Маленький Бизон - Фидлер Аркадий (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
У добрых ассинибойнов-Сукси* группа наша погостила ночь, а на следующий день вождь их подробно объяснил, вдоль каких рек и через какие перевалы нам нужно идти, чтобы достичь желаемого места. Это было направление на запад, с небольшим отклонением к северу.
Уже через день после ухода из лагеря Сукси группа вступила в область высоких гор, обнаженные склоны и вершины которых гордо вздымались к небу, часто совершенно отвесно. В таких горах я был впервые, и тут было чему удивляться. Снег здесь лежал не только на вершинах, но и на некоторых перевалах, и наши лошади не раз проваливались по самое брюхо. Холод пронизывал до костей. Лишь после того как мы перевалили через цепи этих гор и выбрались на плоскогорье, сразу почувствовалась перемена. Снова нас окружало теплое и сухое лето. Трава для лошадей росла здесь тучная, и это радовало нас больше всего.
Однажды вечером, переправившись через какую-то реку, мы встретились с индейским племенем, совершенно неизвестным нам. Мужчины Черных Стоп все высокого роста, а эти индейцы были на голову ниже. Они не носили никаких украшений из перьев. Их типи сооружены из сухой травы. Лица у них светлее, чем наши.
Когда они увидели нас, то не выказали никакого недоверия, вопреки обычаям других индейцев. Незнакомцы приветливо глядели на нас, а их дети не убегали в испуге, наоборот — смело подходили и что-то весело лепетали. Наш вождь никак не мог объясниться с этими индейцами, даже при помощи знаков. Видимо, им не был известен привычный в прериях способ переговоров. Они привели какого-то хромого человека, и только с ним одним мы смогли кое-как поговорить. Калека происходил из племени кутенаи, а остальные принадлежали к небольшому племени шусвапов.
Кутенаи часто воевали с нами, поэтому калека сразу узнал нас по рисунку на мокасинах, по которым узнают племена, и поинтересовался, как делают у нас прическу. Наши зачесывают волосы прямо назад и сплетают их по обеим сторонам в косички. Этим черноногие отличаются от ассинибойнов и некоторых групп сиу, которые делают пробор посередине, как наши женщины.
— По вашим волосам и мокасинам, — заявил хромой, — я вижу, что вы не ассинибойны. Если бы вы были из этого племени, ваше пребывание тут стало бы невозможным. Шусвапы враждуют с ассинибойнами.
— А ты что делаешь среди них?
— Живу тут. Одна из их женщин стала моей женой… По какому делу прибыли вы в наши края?
Когда Шествующая Душа рассказал хромому, что мы хотели бы осенью и зимой поохотиться в этих горах, тот посоветовался с вождем шусвапов и ответил:
— Вождь шусвапов заявляет вам, что он союзник кутенаи. Оба эти племени вместе владеют землей, тянущейся отсюда так далеко на юг, сколько может пробежать человек за полных пятнадцать солнц. Мы просим вас не охотиться в этих владениях. Скажите нам, каких зверей вы ищете, и мы покажем вам другие места, где вы найдете дичи вдоволь.
Мы не хотели никаких столкновений и поэтому охотно выслушали шусвапов*. Они показали нам дорогу в северные районы, которые должны полностью удовлетворить все наши желания. У нас не было круглых лыж для глубокого снега, и шусвапы посоветовали нам запастись нужным количеством их: на севере будет много снега, который скоро покроет все долины, и без лыж мы не стронемся с места. Мы согласились, и в обмен на нескольких лошадей шусвапы отдали нам все лыжи, которые нашлись у них в лагере.
После однодневного отдыха наша группа выступила в северном направлении, к неизвестным нам, но расхваленным шусвапами местам. На третий день кончилось теплое плоскогорье, и опять нам пришлось пробираться по узким горным тропам, ущельям и теснинам, переваливать через высокие горные хребты. Здесь было не только холодно, но и лежал глубокий снег. Как хорошо, что наши запаслись у шусвапов необходимыми здесь лыжами! На остановках матери поспешно мастерили лыжи и для нас, ребят.
