Черный охотник (сборнник) - Кервуд Джеймс Оливер (лучшие книги .TXT) 📗
— …мадемуазель Сен-Дени, — закончил за него Давид Рок совершенно спокойным голосом. Но на душе у него был лед. — Мсье, — продолжал он, — вы были очень добры ко мне. Я хочу просить у вас еще об одной милости. Вполне возможно, что мне все же придется сделать еще сегодня визит во дворец интенданта. Но сейчас я прошу об одном: укажите мне путь к дому Нанси Лобиньер.
Пьер Кольбер ничего не ответил и повел юношу по улице, спускавшейся вниз. Вскоре он круто завернул на улицу Святого Людовика и остановился на углу.
— Я дальше вас провожать не буду, — сказал он. — Отсчитайте десятый дом налево, и там живет Нанси Лобиньер. Только смотрите не ошибитесь и не попадите в одиннадцатый — там живет красотка Анжелика де Пин, жена человека, которого вы, кажется, знаете, и она же chere amie интенданта. Между прочим, она также получила воспитание в школе монастыря Святой Урсулы, что не мешает ей, однако… Очевидно, наш уважаемый мэр де Пин у себя дома… Когда вы закончите свои дела и все еще будете нуждаться в теплой постели и сытном ужине, спросите у кого угодно, где живет Пьер Кольбер. Мой дом стоит неподалеку от статуи Иоанна Крестителя. Но если даже вы не придете сегодня и вам понадобится друг завтра, то вспомните, что я когда-то был оскальпирован сенеками. В моем сердце всегда найдется уголок для «длинных винтовок». Доброй ночи, друг Давид.
— Доброй ночи, Пьер Кольбер!
Юноша повернул обратно и снова направился к площади Нотр-Дам-де-Виктуар. Прокладывая путь сквозь туман и слякоть, он не переставал спрашивать себя, куда это могла ехать Анна в такой поздний час в обществе интенданта. Как это возможно, что, вопреки строгим правилам монастырской школы (как Анна сама неоднократно рассказывала), ей разрешили ночью выйти из монастыря? И что означали слова Пьера Кольбера «по особому предписанию власть имущих?»
Внезапно Давид Рок услышал позади себя скрипение колес. Он быстро обернулся и узнал экипаж, в который незадолго перед этим Биго помогал сесть Анне Сен-Дени. Экипаж остановился, кучер соскочил и открыл дверцу, и оттуда, гремя саблями, вышло двое мужчин — Анны не было с ними!
Юноша крепко зажал винтовку в руке и, не обращая внимания на окрик часового, направился прямиком к двери, в которой скрылись люди, приехавшие в экипаже.
— Полегче, паренек! — крикнул часовой, загораживая ему путь. — Куда ты так спешишь? И что означает твоя длинная винтовка здесь, у дверей губернаторского дома?
— Я только что пришел с реки Ришелье, и мне нужно немедленно увидеть интенданта. Я хотел бы знать, дома ли он?
— А если даже так — тебе что до этого? Ну-ка, проваливай живее!
— Но если он здесь, и мадемуазель Сен-Дени с ним…
Но часовой не дал ему докончить.
— Если даже мсье Биго и находился в обществе мадемуазель, кто бы она ни была, то я не думаю, чтобы он стал привозить ее сюда на заседание Верховного Совета. Но теперь я понимаю, мой милый мальчик, почему его так долго не было, ха-ха-ха! Ну, что же, пожелаем ему счастья. А теперь, шевели ногами: тридцать секунд по часам — максимальный срок, что разрешается чужим останавливаться у дворца.
Давид Рок не стал вступать в пререкания. Сердце его ныло от какой-то тупой боли, а кровь бурлила в жилах. Он продолжал бродить во мраке и слышал, как сторож выкликал часы. Он снова прошел мимо монастыря, но там уже погасли все огни. Сердце его больно сжалось.
Внезапно молодой охотник принял какое-то твердое решение, и через несколько минут он уже снова находился на углу улицы Святого Людовика, где лишь недавно распрощался с Пьером Кольбером. Он тотчас же принялся отсчитывать дома по левую руку от себя и остановился возле десятого.
Это было большое красивое здание с высоким крыльцом, и оно стояло несколько в стороне от улицы. Над дверью горел большой фонарь, освещавший почти половину фасада. Давид Рок услышал голоса, доносившиеся изнутри, и в его сердце взыграла надежда. Голоса эти принадлежали Нанси Лобиньер, Луизе Шарметт и какому-то мужчине. Возможно, что Биго именно сюда проводил Анну, — пронеслось в мозгу юноши.
