Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Папоров Юрий Николаевич (книга жизни .txt) 📗
На пятнадцатые сутки пребывания пиратов Злого Джона на островке, после того как с огромным усилием корпус фрегата был перевернут на другой борт, в отряде Злого Джона вспыхнула драка. Она возникла случайно, началась ссорой из-за места в тени, но так как размолвка произошла между давнишними партнерами по карточной игре, то один пират во время потасовки обвинил другого в постоянном шулерстве, его соперник выхватил нож и прирезал своего обидчика. Желая отомстить за смерть товарища, за оружие взялись его друзья. Нашлись и защитники убийцы. Отряд вмиг разделился на две враждующие, готовые броситься друг на друга партии.
Ни Злой Джон, ни его помощники не могли остановить готовую начаться бойню. В этот момент на пляже появился Девото. Его предупредила о конфликте Долорес, издали видевшая, что началась драка.
— Стойте! Смерть даже десятка людей может лишить нас сокровищ! Кто из вас не желает легких денег? — Эти его слова мгновенно отрезвили разгоряченных пиратов. — Пусть ваш капитан, как это и положено, вынесет приговор!
Злой Джон ободрился:
— Судьба уже решила, кто должен был понести наказание. Вот он лежит…
Вопль протеста заглушил его слова, и пираты вновь стали угрожающе приближаться друг к другу.
— Стойте! — снова, с трудом перекрывая рев обезумевших людей, прокричал Девото. — Я знаю, как справедливо можно решить спор. — Капитан перевернул пустую бочку и вскочил на нее. — Пусть те кто видел, как началась драка, выйдут сюда. — Человек десять приблизились в бочке. — И те, кто знает, как играет в карты он, обнаживший нож против своего товарища. — Еще человек пятнадцать вышли из рядов. — Вот они пусть и решат, кто был прав, а кто виноват.
На пляже воцарилась мертвая тишина. Злой Джон, видимо, хотел что-то сказать и сделал шаг вперед, но Девото не терял времени.
— Пусть те, кто считает погибшего виновным, поднимут руки. — Таких оказалось девять. — Кто считает, что убийца достоин наказания?
В тот миг людьми не могло управлять ничто иное, кроме справедливости, Теперь в воздух взметнулось шестнадцать рук. Еще через десять минут пират, который убил своего товарища, был повешен, а мир восстановлен. Злой Джон смачно плюнул себе под ноги и пошел прочь.
Этой же ночью Долорес вновь разбудила Девото. Она извинилась, что мешает ему отдыхать, но просила понять ее переживания, вызванные печальными событиями дня.
— Я не могу заснуть, сеньор Девото, от мысли, что люди в состоянии так безжалостно поступать друг с другом, — говорила срывающимся голосом девушка, садясь на мешок с водорослями, который минуту назад служил капитану полушкой.
— Для этих людей жизнь никогда не имела цены. И убийство мало кого волновало, на самом деле они не могли пренебречь негласными пиратскими обычаями, такими, как месть. Это и было главной причиной, толкнувшей их на кровавую стычку. Капитан Джон плохо знает своих людей.
— А если бы не вмешались вы?
— Могло произойти непоправимое. В такие минуты пощады не ждут. Спасибо, что вы меня предупредили. От накала страстей, бывает, и море загорается.
— И Злого Джона могли убить?
— Могли… Но могло все обернуться и другой стороной. Поэтому я не должен был позволить случайности…
— Лишить вас возможности завладеть испанским караваном?
Девото пристально поглядел на Долорес, чье лицо было совсем близко от него.
— Что бы вы ни говорили, Девото, мне с каждым днем все больше кажется, что вы не тот человек, кому по душе грабеж, насилие и жестокость.
Девото ничего не ответил. Долорес негромко спросила:
— А как случилось, что вы стали флибустьером или корсаром, сеньор Девото? Извините, я не знаю, что будет более соответствовать действительности.
Моряк еще пристальнее поглядел на девушку и в свою очередь спросил:
— Вас по-настоящему это интересует или вы расспрашиваете меня просто так, чтобы о чем-то поговорить?
— Разве я могла бы позволить себе такую нетактичность? Особенно когда речь идет о вас, — Долорес опустила глаза.