Переход через тяжелые горы длился семь дней. Пришлось снять с коней часть вьюков и нагрузить их на собак. Это были сильные псы, с примесью волчьей крови, они вполне годились для такой работы, но даже они после трех — четырех дней стали останавливаться: крепкий снег и комья смерзшейся земли калечили им лапы Женщины сшили для собак некое подобие мокасин, в которых наши псы выглядели как в боксерских перчатках. Это принесло некоторое облегчение бедным животным, но у многих лапы все-таки продолжали распухать.
Все собаки, в том числе и мой Пононка, шли навьюченными, за исключением одной, самой маленькой. Это был карликового роста жалкий песик; если в нем и была волчья кровь, то скорее всего — маленького койота. Жизнь у этого песика была нелегкая. То ли из-за маленького роста, то ли по каким другим причинам, но наши собаки не любили его и преследовали на каждом шагу. Мы, мальчишки, часто становились на его защиту, швыряя в нападавших псов камнями и палками, но это мало помогало. Эта собака-выродок никому из нас не принадлежала и даже не имела клички.
У незадачливого песика был только один друг — мой Пононка. Этот сильный и выносливый пес, видимо, испытывал к малышу какую-то странную слабость. Пононка позволял ему тормошить себя и, когда они были вместе, защищал его от других собак. Во время того памятного перехода через горы наш песик, признанный слишком слабым для вьюка, был свободен от поклаж и мог забегать, куда ему вздумается. На долю же Пононки, наоборот, пришелся тяжелый вьюк, едва ли не сверх его сил. Несмотря на это, он шагал полный достоинства, не оглядываясь ни вправо, ни влево, как это делали другие, легкомысленные собаки. Мне не раз приходила в голову мысль, что если бы Пононка был человеком, то, наверно, стал бы великим вождем. Он мужественно тащил свой груз, но все чаще и чаще спотыкался. Замерзшие лапы его стали кровоточить Пононка оставлял на снегу алые следы.
— Мать, — просил я, — Пононка мучается! Нельзя ли снять с него вьюк?
— Нельзя, Маленький Бизон! Все собаки должны нести груз. Завтра или послезавтра мы дойдем до места.
Но путь становился все тяжелее. Вокруг громоздились горы, могучие и дикие. Несомненно, они были прекрасны и полны, как говорят, величия, но человек не замечает величия, когда страдает.
Тем временем убогий песик вовсю пользовался свободой и вертелся среди ребят. Вдруг он замер на месте так неожиданно, что я чуть не налетел на него. Песик обнюхал кровавые следы, жалобно завизжал и помчался к Пононке. То, что произошло потом, очень взволновало меня.
Песик понял, что его сильный друг тянет из последних сил. Он подскочил к Пононке, явно желая помочь ему нести тяжелый груз. Всем телом песик прижался к боку друга и так шагал, подпирая Пононку. Одна из наших женщин подошла и пинком ноги отшвырнула малыша. Он подождал, пока она отойдет, и снова прижался к боку Пононки. Женщина вернулась с палкой в руке, но песик уперся и не хотел отходить. Испуганно глядя на нее круглыми глазенками и не переставая поддерживать своего друга, он ждал удара.
— Не бей его! — крикнул я. — Он помогает Пононке!
Женщина с минуту удивленно присматривалась, потом приласкала обеих собак:
— Анхх! Он действительно помогает ему!
Тогда я объявил всем, что у меня две собаки, и маленького песика назвал Сердце. Так мне посоветовал Сильный Голос.
После семидневного тяжелейшего перехода через заснеженные горы мы очутились наконец в более приветливых местах. Здесь было меньше снега и не так холодно. Горные хребты и утесы стали менее угрюмыми, долины более обширными. Густая растительность — главным образом ель — покрывала склоны; даже там, где был голый камень, вверх карабкалась карликовая сосна. Но самое главное — мы встретили тут множество всякого зверя. Шусвапы не обманули нас.
Высоко на склонах, на скалистых утесах обитали горные козы, но за ними было очень трудно охотиться. Немного ниже — там, где уже расстилались зеленые поляны, — паслись стада диких баранов с большими рогами. Некоторые долины, особенно лесистые уголки их, изобиловали оленями, лосями и вапити, а по другим долинам среди скал бродили огромные серые медведи-гризли. Там же водились рыси и пумы. Не будет преувеличением, если я скажу, что эти места были раем для охотников.
