Берег черного дерева и слоновой кости (сборник) - Жаколио Луи (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

— Верже, — сказал он, — прикажите: койки долой и приготовиться к сражению. Давненько уже наши молодцы не имели никакого развлечения, надо же повеселить их хоть немножко.

Приказ был отдан. Все повиновались, не задаваясь вопросом, в состоянии ли «Оса» померяться силами со своим колоссальным противником. Если бы капитан Ле-Ноэль повел своих моряков на штурм Этны [27] так и тогда никто бы не усомнился в целесообразности этого.

Через несколько минут двенадцать бойниц — шесть на правой и шесть на левой стороне, — искусно скрытые в обшивке корабля, показали свои зияющие пасти, снабженные нарезными семидюймовыми орудиями, заряжающимися с казенной части [28]. И тотчас же, как бы по волшебному мановению, все паруса были убраны. Как боец, готовый вступить в битву, сбрасывает с себя все, что могло бы помешать ему, «Оса» сбросила с себя паруса, которые могли мешать свободе движений, и отважно явилась на поле брани, доверясь только своей машине.

Увидя, что шхуна намеревается вступить в битву с фрегатом ее величества королевы Великобритании, Жилиас и Тука, объятые ужасом, бросились вон из столовой и, ни живы ни мертвы, заперлись в своей каюте.

Молодые пассажиры остались наблюдать с лихорадочным любопытством за всеми этими приготовлениями и в глубине души жалели, что не могли принять участие в готовящейся битве.

Командир молча следил за ходом «Осы». Увидев, что при среднем давлении пара в котлах она удерживает без труда свое расстояние, бросил на противника взор торжества и презрения и произнес слова: «Залп из всех орудий!» Не успел он закончить команду, как раздался оглушительный залп, от которого шхуна вздрогнула до самого киля [29].

— Браво, Девис, браво, дитя мое! — воскликнул Ле-Но-эль, обращаясь к молодому человеку, направлявшему орудия.

Несколько осколков и снастей, сорванных с мачт фрегата, доказывали верность глазомера молодого моряка.

Дистанция оставалась неизменной, и ответный залп не мог достигнуть «Осы».

Итак, благодаря дальнобойным орудиям шхуны сражение оказывалось неравным между фрегатом, кораблем с двойной батареей, шестьюдесятью орудиями, снабженными четырьмя сотнями людей, и простой шхуной, вооруженной только двенадцатью семидюймовыми орудиями и обслуживаемой пятьюдесятью матросами. Быстрая и легкая шхуна летала вокруг крейсера, как муха, все время держась на расстоянии, недоступном для его старой артиллерии, и изрешетила его снарядами своих стальных орудий.

Старая машина, игравшая блистательную роль при Наварине, отстала на четверть века, — эта плавучая крепость не могла уже сама атаковать, она становилась бессильна против нападения своего неуловимого неприятеля.

Менее чем за час палуба несчастного фрегата была покрыта обломками и загромождена ранеными и умирающими. Командир фрегата с непреклонным упрямством, свойственным англичанам, продолжал посылать ядра и вместе с тем прибегать к хитростям, чтобы подойти ближе к «Осе». Ну что бы сказал о нем великобританский флот, если бы военный корабль ее величества обратился в бегство от шхуны!

Наконец английский корабль был в полной власти капитана Ле-Ноэля. На лице разбойника мелькнула странная улыбка.

— Ну, молодцы, прежде чем покончить с ним, покажем наш флаг Джону Булю, чтобы он в последние минуты утешился, узнав, кто мы.

В ту же минуту был поднят флаг, усеянный звездами, и раздались оглушительные троекратные крики «ура», а вслед за тем под американским взвился черный флаг негритянского судна.

— А теперь, — продолжал Ле-Ноэль, — выпускайте только разрывные бомбы. Дитя мое, Девис, прицелься в грузовую ватерлинию, и я обещаю тебе, что фрегат скорехонько отправится преследовать торговлю неграми среди водорослей и кораллов.

Начиная с этой минуты «Оса» не прекращала пальбы, поворачиваясь то одним бортом, то другим к неприятелю и с каждым выстрелом разрушая толстую броню своего противника.