— Мне понятно движение вашей души, ясен ход ваших мыслей. Ведь оттого, что в конечном счете я собой представляю, во многом зависит ваша судьба. — Девото умолк, глядя на вспыхивающую ярко-белесыми бликами линию прибоя. — Все началось с Европы… В нашей с вами родной, но мрачной Испании я стал чувствовать себя лишним. В поисках свободы действия и мысли, в попытке найти возможность приложить свою энергию с ощутимой отдачей я и выехал в Новый Свет… Оказалось, что здесь не лучше. Правители — губернаторы, аудиторы, алькальды, альгвасилы пользуются безграничной властью. Разные проходимцы и дельцы, умеющие из любого положения извлекать выгоду, здесь, в колониях, процветают с еще большим успехом, чем в Европе. Вам трудно будет поверить, если я скажу, насколько велик их доход. Правда, вскоре я встретил здесь людей, близких мне по духу. Тогда я решил посвятить свою жизнь борьбе со злом… с теми, кто нарушал покой мирных селений и городов, кто враг моих соотечественников, стремящихся, как я потом понял, здесь, за океаном, на этой земле построить лучшую жизнь, чем та, которая существовала в Испании…
Долорес слушала и не могла понять своего собеседника.
— Ну, а как же вы… — Девушка запнулась, но затем решительно закончила: — Как же вы теперь идете с пиратами на грабеж… с англичанами против испанцев?
Девото ответил не сразу.
— В жизни человека бывают моменты, не всегда объяснимые на первый взгляд… — начал он, но спохватился и после небольшой паузы сказал: — Будет куда справедливее, если сокровища, которыми набиты галеоны, останутся здесь, а не отправятся в королевскую казну. Кто вора очистил обитель, тот не грабитель… Сеньорита, уже поздно. Спокойной ночи!
Следующей ночью Долорес снова вернулась к разговору о том, что жизнь флибустьера или корсара не может быть уготована судьбой капитану Девото.
— Когда вы среди них, я смотрю и вижу или только этих людей, или вас одного. В моем представлении вы не можете быть заодно с ними. Я представляю вас среди грандов, при королевском дворе. Вы, Девото, могли бы столько сделать рядом с вице-королем Новой Испании.
Капитана передернуло от этих слов, но он сдержался.
— Я был при дворе вице-короля дона Гаспара де ла Серда Сандоваля Сильва и Мендосы. Однако единственно достойной в его окружении была женщина, впоследствии ставшая монахиней, которую вы, Долорес, мне очень напоминаете. Она была поэтессой. Звали ее Хуана Иннес де ла Крус. Вы читали ее стихи?
Долорес отрицательно покачала головой.
— Однако я слышала о ней.
— Талант вознес ее на вершину славы, ее внешняя красота не давала ей возможности спокойно существовать… и она ушла в монастырь.
— Но неужели вы никогда не думали о семье? Вы могли бы принести счастье… — Долорес хотела сказать «любой женщине», но смутилась и замолчала.
— Я? — быстро спросил Девото и тут же произнес: — Но для этого прежде кто-то должен возвратить мне веру в женскую чистоту, постоянство, бескорыстие…
— Вас жестоко обманули?
— Теперь дело не только в том, что собой представляют женщины того мира, с которым я навеки порвал. Подумайте сами, кому я могу предложить эту руку, столько раз обрызганную кровью? Какая женщина пожелает стать матерью детей, у отца которых такое прошлое, как у меня? Кто, наконец, поверит сердцу, состоящему из осколков?
— Бедный! — еле слышно прошептала Долорес и убежала.
Утром девушка не вышла к завтраку, за обедом не глядела на Девото и, как только закончили трапезу, встала и куда-то ушла.
К обеду следующего дня Девото разыскал Долорес. Она сидела на одном из ближайших холмов под тенью пальмы и глядела, как пеликаны ловили рыбу на мелководье.
— Сеньорита, вы огорчаете меня своим легкомыслием. Поступок ваш нельзя осудить, но он, поверьте, не оправдывает риска, которому вы себя подвергаете. Все утро лагерь Злого Джона возмущался. Капитану пиратов и мне с трудом удалось уговорить людей, бросивших работу, не идти к вам. Эти ваши цветы на могиле двух несчастных…
