Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич (онлайн книга без txt) 📗
Обратно идти было труднее. Теперь он не ожидал никакой встречи.
Роман решил поехать за город. Мысль о картошке не давала ему покоя. Рассказ стармеха о его поездке не выходил из головы. Картошка!
Он собрал ненужную одежду и обувь. Узнав, что Сергеев собирается ехать, капитан Зарубин попросил взять с собою сына. Сам Зарубин ехать не мог. Сильно опухли ноги. Роман колебался. Мальчишка был обузой. Но больному товарищу отказывать не хотелось.
На Финляндский вокзал Сергеев пришел к условленному сроку.
Мальчик уже ждал его. Худой, большеглазый подросток с тощим рюкзаком за плечами.
— Вячеслав, — представился он, протягивая синеватую, как куриная лапка, руку. Глаза у него были усталые и грустные, Роман разыскал эвакопункт и штурмана с «Пятилетки».
— Видите, что делается? — сказал он, показывая на толпу, осаждавшую начальника пункта. — Вам куда? Ну, понятно. Пойдемте.
Через служебный выход вывел их на перрон к стоящему там поезду. В переполненном людьми вагоне дышалось трудно. Они остались в тамбуре. Скоро паровоз загудел. Поезд тронулся. Ехали молча. Мальчик попался неразговорчивый. Часа через два вышли на маленькой станции.
— Пойдем, — сказал Роман. — Это здесь.
До деревни они добрались быстро, но когда вышли на главную улицу, у Романа упало сердце. Дома неприветливо смотрели заколоченными окнами. Нигде ни дымка, ни живой души.
— Кажется, напрасно мы с тобой сюда… — сказал Роман и тут же увидел женщину в черном городском пальто, закутанную в платок. Она вышла из-за угла.
— Эй, гражданочка, погоди минутку, — обрадовавшись, закричал Роман.
Женщина оглянулась, остановилась.
— Скажите, здесь вообще живут люди? — спросил Роман. — А то, похоже, все дома нежилые.
— Живут. Мало, — коротко ответила женщина.
— Говорили, здесь можно вещи на картошку обменять. Можно?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Нет. Тут Прохоровы уезжали, так кое-что из одежды наменяли, а так — нет. Пойдемте ко мне, кипятком хоть вас напою. Закоченели, поди? Ваш? — она посмотрела на мальчишку.
— Приятеля. Тоже за картошкой.
Они вошли в дом. Пахнуло кислым овечьим запахом.
— Посидите, я быстренько.
Хозяйка ушла, и Вячеслав спросил:
— Роман Николаевич, значит, без картошки будем?
— Наверное, брат. Что же поделаешь? Обидно, конечно, в такую даль тащились.
Женщина вернулась с миской и чайником. В миске лежали четыре картофелины.
— Вот, кушайте, пейте. Только сахара нет.
Вячеслав осторожно взял холодную картофелину, разломил надвое и, как была в кожуре, принялся жадно есть. Женщина печально стояла в углу, наблюдая, как они едят.
— Ну, спасибо, — сказал Роман, собирая на ладонь крошки. — Спасибо. Пойдем мы.
Они встали, оделись, вскинули на плечи рюкзаки. Женщина заметалась:
— Как же так? С пустыми руками обратно. Там же ждут вас. Нехорошо. Ах, как нехорошо. Подождите.
Она выбежала за дверь и снова появилась, держа в руках огромную покрытую землей брюкву.
— Вот, возьмите. Берите.
Вячеслав жадно посмотрел на брюкву, потом на Романа, но ничего не сказал.
Роман развязал свой рюкзак, предложил:
— Выбирайте, хозяйка, что вам нужно.
— Не надо, — устало сказала женщина. — Ничего мне не надо.
Брюква была холодная как лед, видно мороженая.
— Прощайте, — сказал Роман, — добрая у вас душа.
Они вышли на дорогу. Роман пытался остановить несколько грузовиков. Редкие машины неслись мимо, не сбавляя скорости.
— Не возьмут. Военное время, — сокрушенно сказал Роман. — Может быть, на железной дороге повезет?
Короткий день подходил к концу.
На станции их встретил железнодорожник в полушубке и с винтовкой в руках.
— Чего надо? — грубо спросил он, подозрительно оглядывая Романа.
— В Ленинград хотели попасть. За картошкой приезжали.
— Эшелон ушел. Больше, наверное, совсем не будет.
— Не будет?! — испуганно воскликнул Роман. — Что же нам делать?
