Сыновья Большой Медведицы. Книга 2 - Вельскопф-Генрих Лизелотта (список книг txt) 📗
— Нельзя же отправить всех разведчиков, — сказал Джо. — Меня все это очень интересует, и я сам поеду с Топом и Гарри, а ты, Джим, останешься с нашими людьми.
— Согласен.
Джо и Джим вернулись к группе, чтобы объявить свое решение. Индейцы дождались Джо и вместе с ним направились по следу. Матотаупа ехал впереди, Харка — замыкающим, Джо, едущему посредине, пришлось приноравливаться к индейцам и, как они, менять галоп на шаг и снова скакать галопом.
Скоро Матотаупе стало ясно, что его расчет верен. И отец, и сын почувствовали близость больших костров. Матотаупа пустил мустанга шагом и обратил внимание Джо на легкий запах дыма.
— Мы подъедем к ним открыто? — спросил инженер.
Матотаупа прямо не возразил, но и не сказал» да «: не в обычаях индейцев было выдавать себя, прежде чем они не узнают, кто перед ними.
— Ну, как ты думаешь, Топ?
— Мой сын здесь может кое-чему поучиться. Мы остановимся и пошлем его разузнать, что это за люди. Задача не из трудных: всадники чувствуют, что сильны, и не соблюдают осторожности.
— Что ж, согласен. Предоставим Гарри проявить свои способности, — добродушно согласился Джо, слез с коня и закурил сигару, последнюю сигару, которую он долго берег.
Матотаупа тоже слез с мустанга, опустился на траву и вытащил трубку.
Харка отнесся к поручению с должной серьезностью. Он стреножил коня и, слегка пригнувшись, поднялся на ближайший холм. С возвышенности были видны костры, их можно было даже сосчитать. Харка решил дождаться наступления сумерек и рассмотреть все поближе. Он даже надеялся подслушать разговоры: ведь по вечерам у костров люди обычно не прочь поболтать. Харка подумал и о том, что за белыми могут вести наблюдение и другие разведчики-индейцы: лагерь был на расстоянии дневного перехода от Лошадиного ручья и мест охоты рода Большой Медведицы. Этих разведчиков-индейцев Харка опасался больше, чем белых.
Белые обычно ведут себя неосторожно, а огонь выдает их с головой, в особенности по ночам. Конечно, Матотаупа знал об этом, посылая Харку. Но хотя он и сказал, что задача нетрудная, легкой она не была — предстояло самостоятельно провести разведку, и отец посчитал его достаточно внимательным и сообразительным для выполнения этого дела. Мальчик не сомневался, что отец проследит за каждым его шагом, чтобы узнать, насколько он осторожен, наблюдателен и хитер. Эта мысль занимала Харку, пожалуй, не меньше, чем соображения об опасностях, с которыми он мог встретиться во время поиска.
Сначала Харка двигался довольно быстро — не было никакого резона терять время на излишнюю осторожность. Однако он не упускал лагеря из поля зрения, используя для наблюдения каждую высотку. Приблизившись к кострам, он уже понял, что отряд расположился в долине небольшого, текущего на северо-восток ручья. Берега его поросли ивой, ольхой и мелким кустарником.
Харка установил, что кони белых держались двумя табунами по одну и по другую сторону ручья, что костров было пять, один — на правом берегу и четыре — на левом, что сам лагерь вытянулся вдоль излучины. Примерно посредине лагеря берег был особенно высок, и уж если белые люди не выставили здесь дозора, — значит, они глупее собачек прерий… Впрочем, Матотаупа всегда говорил сыну, что не следует считать врага глупцом, надо, наоборот, думать, что он сообразителен и хитер, вот почему Харка, хотя и не обнаружил на круче дозорных, все же считал, что они там могут быть, так же как и в кустах с обоих концов вытянувшегося в линию лагеря. Предводитель отряда, по всей видимости, тоже где-то поблизости от высотки: ведь это и посредине лагеря и недалеко от коней, рассуждал Харка и соображал, как бы ему подобраться поближе. Под прикрытием деревьев и кустарников он решил дойти до ручья, переправиться через него и, описав большую дугу севернее лагеря, подкрасться к нему с другой стороны.
Так он и поступил: осторожно по кустарнику пробрался на высотку. При этом он заметил, что на самом деле был не единственным разведчиком. Кроме него по меньшей мере еще двое наблюдали за лагерем: один — на противоположном берегу, другой — на этом же, совсем неподалеку. И оба — индейцы: у одного, у того, что напротив, Харка успел заметить косичку, у того, что был рядом, мелькнула в траве оторочка мокасин. Рассудив, что все разведчики обеспокоены главным образом тем, чтобы их не обнаружили белые, Харка сосредоточил все свое внимание на лагере.
