Пират королевы Елизаветы - Мюллер В. К. (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗

Буря продолжалась до 28 октября, причем за эти пятьдесят два дня выдались только два дня передышки. И вдруг все точно рукой сняло: горы приняли благосклонный вид, небеса улыбались, море было послушно, но люди были измучены и нуждались в отдыхе. Мы не только не продвинулись вперед за эти два месяца, но были отнесены бурей на юг на целых пять градусов. Наш генерал истолковал это как особую милость провидения, которая дала ему возможность исследовать и ту часть страны, что находится к югу от пролива и которую португальцы не исследовали, назвав Terra Incognita. Это не материк, как полагали спутники Магеллана, а ряд больших и малых островков, за которыми лежит беспредельное море 7. На южном берегу самого южного из островов мы водрузили большой камень, на котором вырезали имя родины, нашей королевы и дату. И островам генерал дал одно общее имя — Елизаветинских.

30 октября мы подняли паруса и продолжали путь на север, на соединение с отбившимися кораблями нашей эскадры. Была полная весна, ночь продолжалась всего два часа, погода благоприятствовала нам, и плавание вдоль берегов не представляло никаких затруднений. 25 ноября мы подошли к острову, который испанцы назвали Mucho, то есть Большим, и бросили здесь якорь. Остров оказался очень плодородным: много картофеля, маиса, из которого здесь делают хлеб; мы видели много овец и всякого скота; кроме того, говорят, остров очень богат золотом. Население его — индейцы, бежавшие с материка от жестокости испанцев. Генерал хотел получить от них провианта и воды и с этой целью в первый же вечер съехал на берег и был дружелюбно принят ими. Нам принесли двух жирных баранов, кур, а что касается воды, то знаками дали нам понять, что завтра утром, по восходе солнца, укажут нам источник ее.

На следующее утро генерал с отборными молодцами сам в одиннадцать снова был на берегу. Все были вооружены, как и тогда около гавани Юлиана; у всех были мечи и щиты, но не было луков. Никто не ждал беды, так как туземцы проявляли дружелюбие, но беда тем не менее ждала. По обе стороны маленькой бухточки, где пристала шлюпка, были густые заросли тростника, в которых притаилось несколько сот индейцев, только поджидавших подходящей минуты. Другие встретили белых гостей с тем, чтобы якобы провести их к источнику воды. Генерал приказал двум матросам пойти с бочонками за водой. Не успели они пройти и полпути, как сопровождавшие их индейцы схватили их и куда-то поволокли. В то же время на оставшихся в шлюпке полетел целый град стрел со всех сторон; спрятавшиеся таким тесным кольцом окружили шлюпку, что могли целиться на выбор в любую часть тела. Наши матросы нашли мало помощи в своих щитах. Все были переранены: в ком торчало две, в ком — три, и пять, и десять, а в одном несчастном — даже двадцать одна стрела; кто был ранен в лицо, кто — в горло, в спину, в живот. Сам генерал был ранен в лицо, под правый глаз, и тяжело в голову. Никто бы не спасся, если бы одному матросу не удалось мечом перерезать веревку, за которую шлюпка была привязана к берегу. Стрелы посыпались и вслед удалявшимся, словно мошкара на солнце. Оба борта шлюпки изнутри и снаружи были истыканы стрелами вплотную, так что с корабля издали по одному этому могли судить, что делалось с людьми. Их окровавленный вид вызвал общий ужас. На горе главный врач наш умер, другой был на вице-адмиральском судне; у нас оставался только помощник, еще юноша, у которого было гораздо больше доброго желания, чем искусства. И тем не менее все потом, за исключением одного, выздоровели.