Молодой человек быстро взбежал по ступенькам крыльца, и как раз в эту минуту дверь отворилась, и оттуда вышли три дамы в сопровождении трех кавалеров. Дверь затворилась за ними раньше, чем кто-либо успел заметить Давида. Последний стоял белый, как привидение, при тусклом свете фонаря и совершенно неподвижный, словно изваяние. Его Анны не было с ними!
В мужчинах он тотчас же узнал офицеров, которых он встретил раньше на площади, и среди них стояла Нанси Лобиньер под руку с капитаном Жаном Талоном!
Нанси Лобиньер вдруг заметила его и, испустив радостный крик, который огнем прошел по всему телу юноши, оставила капитана и подбежала к Давиду Року. Ее глаза сверкали, а на прелестном личике светилась радостная улыбка — такую улыбку Давид надеялся увидеть на лице своей возлюбленной. Нанси схватила его мокрую руку обеими руками, затянутыми в перчатки, и крепко пожимала ее. Присутствовавшие глядели с изумлением на эту сцену, за исключением капитана Талона, смуглое лицо которого еще больше потемнело.
— Давид! — воскликнула Нанси — Давид Рок! Это вы? После того, как вы снились мне прошлой ночью! После того, как я не переставала думать о вас в продолжение всего дня! О, как я рада, что вы пришли! Как я рада, что вы сдержали свое обещание! И подумать только, — еще одна минута, и я ушла бы из дому!
Нанси порывисто повернулась к своим друзьям.
— Это — Давид Рок, — представила она его. — Лейтенант Давид Рок, о котором я вам столько рассказывала.
Она поочередно назвала все пять имен, но Давид запомнил лишь одно из них — капитан Жан Талон.
Последний криво усмехнулся и с ехидной улыбкой, которую подметил только Давид, спросил:
— Лейтенант Рок? А какого полка, разрешите узнать.
— О, — ответила за него Нанси Лобиньер, — это пока наш маленький секрет. А вы, капитан, должны будете сегодня простить меня — лейтенант Рок мой долгожданный гость, и я горю желанием узнать вести, которые он принес с Ришелье. Милый Давид, я сейчас же отведу вас к себе и устрою вас возможно уютнее.
Капитан Талон что-то злобно промычал сквозь зубы, а Давид Рок, открыто усмехаясь, посмотрел на него и сказал:
— Мне искренне жаль, Нанси, что вы лишаете капитана Талона вашего общества.
— Капитан должен будет простить меня, — снова решительным тоном заявила Нанси. Затем она опять повернулась к Давиду: — Ваши руки холодны как лед, вы насквозь пропитаны этим противным туманом и, наверное, сильно устали. Как это глупо с моей стороны, что я стою здесь, когда давно уже должна была бы бежать с вами к камину!
И, не теряя ни секунды, Нанси Лобиньер постучала молоточком в дверь, которая быстро открылась перед ней; еще раз извинившись перед друзьями, девушка повела своего гостя наверх.
Не давая Давиду опомниться, она усадила его в глубокое, мягкое кресло у камина, в котором горели огромные смолистые поленья. Она кого-то окликнула, и тотчас же вошли два негра; один взял у молодого охотника его шляпу и котомку, а другому Нанси отдала свою собственную накидку, шляпу и перчатки. Когда слуги вышли, она подошла к юноше и протянула ему обе руки.
— О Давид, как я рада, что вы пришли! Так рада, что если бы не Анна, то я, пожалуй, расцеловала бы вас. И возможно, что я так и сделаю, если только вы не будете иметь что-либо против.
И раньше, чем юноша успел ответить или даже подумать, Нанси быстро поднялась на цыпочки и протянула ему свои губы. Это случилось так неожиданно, и так заманчиво выглядел румяный ротик красотки, что Давид поцеловал его. Он не отказался бы от этого поцелуя, если бы даже ему грозила смерть!
— Я дала себе слово, что сделаю это, Давид Рок! — воскликнула Нанси, отходя от него, и прелестное личико ее залилось румянцем. — Я должна была это сделать после того, что мне снилось прошлой ночью. Но могу вас уверить, что, кроме вас, только один человек в мире целовал меня за всю мою жизнь. Вы, наверное, разочарованы во мне, Давид, или шокированы, а может быть, даже огорчены моим поступком?
