Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

— Ну да, конечно, когда он сидел на коне в стальных доспехах, — по-прежнему насмешливо отозвалась маркиза, — тогда он мог сразить даже Алонсо де Охеду! А там?

— Вы действительно привезли с собой эту принцессу? — спросила Мерседес.

— Клянусь святой мессой и всеми святыми, какие значатся в календаре, светлейшая сеньора и сеньорита! И принцесса эта куда пригожее дочерей нашей доброй королевы, если это те самые девицы, что сейчас вышли отсюда.

— Прочь с глаз моих, плут! — воскликнула возмущенная донья Беатриса. — Ничего не хочу больше слышать! Удивляюсь, как мог мой племянник доверить такому пустомеле хоть какое-то поручение. Ступай и постарайся до утра научиться скромности, иначе даже сам адмирал не спасет твою спину от палок! Пойдем, Мерседес, время позднее, нам пора на покой.

Санчо остался один. Через минуту за ним пришел паж и отвел в комнату, предназначенную ему для ночлега. Старый моряк поворчал про себя, вспоминая обещания тетки дона Луиса, еще раз пересчитал свои доблы и уже совсем собрался лечь спать, когда тот же паж пригласил его для новой Сеседы.

В сущности, для Санчо было все равно, что день, что ночь, и он не стал возражать, особенно когда узнал, что его хочет видеть прелестная сеньорита, чье благородное лицо поразило даже его.

Мерседес ждала своего неотесанного гостя в маленькой приемной, куда удалилась, попрощавшись перед сном с маркизой. Когда моряк вошел, лицо ее пылало, глаза сверкали, и, будь Санчо хоть немного проницательнее, он бы понял, что прекрасная сеньорита до крайности встревожена и взволнована.

— Санчо! — обратилась к нему Мерседес, когда они остались одни. — Ты проделал долгий и трудный путь, и я прошу тебя принять это золото как слабое доказательство того, с каким вниманием я выслушала принесенные тобой вести.

— Сеньорита! — воскликнул Санчо, стараясь не смотреть на доблы, опущенные в его руку. — Надеюсь, вы не считаете меня корыстолюбцем! Доверие адмирала и возможность говорить с такими благородными дамами уже вознаградили меня сверх всякой меры!

— И все же деньги могут тебе понадобиться. От подарка дамы отказываться нельзя.

— В таком случае, я его приму, донья сеньорита, даже если бы этих добл было вдвое больше!

С этими словами Санчо решительно сунул монеты в тот же карман, где уже лежали золотые, выданные ему по приказу королевы. Мерседес очутилась в положении человека, который может узнать слишком много и боится воспользоваться своей властью; иными словами — сейчас она могла разрешить все свои сомнения, но именно это ее и пугало.

— Санчо, — заговорила наконец Мерседес, — ты совершил с сеньором Колумбом славное и необычайное путешествие и видел много такого, о чем мы, никогда не покидавшие Испании, и не догадываемся. Неужели все, что ты рассказывал об этих принцах и принцессах, правда?

— Чистейшая правда, сеньорита, какой не напишут историки. Когда сам побываешь в сражении или в каком-нибудь славном плавании, а потом услышишь, что об этом написано, только тогда и поймешь разницу между истиной и историей. Вот, скажем, отправился я…

— Оставь все прочие путешествия, добрый Санчо, расскажи мне только об этом! Действительно есть такие принц Маттинао и его сестра принцесса Озэма? Они в самом деле прибыли вместе с доном Христофором и доном Луисом в Испанию?

— Я этого не говорил, прекрасная сеньорита. Дон Маттинао остался управлять своим народом. Только его красавица сестра последовала за доном Христофором и доном Луисом в Палое.

— Последовала? Откуда же у адмирала и у графа де Льера такое влияние на царственных дам, что те вдруг сами бросили свою родину и «последовали» за ними в чужую страну?

— Конечно, сеньорита, для Кастилии, Португалии или даже для Франции все это может показаться удивительным. Но Гаити еще не христианское королевство, и принцесса там не выше знатной кастильской дамы, а если судить по нарядам, то, пожалуй, и ниже. Однако принцесса везде остается принцессой, а красавица — красавицей. Донья Озэма чудо как хороша! Она уже начала болтать на чистейшем кастильском наречии, словно воспитывалась где-нибудь в Бургосе или в Толедо. Да и не диво с таким учителем, как дон Луис! Она от него переняла немало: ведь он жил у нее во дворце, и никто им, можно сказать, не мешал, пока этот чертов дон Каонабо не явился за принцессой со своими приспешниками!

