Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Какие-то люди, очевидно, пробирались сквозь кусты и деревья. Они бежали вдоль берега, должно быть отыскивая удобное место для спуска. В этот миг пять или шесть ружей выпалили одновременно, и, как всегда, холмы на противоположном берегу ответили гулким эхом. Затем раздались крики: они вырываются при неожиданном испуге или боли даже у самых отчаянных храбрецов. В кустах началась возня — очевидно, там двое вступили в рукопашную.
— Скользкий, дьявол! — яростно воскликнул Непоседа. — У него кожа намазана салом. Я не могу схватить его. Ну так вот, получай за свою хитрость!
При этих словах что-то тяжелое упало на мелкие кустарники, растущие на берегу, и Зверобой понял, что его товарищ-великан отшвырнул от себя врага самым бесцеремонным способом. Потом юноша увидел, как кто-то появился на склоне холма и, пробежав несколько ярдов вниз, с шумом бросился в воду. Очевидно, человек заметил пирогу, которая в этот решительный момент находилась уже недалеко от берега. Чувствуя, что если он встретит когда-нибудь своих товарищей, то здесь или нигде. Зверобой погнал лодку вперед, на выручку. Но не успел он сделать и двух взмахов весла, как послышался голос Непоседы и раздались страшнейшие ругательства; это Непоседа скатился на узкую полоску берега, буквально облепленный со всех сторон индейцами. Уже лежа на земле и почти задушенный своими врагами, силач издал крик гагары, и так неумело, что при менее опасных обстоятельствах это могло бы вызвать смех. Человек, спустившийся в воду, казалось, устыдился своего малодушия и повернул обратно к берегу, на помощь товарищу, но шесть новых преследователей, которые тут же прыгнули на прибрежный песок, набросили на него и тотчас же скрутили.
— Пустите, размалеванные гадины, пустите! — кричал Непоседа, попавший в слишком серьезную переделку, чтобы выбирать свои выражения. — Мало того, что я свалился, как подпиленное дерево, так вы еще душите меня! Зверобой понял из этих слов, что друзья его взяты в плен и что выйти на берег — значит разделить их участь.
Он находился не далее ста футов от берега. Несколько своевременных взмахов веслом в шесть или восемь раз увеличили расстояние, отделявшее его от неприятеля.
— Зверобой не смог бы отступить так безнаказанно, если бы индейцы, на его счастье, не побросали свои ружья во время преследования; впрочем, в разгаре схватки никто из них не заметил пироги.
— Держись подальше от берега, парень! — крикнул Хаттер. — Девочкам теперь не на кого рассчитывать, кроме тебя. Понадобится вся твоя ловкость, чтобы спастись от этих дикарей. Плыви! И пусть бог поможет тебе, как ты поможешь моим детям.
Между Хаттером и молодым человеком не было особой симпатии, но физическая и душевная боль, прозвучавшая в этом крике, в один миг заставила Зверобоя позабыть о неприятных качествах старика. Он видел только страдающего отца и решил немедленно дать торжественное обещание позаботиться об его интересах и, разумеется, сдержать свое слово.
— Не горюйте, Хаттер! — крикнул он. — Я позабочусь о ваших девочках и о замке. Неприятель захватил берег, этого отрицать нельзя, но он еще не захватил воду. Никто не знает, что с нами случится, но я сделаю все, что могу.
— Эх, Зверобой, — подхватил Непоседа громовым голосом, потерявшим, впрочем, обычную веселость, — эх, Зверобой, намерения у тебя благие, но что ты можешь сделать? Даже в лучшие времена от тебя было немного проку, и такой человек, как ты, вряд ли совершит чудо.
Здесь, на берегу, по крайней мере четыре десятка дикарей, и с таким войском тебе не управиться. По-моему, лучше возвращайся прямо к замку, посади девчонок в пирогу, захвати немного провизии и плыви от того уголка озера, где мы были, прямо на Мохок. В течение ближайших часов эти черти не будут знать, где искать тебя, а если и догадаются, им придется бежать вокруг озера, чтобы добраться до тебя. Таково мое мнение, и если старый Том хочет составить завещание и выразить последнюю волю в пользу своих дочек, то он должен сказать то же самое.
