Сыновья Большой Медведицы. Книга 1 - Вельскопф-Генрих Лизелотта (онлайн книга без txt) 📗
Слышались разговоры воинов, которые уже собирались небольшими группами. Раздался свист. Это вождь собирал охотников, и мальчики тоже двинулись по направлению сигнала. По пути им попался еще один бизон, пораженный стрелой в самое сердце. Стрела принадлежала Матотаупе. Харка сдержал коня, и все Молодые Собаки смогли рассмотреть, кем убит бизон.
Но скоро не радость и не гордость заставила Харку остановиться. Он натянул поводья так, что конь поднялся на дыбы. Мальчики тоже стали. Перед ними лежал убитый воин. Рядом стоял его конь. Конь был хорошо знаком мальчикам — рыжий бизоний конь Солнечного Дождя. Тут же валялся сломанный лук. Последние две стрелы выпали из колчана.
Молча стояли мальчики перед этой жертвой большой охоты. Впрочем, они хорошо знали, что охота на бизонов не обходится без жертв…
Харка тронул поводья и приблизился к стоящему с опущенной головой коню. Погладил его, взял за узду. Кто-то, спешившись, поднял украшение из перьев, что лежало рядом с телом. Мальчики направились туда, откуда вторично донесся сигнал сбора и слышались радостные голоса. Приближаясь, Молодые Собаки издали крик скорби. Мальчик, поднявший головной убор, вручил его вождю. И тогда все направились к месту гибели отважного воина. Матотаупа не скрывал своего глубокого горя, ведь Солнечный Дождь был его лучшим другом и первым советчиком. Теперь уж никогда им не участвовать вместе в охоте, никогда голос Солнечного Дождя не поддержит на собрании Совета Матотаупу.
Вождь оставил двух воинов охранять тело погибшего, а Харку послал в стойбище. Надо было сообщить о гибели Солнечного Дождя и о большой добыче, сказать, чтобы женщины забрали с собой не только коней, но и собак, ведь на них тоже можно навьючить тюки с мясом, и тогда добыча будет доставлена на место, до ночи, пока не сбегутся волки и койоты.
Посланца вождя встретили в стойбище возгласами радости и скорби… Да, род Медведицы обеспечил себя на предстоящую зиму мясом, новыми луками, кожаными одеялами и меховыми куртками. Но род Медведицы потерял одного из лучших, одного из наиболее уважаемых воинов. Четан потерял отца.
Неужели и об этой потере знал жрец? Почему же он ничего не сказал? И снова в душе Харки возникли сомнения.
Когда наступил вечер, Харка и Четан поднялись на пригорок, где на высоких шестах были подвешены завернутые в шкуры останки Солнечного Дождя.
Четан уже знал, что ему предстоит поселиться в типи брата Матотаупы, у которого не было сыновей, а были только две маленькие дочери. Юноша молча сидел, сжав голову руками, и Харка уже много часов подряд был с ним. Солнце давно скрылось. Дул легкий ветер. У подножия высотки журчала вода. Стих вечерний вой волков: хищники получили сегодня сытный ужин. Из осиротевшей типи Солнечного Дождя доносилась прощальная песнь. Но вот Четан словно очнулся от своих раздумий и пододвинулся к Харке.
— Я хочу спросить, — тихо обратился он к мальчику.
— Говори, мой старший брат.
— Ты слышал от разведчиков, что они нашли бизонов. Но бизоны не спокойно паслись, а уже были напуганы и бежали на север? Не так ли?
— Хау. Так говорил Матотаупа и все воины.
— Как можно заставить огромное стадо бежать?
— Большая стая волков… пожар прерий… охотники…
— Видели наши воины пожар в прерии?
— Нет.
— Видели большую стаю волков?
— Нет.
— Видели охотников?
— Нет.
— Но почему же тогда огромное стадо бежало?
— Я не знаю.
— Знает ли это кто-нибудь из воинов?
— Я не уверен…
— А что думаешь ты?
Харка молчал.
— Почему ты не отвечаешь?
— Ты тоже не всегда отвечаешь мне, Четан.
— Да… Это верно. Значит, ты не хочешь говорить?
— Почему, Четан, ты сам не скажешь прямо, о чем думаешь?
— Потому что я думаю и… и мне становится страшно…
— Что же это такое, о чем Четан, сын Солнечного Дождя, боится говорить? Что заставляет его язык молчать?
— Вакантанка.
— Так… Вакантанка… Великий и Таинственный…
— Да, это так.