— Скажи, Санчо, эта принцесса христианка? — Господи, прости вашу невинную душу, донья сеньорита откуда ей быть христианкой? Она лишь вступила на пу спасения, да и то я думаю так потому, что видел у нее крест, правда совсем маленький, зато золотой, как и полагается: ведь его подарил ей такой богатый и благородный человек, как граф де Льера!

— Крест? — переспросила Мерседес, сдерживая дыхание и делая нечеловеческие усилия, чтобы Санчо не заметил ее волнения. — Значит, дону Луису удалось уговорить ее принять крест?

— Еще бы не удалось, сеньорита: крестик-то с драгоценными камнями! До этого дон Луис сам носил его на шее.

— А ты знаешь, что это за камни? Может быть, бирюза в золотой оправе?

— За золото я ручаюсь, а в драгоценных камнях я никогда толком не разбирался. Знаю только, что они голубее, чем небо Гаити. Донья Озэма называет его крест «мерседес». Должно быть, она полагает, что он спасет ее некрещеную душу.

— Неужели об этом крестике знают все до последнего матроса, раз даже такие люди, как ты, могут о нем судить и рядить?

— Простите, сеньорита, но на борту каравеллы, да еще в бурю, мне совсем иная цена, чем на суше, здесь, в Барселоне! Мы отправились в Сипанго, чтобы водрузить там святой крест и обратить туземцев в христианство, так что кому же судить о крестах, как не нам? А если говорить о донье Озэме, то она относилась ко мне с особым уважением, потому что я сражался за нее и спас ее от Каонабо. Вот она и показала мне этот крест, когда мы стали на якорь в устье Тахо, вернее, когда адмирал приказал мне доставить его письмо королеве. Донья Озэма целовала свой крестик, прижимала его к груди и говорила, что он «мерседес».

— Все это очень странно, Санчо! Что же, у этой принцессы есть свита, приличная ее званию и положению?

— Что вы, сеньорита! Вы забываете, что «Нинья» совсем маленькое суденышко, о чем говорит и ее название note 98 . Куда бы мы поместили всех придворных сеньоров и дам? Да в них и не было нужды. Дон Христофор и дон Луис достаточно благородны, чтобы на время пути заменить свиту любой принцессе. А когда Озэма прибудет сюда, наша милостивая королева, наверно, сама позаботится обо всем, что ей необходимо. К тому же гаитянские дамы куда проще наших знатных испанок. Половина из них считает, что в жарком климате одежда вообще ни к чему!

Мерседес не верила своим ушам. Оскорбленная, она уже хотела отослать моряка прочь, однако любопытство и желание все выяснить до конца оказались сильнее.

— Итак, дон Луис де Бобадилья всегда находился рядом с адмиралом? — продолжала она расспрашивать. — Всегда был готов поддержать его и всегда был первым в минуты опасности?

— Сеньорита, вы расписываете графа так, словно сами были с ним с первого до последнего дня! Если бы вы только видели, как он расправлялся с воинами Каонабо, как не давал никому подступиться, защищая донью Озэму своим мечом, вы бы заплакали от восхищения, не пожалев ваших прекрасных глаз!

— Защищая донью Озэму своим мечом… Никого не подпускал… Значит, она была за его спиной?

— Да, сеньорита, за его спиной в расщелине скалы. Вы повторяете все слово в слово, точно в книгу глядите! Так оно и было, только донья Озэма не стала прятаться за скалой. Когда стрелы посыпались дождем, она бросилась вперед и заслонила графа, и враги опустили своп луки, боясь поразить ту, из-за которой сражались. Она спасла жизнь своему защитнику!

— Спасла его жизнь! Жизнь Луиса! Индейская принцесса спасла дона Луиса де Бобадилья!

— Вот именно. Благороднейшая девушка, да простится мне, что я запросто говорю о знатной особе. С тех пор граф не раз вспоминал об этом дне. Стрелы взвились, словно туча, и он уже боялся, что ему придется либо расстаться с жизнью, либо махнуть рукой на рыцарскую честь и удрать, если бы не мужество и решительность доньи Озэмы. Она добрая душа, поверьте мне, сеньорита! Вы сами полюбите ее, как сестру, когда увидите ее и узнаете.