Вот и доказательство, что он за вами не последовал. Сколько краснокожих на тебя напало?
— Десять, и еще десять, и еще один раз десять. Может быть, даже больше. Боб не считал хорошенько.
— Стало быть, около тридцати. Насколько я знаю Кровавого Лиса, это не тот человек, который испугается трех десятков индейцев. Он, безусловно, попытался бы узнать, что они собираются с тобой сделать.
— Может быть, масса Лис так и поступил!
— Нет. Он изучил науку подкрадывания, и если бы ему нельзя было тебя освободить, он каким-нибудь образом дал бы тебе знак. Видел ты нечто подобное? Или, может быть, слышал?
— Массер Боб ничего не видел и не слышал.
— Значит, он тебя бросил в беде, и вот это-то меня как раз и удивляет… В таком случае, можно предположить, что он вообще не знает, что тебя взяли в плен.
— Масса Лис, может быть, и не знает.
— Нет? Он не видел этого?
— Нет
— Но вы же были вместе!
— Когда пришли краснокожие, его не было с массером Бобом, а меня не было с массой Лисом.
— О, это же совсем другое дело! Значит, вы расстались?
— Да. Мы уехали из дома, потому что у нас кончалось мясо. Матушка Санна осталась одна. Мы долго не находили дичи, пока не добрались до самой горы Дождей.
— И там вы охотились?
— Да, мы убили двух бизонов. Мяса было много. Мы разрезали его на куски и подвесили к ремням, которые прихватили с собой. У нас была и вьючная лошадь, чтобы увезти мясо. Когда мы управились, то решили отыскать новые бизоньи следы. Масса Лис был слева, а массер Боб справа.
— Вы поступили неумно. Либо вам вообще не стоило разделяться, либо один из вас, скорее всего ты, должен был оставаться с лошадьми, с мясом.
— Может быть, и так. Масса Шеттерхэнд понимает в этом гораздо лучше Кровавого Лиса и значительно лучше массера Боба. Боб ушел далеко, очень далеко, но не нашел следов бизонов, наконец он повернул, потому что пошел дождь. Тут появились команчи и окружили его. Он защищался, но они все же взяли массера Боба в плен. Они спрашивали его, что он здесь делает, что ему надо. Он ничего не сказал. Тогда они стали бить массера Боба, но он молчал. И они поехали по его следу к горе Дождей и выслали вперед разведчиков. Те вернулись и очень тихо рассказали о том, что они видели у горы. Потом они поскакали, и очень быстро. Трое ехали помедленней вместе с массером Бобом. Как только мы добрались до горы Дождей, массер Боб услышал выстрелы. Потом команчи приехали в лагерь массы Лиса, к его мясу, но самого его не было. На земле лежали только мертвые индейцы, убитые Лисом.