— И мы будем оба молчать?
— Харка! Мы думаем оба одно и то же. Я чувствую это. И поэтому давай говорить. Вдвоем не так страшно.
— Да, вместе не так страшно.
— Харка, может быть, это чудовище белых людей… может быть, оно погнало бизонов к нам?..
— Возможно… должно быть так…
— Вот поэтому-то наши воины и не смогли понять, куда бегут бизоны, и бизоны пронеслись совсем рядом с типи.
— Да, совсем рядом.
— Они убили Солнечного Дождя, моего отца. Я думаю, что он хотел отвести бизонов от нашего стойбища.
— Этого не мог сделать один человек. Испуганных бизонов не повернуть и многим охотникам. В страхе бизоны слепы, глухи, безумны.
— Я знаю.
— Но как могло чудовище белых послать нам бизонов? Или оно послушалось заклинаний краснокожего жреца? И чего же хотело чудовище — дать нам пищу или уничтожить нас?
— Я не знаю, — сказал Четан.
— Ты тоже не можешь ответить на эти вопросы.
— Да, я не могу. И это правда.
Мальчики умолкли. Но всю ночь Харка просидел с Четаном у тела Солнечного Дождя и только утром отправился в свою типи, завернулся в одеяло и заснул. Проснувшись через несколько часов, он разрисовал свое лицо, и эта раскраска означала, что он не хочет ни с кем разговаривать и его не надо ни о чем спрашивать. Харка поднялся на высотку к Солнечному Дождю и долго смотрел вдаль.
Великое чудо, что же ты такое на самом деле? Кто тебя послал нам?
ВОЗВРАЩЕНИЕ ХАВАНДШИТЫ
Песок и пыль, поднятые во время охоты на бизонов, давно улеглись, поломанный кустарник зазеленел, на лугу пробивалась новая трава. Жизнь продолжалась.
В типи у Лошадиного ручья забот хватало с утра до вечера. Женщины и девушки разделывали бизонье мясо, разрезали его на куски, завертывали в кожу и закапывали в землю, чтобы оно лучше сохранилось. Из мяса они нарезали также длинные тонкие пласты, которые развешивали для просушки на веревках из бизоньих кишок. Шкуры очищали от остатков мяса и подготавливали к выделке. Старики и мальчики изготавливали из костей наконечники для стрел и копий, а из рогов — ложки. Воины делали из бизоньих жил новые тетивы для своих луков.
Разведчики по-прежнему вели наблюдение, но, выполняя волю жреца, избегая нарушить его уединение, не ездили в том направлении, где остался Хавандшита. Им удалось узнать, что военный лагерь пауни снялся и отдельные группы их разъехались по своим поселкам.
По вечерам от типи доносился приятный запах жареных бизоньих окороков. Все теперь наедались досыта и не выглядели такими тощими.
Когда основная работа по разделке охотничьей добычи кончилась, дети целые дни играли, охотились за мелкими животными, упражнялись в стрельбе из лука, в бросании палицы и ножей, скакали на мустангах. И это приносило им радости побед и горечь поражений. Вечерами они сидели в типи со своими отцами, старшими братьями и слушали охотничьи и военные истории, которые были и интересны и поучительны. Они слышали и древнейшее сказание о прародительнице рода Медведицы — Большой Медведице, сын которой стал человеком. А как-то вечером, когда погас очаг, Унчида сказала детям, что Большая Медведица еще жива и что она для воинов рода Медведицы — священна. И ее нельзя убивать.
Харка и Молодые Собаки по вечерам подвергали суровому испытанию свое самообладание и мужество. Они садились вокруг очага в типи Матотаупы и клали себе на руки небольшие раскаленные угольки, показывая, что способны переносить равнодушно боль, и Харка выдерживал дольше других.
— Шонка так не может, — сказал однажды кто-то из мальчиков.
Опять это имя — Шонка! Харка только чуть-чуть скривил губы и на этот раз дал угольку особенно глубоко прожечь кожу.
В один из солнечный дней Матотаупа нашел обоих своих сыновей у коней. За день до этого Харка в состязании на мустангах пришел вторым на своем любимом Пегом. И не потому, что он плохо управлял конем, просто другой конь оказался лучше — конь одного из Молодых Собак — сына Четанки, известного воина. Пегий Харки шел спокойно, ровно и быстро, и все же не быстрее, чем конь победителя. Харка ласкал коня, хлопал его по шее, но на лбу у мальчика залегли складки.