— Не знаю, что вам делать. Идите пешком.
Роман огляделся вокруг. На отдаленном пути пускал пар одинокий паровоз да стояло несколько вагонов с неосвещенными окнами.
— Пошли, — решительно сказал Роман. — Пошли.
— Дойдем мы? — спросил Вячеслав.
— Попробуем. Может быть, на какой-нибудь станции оказия подвернется.
Они пошли по железнодорожному пути. Кругом лежала унылая снежная пустыня. Кое-где торчали голые черные ветлы. По шпалам идти было неудобно, но свернуть в снег значило провалиться в него по пояс. Роман ругал себя за то, что так легкомысленно послушался механика, поехал в такую даль. Наступали сумерки. Идти стало труднее. Они уже шли часа два. Роман посмотрел на мальчика. Тот с трудом переставлял ноги.
— Ну как ты, Вяча? — спросил Роман, останавливаясь. — Отдохнем немного?
— Отдохнем, — еле слышно ответил мальчик, садясь на рельс.
Сзади послышался далекий гудок паровоза.
— Поезд идет! — радостно закричал Вячеслав, но тут же испуганно добавил: — Не возьмет он нас, не увидит.
Роман прислушался. Где-то действительно гудел паровоз. Скоро в серой мгле появились два синих глаза. Шел поезд.
«Не остановится. Надо задержать», — подумал Роман.
— Сойди-ка с рельс, парень.
Вячеслав отошел, по колено провалился в снег. Роман остался на шпалах. Он выдернул из кармана «кряку» — электрический фонарик с динамкой.
Поезд приближался. Роман размахивал фонарем. В голову пришла нелепая мысль — машинист может быть пьян и тогда не заметит его. Но уйти с пути он не мог. Это была последняя надежда. Им не дойти до Ленинграда, нет… Зачем он послушался механика?
Поезд уже громыхал совсем близко, и тогда Роман услышал пронзительный крик Вячеслава:
— Стой! Стой!
Паровоз угрожающе загудел, но Роман не двинулся с места. Куда ему прыгнуть, когда не хватит воли стоять так? Паровоз еще раз дал гудок, теперь уже совсем близко, и начал замедлять ход. Он остановился в нескольких метрах от Романа. Выскочил чумазый машинист. Подбежав к Роману, он начал неистово ругаться, замахиваясь на него гаечным ключом.
— Ты что, спятил? Поезд остановил! Да я тебя в трибунал отдам. Дать тебе по башке, тогда будешь знать…
Роман молчал. Только что пережитое все еще держало его.
— Ну чего молчишь? — закричал машинист.
— Погоди, браток, не ругайся, — наконец сказал Роман. — Ты уж прости. Попали в такое положение. Никак выбраться не можем. Подвези до Ленинграда. Будь друг. Не дойдем мы пешком.
Машинист, совсем молодой парень, напуская на себя солидность, посмотрев на Романа, строго сказал:
— Много вас тут таких, если каждый будет поезд останавливать… Ладно, садитесь быстрее в первый вагон.
Роман и мальчик, подпрыгивая на шпалах, вскочили на подножку первого вагона. Машинист влез в вагон за ними.
— Эй, Карасев! — крикнул он кому-то в темноту. — Пойди сюда!
Подошел пожилой красноармеец.
— Вот этих граждан сдашь в Ленинграде в комендатуру. Для проверки. Понял? Поезд остановили.
— Понял. Сдам.
Машинист соскочил на снег. Через минуту паровоз загудел. Поезд тронулся.
— Зачем вы поезд остановили? — спросил красноармеец.
Роман объяснил.
— Ладно, идите в тот конец. Сидите там. Выходить не разрешаю.
— Уф! — облегченно вздохнул Роман, когда они уселись на желтую облезлую скамейку. — Повезло нам. А то бы шли мы с тобой три дня.
В вагоне было темно. Только в переднем купе, попыхивая махорочными самокрутками, сидели красноармейцы. Они вполголоса о чем-то говорили. Роман прислушался.
— …на фронте, сообщают, тихо. Немец измором решил взять. Ну, думаю, наши что-нибудь придумают. Не дадут ему Ленинград. Хотели зимой войти, теперь на весну перенесли…
Глаза слипались. Роман, укачиваемый тряским вагоном, быстро заснул. В Ленинград они приехали утром. В комендатуре их держали недолго. На вокзале попрощался с Вячеславом.
— Расскажи отцу, что съездили неудачно, почему задержались. И потом…