Становилось совсем темно. Топтались кони, потрескивал огонь костров, слышались голоса людей. Харка подползал все ближе и ближе до тех пор, пока не смог отчетливо слышать каждое, даже негромко произносимое слово. Да, белые люди оказались очень беспечны. Харка теперь убедился, что они и не подумали выставить дозорного на высотке.
И только юный разведчик расположился поудобнее, как ветки соседнего куста неслышно раздвинулись и разведчик-индеец улегся совсем рядом с Харкой, видимо тоже собираясь подслушивать. Харка схватился за рукоятку ножа и приготовился к прыжку. Однако сосед не выказывал никаких враждебных намерений. Оба быстро посмотрели друг на друга и оба снова устремили все свое внимание на лагерь.
Ни тот, ни другой не шевелились, только Харка нет-нет да и посматривал на соседа. Расстояние между разведчиками было чуть больше протянутой руки. Харка присматривался, и казалось ему, что он знает этого парня, хотя и не видит в темноте лица. Он был довольно мускулист и широкоплеч. Эти руки… эти плечи… нет, Харка не мог ошибиться, не мог ошибиться даже в ночной темноте. Как часто Харка мерился с этим парнем в силе и ловкости у палаток рода Медведицы, состязался с ним в плавании, в скачках на конях! И Харка всегда брал верх, а этот, хотя и был старше (а это был именно он — Шонка), терпел поражения. С детства у них были недружелюбные отношения, и даже тогда, когда умер отец Шонки — вождь мирного времени — и Матотаупа взял к себе в палатку вдову и ее сына, их отношения не стали лучше. От Четана Харка знал, что Шешока — мать Шонки — теперь вышла замуж за пленного Тома Без Шляпы И Саппог и что Том сбежал от нее… И вот Шонка теперь рядом с ним, Харкой, лежит под соседним кустом и наблюдает за лагерем.
Довольно громкоголосый белый подошел к ближайшему костру. Каждое его слово отчетливо доносилось до Харки. Однако белый говорил очень быстро, и Шонке, который почти не знал английского языка, уж конечно, ничего не понять. Харка подумал, что только он сам сможет как следует во всем разобраться.
Пятьдесят три человека, расположившиеся здесь, составляли отряд так называемой милиции: тут были и лесорубы, и трапперы, и разведчики, и земледельцы, и скотоводы — словом, все те, кого можно было встретить на аванпостах цивилизованного мира по границе с» диким» Западом. Они направлялись покарать род Медведицы за отравление изыскателей.
Отряд был многочислен, хорошо вооружен, и выполнение задачи казалось людям делом простым и почти безопасным. Они намеревались совершить налет на Лошадиный ручей, где «эта банда убийц» весной обычно разбивала свои палатки. Они собирались разрушить палатки, растоптать и перестрелять вокруг них все живое. Белые подробно обсуждали план нападения, ведь с наступлением утра им оставалось только сесть на коней и приступить к осуществлению задачи.
Отношение Харки к услышанному было двойственным. Два года назад он вместе с изгнанником-отцом принял участие в отражении напавших на род Медведицы пауни, но ни вожди, ни старейшины даже не поблагодарили их за это. Воины рода Медведицы могут в этот раз обойтись без их помощи, ведь у них есть оружие. С другой стороны, там Уинона — сестра Харки, которую он так любил, там Унчида — бабушка, заменившая ему мать… И он не может их защитить? Харка даже представить себе не смел, что Унчиду и Уинону будут топтать, истязать, могут даже убить!.. Тут Харка невольно подумал о лежащем рядом Шонке, который наверняка не только не пошевельнет и пальцем, чтобы защитить Уинону и Унчиду, но даже, наверное, будет рад их несчастью.
Харка прикинул: белые люди хотят двинуться с восходом солнца и около полудня уже покончить с родом Медведицы… Если сейчас же отправиться в путь, то еще до восхода солнца можно успеть предупредить Уинону… а та предупредит всех, даже ненавистного жреца, даже старейшин, которые несправедливо осудили Матотаупу, даже Четана, который считает Харку сыном предателя. Всех предупредит Уинона, ведь не будет же она молчать. А если велеть ей молчать? Но тогда ей не убежать в лес, не вызвав подозрения. Как быть? О том, чтобы слова белого перевести Шонке, у Харки не возникало и мысли: этого парня он ненавидел.