Барте и Гиллуа, поняв, что фрегат погибает, и повинуясь только чувству великодушия, бросились наверх, хотя вполне понимали, какой опасности подвергают себя. Они подошли прямо к Ле-Ноэлю и умоляли его не довершать дело разрушения.

— Не уничтожайте этих несчастных, — говорили они, — вредить они вам уже не могут, и у них достанет еще сил, чтобы поставить свой корабль на мель. Капитан, последуйте великодушному чувству!

При виде этой сцены матросы, хорошо знавшие своего командира, решили, что он сейчас же прикажет бросить непрошеных заступников в море… А между тем вышло несколько иначе. Капитан попросту приказал заковать их. Четверо силачей бросились на них и потащили в трюм.

В эту минуту пробил последний час фрегата. Продырявленный насквозь более чем шестьюдесятью снарядами, из которых многие разорвались в наружной обшивке бортов, оставив зияющие бреши, несчастный корабль наклонился вперед и мало-помалу исчез под водой. Ле-Ноэль внимательно следил в подзорную трубу за его крушением и в ту минуту, когда гакаборт [30] еще высился над водою, прочел громким голосом одно слово: «Доблестный».

Древняя тактика, старое оружие и старое право были разбиты прогрессом.

«Оса», не потерпев ни малейшего повреждения, не повернула, однако, обратно к берегу, от которого была всего в пятнадцати милях, но взяла курс на запад, к Бразилии.

Капитан Ле-Ноэль решил, что пассажиры его будут арестованы до конца кампании.

— Если мы будем так неразумны, — сказал он Верже, — и высадим их теперь же в Габоне, то они немедленно разгласят нынешнее происшествие и донесут на нас всем морским державам. Таким образом, не пройдет и двух недель, как мы будем окружены целым флотом крейсеров, от которых не сможем улизнуть.

В тот же вечер он приказал привести к себе Барте и Гиллуа отдельно от двух старших пассажиров и, объяснив им свои намерения, предложил обязаться честным словом не искать на море случая подавать сигналы встречным судам и не бежать с «Осы» в случае высадки на сушу.

— С этим условием, — сказал он, — вы будете пользоваться свободою на корабле, с вами будут обращаться как с пассажирами и вам будет возвращена полная свобода, как только «Оса» сбудет свой черный груз.

— Ну а если мы не считаем возможным дать вам это слово? — спросил Барте.

— Мне будет очень жаль вас, — отвечал Ле-Ноэль просто, не обнаруживая ни малейшего волнения, — в ваши годы надо дорожить жизнью, а я буду вынужден отправить вас за борт, привязав ядро к ногам.

— Как? У вас достало бы на то смелости? — спросили оба друга с невольным содроганием.

— Поставьте себя на мое место, — возразил капитан, добродушно улыбаясь. — При первой встрече с военным кораблем, который будет в силах овладеть нами, нас ожидает ужасная участь. Вы отказываетесь дать честное слово, значит, вы имеете надежду и намерение избавиться от нашей власти, в таком случае вы можете быть для нас причиной крайней опасности. Мне следует отделаться от вас, чтобы самому не быть повешенным.

— И прекрасно, капитан, с вами не надо, по крайней мере, долго томиться, вы умеете предлагать вопросы с полной точностью. В ваших руках сила, мы это не оспариваем, а потому даем вам слово, что не станем искать случая бежать и не будем подавать сигналы какого бы то ни было рода судам.

— Вот вам рука, господа. Я очень рад вашему решению, теперь вы можете проводить время по-прежнему.

— Обязаны ли мы пожать вам руку из опасения прежних угроз?

— Нимало не обязаны.

— В таком случае, капитан, позвольте нам отказаться от этого.

— Как вам угодно. В вашем уважении я не нуждаюсь.

— Если вы настолько…

— Прошу вас, господа, не стесняйтесь. Как видите, я предоставляю вам свободу слова…

— Если вы настолько свободны от предрассудков, то мы считали бы за счастье, если бы вы согласились дать нам еще одно позволение.