Но теперь надо было думать о двух несчастных, оставшихся на берегу. Со всей поспешностью снарядили свежую команду, но помочь не было никакой возможности. Когда шлюпка приблизилась к берегу, там была громадная толпа, тысячи в две человек, с головы до ног вооруженных. Бросались в глаза блестевшие на солнце серебряные наконечники копий и стрел. Наши несчастные, крепко связанные, лежали на земле, а дикари, взявшись за руки, с песнями, и пляской водили кругом хоровод. Мучители срезали с них ножами куски мяса и подбрасывали в воздух; плясавшие подхватывали упавшие куски и пожирали их, словно собаки. Уже дошли до костей, но жизнь в них еще теплилась. Наши матросы дали по дикарям несколько залпов, которые не причинили им вреда, потому что каждый раз они успевали ничком упасть на землю и потом снова принимались за свое дело, совершенно озверелые. Конечно, можно было отмстить им залпом с корабля, но генерал не согласился на это. Причина этого зверства та же, что и прежде: ненависть к испанцам за их кровавую жестокость. Бежав с материка, они никогда не пропускают случая пролить испанскую кровь и отведать испанского мяса, когда оно попадается под руки. Так как они из всех народов мира знают только испанцев, то, естественно, и нас приняли за них, тем более, что наши матросы, несмотря на запрещение, имели неосторожность спрашивать воду по-испански — agua. В тот же день мы покинули остров Мучо. Мы искали места, где наши больные могли бы спокойно поправиться и отдохнуть. 30 ноября мы бросили якорь в заливе Филиппа и тотчас же снарядили шлюпку на розыски. Посланные доложили, что, несмотря на все старания, они не нашли того, что нужно; видели громадные стада диких буйволов, но нигде никаких признаков жилья; только на обратном пути заметили в бухте индейца, который с челнока ловил рыбу, захватили его вместе с челноком и доставили к генералу. Рыболов имел очень добродушный и располагающий в его пользу вид, с любопытством все рассматривал и благодарил за подарки. Мы постарались объяснить ему, в чем нуждались, и отпустили его на берег в его челноке, сделанном из тростника, и в сопровождении нашей шлюпки.

Высадившись, он попросил наших матросов дождаться его возвращения и вскоре вернулся в сопровождении нескольких своих, которым, очевидно, передал новости и показал щедрые подарки; все имели очень довольный вид. Затем явились и другие, среди которых был и их предводитель. На лошади привезли провиант: кур, яиц, жирную свинью и тому подобное. Чтобы не вызывать в белых никакого подозрения в коварстве, они погрузили все на свой челнок, и предводитель, отправив лошадь назад, непременно хотел один, без своих товарищей, повидать нашего начальника.

От него мы узнали, что не приходится возлагать особенных надежд на это место, но индеец предложил быть для нас лоцманом и провести нас в хорошую гавань неподалеку, на юге, где мы должны были найти все, в чем нуждались. Наш генерал принял это предложение тем охотнее, что близ этой гавани был назначен сбор нашей эскадры. Мы решили поэтому отложить охоту на буйволов, раз представлялась возможность достать лучшей провизии и притом более легким способом. 5 декабря наш лоцман привел нас в гавань, которую испанцы называют Вальпараисо. Правда, мы не застали здесь своих товарищей, не было и никаких слухов о них, но зато нашли в изобилии все, в чем нуждались. Между тем в городе оказалось несколько складов местных вин, а в порту стоял большой корабль «Капитан Мориал», только что пришедший из Перу. Он принял вновь прибывших за испанцев, поднял флаг и забил в барабаны. Мы подошли вплотную, и наши матросы бросились на абордаж. Один из них, говоривший немного по-испански, сшиб с ног помешавшего ему испанца: «Abaho, perro!.. прочь, собака!». Никого они не убили, да и некого было бы убивать, потому что испанцы перекрестились, прыгнули через борт и поплыли к берегу. Приступили к осмотру. Корабль, оказалось, был нагружен главным образом теми же винами, а также некоторым количеством золота. Тут же был большой, золотой, осыпанный изумрудами крест, с пригвожденным на нем золотым же богом. В городе, который был покинут жителями и пуст, нашли в церкви потир и напрестольную пелену, которые отдали судовому священнику на украшение его церковной утвари.

Мы провели здесь несколько дней, подкрепляя себя, а вместе с тем и облегчая корабль от столь тяжелого груза, и 8 декабря, вдоволь запасшись на долгий путь вином, хлебом, свининой и т. д., вернулись на старое место, напрягая все наше разумение и старание к тому, чтобы найти отделившиеся от нас корабли нашей эскадры. Так как корабль наш был чересчур велик, чтобы на нем можно было зайти всюду, то часто приходилось делать десант на маленькой лодке и таким образом подвергаться риску испытать на себе испанскую вежливость. Так, 19 декабря мы вошли в залив, к югу от города Сиппо, где высадили четырнадцать матросов, но испанцы заметили десант и выслали из города для преследования его человек триста, из которых сто были испанцы, на прекрасных конях, остальные — индейцы, которые голышом, рабски бежали по их следам, как собаки.