— Не делай этого, молодой человек, — возразил Хаттер. — Неприятель повсюду разослал разведчиков на поиски пирог, тебя сразу увидят и возьмут в плен. Отсиживайся в замке и ни под каким видом не приближайся к земле. Продержись только одну неделю, и солдаты из форта прогонят дикарей…
— Не пройдет и двадцати четырех часов, старик, как эти лисицы уже поплывут на плотах штурмовать твой замок! — пережил Непоседа с такой запальчивостью, какую вряд ли можно было ожидать от человека, взятого в плен и связанного так, что на свободе у него остался только язык. — Совет твой звучит разумно, но приведет к беде. Если бы мы с тобой остались дома, пожалуй, еще можно было продержаться несколько дней. Но вспомни, что этот парень до сегодняшнего вечера никогда не видел врага, и ты сам говорил, что он неженка, которому следовало б жить в городе. Хотя я думаю, что в городах и в наших поселениях совесть у людей не лучше, чем в лесу… Зверобой, дикари знаками приказывают мне подозвать тебя поближе вместе с твоей пирогой, но это не пройдет. Что касается меня и старого Тома, то никто, кроме самого дьявола, не знает, снимут ли они с нас скальпы сегодня ночью, или пощадят, чтобы сжечь на костре завтра, или же уведут в Канаду. У меня такая здоровенная косматая шевелюра, что дикари, вероятно, захотят сделать из нее два скальпа. Премии — вещь соблазнительная, иначе мы со старым Томом не попали бы в беду… Ага, они снова делают мне знаки, но, если я посоветую тебе плыть к берегу, пусть они не только зажарят, но и съедят меня. Нет, нет, Зверобой, держись подальше, а когда рассветет, ни в коем случае не подплывай к берегу ближе чем на двести ярдов…
Восклицание Непоседы было прервано чьей-то рукой, грубо ударившей его по губам; какой-то индеец, очевидно, немного понимал по-английски и наконец догадался, к чему ведут все эти речи. Потом все дикари скрылись в лесу, а Хаттер и Непоседа, видимо, не оказывали никакого сопротивления. Однако, когда треск ветвей стих, снова послышался голос отца.
"Береги моих детей, и да поможет бог тебе, молодой человек!" — были последние слова, долетевшие до ушей Зверобоя.
Он остался один и понял, что ему придется самому решать, как действовать дальше.
Несколько минут прошло в мертвом молчании. До берега было более двухсот ярдов, и в ночной темноте Зверобой едва-едва различал фигуры дикарей, но даже их смутные очертания несколько оживляли пейзаж и служили контрастом наступившему затем полному одиночеству. Молодой человек вытянулся вперед, затаил дыхание и весь превратился в слух, но до него не донеслось больше ни единого звука, говорящего о близости человека. Казалось, никто никогда не нарушал царившую кругом тишину; в этот миг даже страшный вопль, недавно огласивший молчание лесов, или проклятия Марча были бы утешением для охотника. Им овладело чувство полной заброшенности.
Однако человек с таким душевным и физическим складом, как Зверобой, не мог долго оставаться в оцепенении. Погрузив весло в воду, он повернул пирогу и медленно, в глубокой задумчивости направился к центру озера.
Достигнув места, где он пустил по течению вторую пирогу, найденную в лесу, Зверобой круто повернул к северу, стараясь, чтобы легкий ветерок дул ему в спину. Пройдя на веслах около четверти мили в эту сторону, он заметил немного справа от себя какой-то темный предмет и, сделав поворот, привязал плававшую в воде пирогу к своему суденышку. Затем Зверобой посмотрел на небо, определил направление ветра и выяснил положение обеих пирог. Не заметив нигде ничего, что могло бы заставить его изменить свои планы, он лег и решил несколько часов поспать.
Хотя люди смелые и сильно утомленные спят крепко даже среди опасностей, прошло немало времени, прежде чем Зверобою удалось забыться. События этой ночи были еще свежи в его памяти, и, не переставая в полузабытьи думать о них, он словно грезил наяву. Внезапно он совсем пробудился: ему почудилось, будто Непоседа дает сигнал подойти к берегу. Но снова все стало тихо, как в могиле. Пирога медленно дрейфовала к северу, задумчивые звезды в кротком величии мерцали на небе, и водная ширь, со всех сторон окаймленная лесом, покоилась между горами так тихо и печально, как будто ее никогда не волновали ветры и не озаряло полуденное солнце. Прозвучал еще раз дрожащий крик гагары, и Зверобой понял, что заставило его внезапно проснуться. Он поправил свое жесткое изголовье, вытянулся на дне пироги и уснул.
