Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис (список книг .txt) 📗

Когда Армитедж снова уложил ее на плоскую и жесткую подушку, то донья Елена слегка прикрыла веки в знак благодарности, которую у нее не было сил высказать словами.

— Когда ей станет легче? — спросил дон Андреас.

Если честно, то Дэвид не имел ни малейшего понятия, но ответил так, как веками отвечали врачи на подобные вопросы:

— Все зависит, ваша честь, от общего состояния организма вашей жены. Вы позволите мне остаться с ней? — Он хотел понаблюдать за реакцией пациентки на лекарство.

— Да, мы отойдем в дальний конец комнаты. — Отпив глоток вина, судья уселся в большое кресло у дверей спальни, предоставив рабу стоять на ногах.

— Скажи, Давидо, ты прожил в нашем доме почти год, что ты думаешь о нас, испанцах?

Армитедж заколебался.

— Ваша честь, мне кажется, что, не считая различий в языке и климате вашей страны, ваши и мои люди одинаково надеются, боятся и стремятся к одному и тому же. Конечно, в Северной Америке мы не так богаты. Например, в колонии Виргиния один-единственный серебряный соусник и несколько серебряных ложек считаются богатством.

Судья был удивлен и задумался.

— Это правда? Может, это объясняет, почему эти дьяволы… э… то есть твои соотечественники так стремятся ограбить нас.

— Прошу прощения, дон Андреас, но причина наших набегов не в этом.

Испанец медленно пригладил посеребренную сединой бороду.

— Ты меня заинтриговал. Говори же, объясни, что ты имеешь в виду.

— Истинная причина кроется в том, что ваш король и его советники пытаются удержать естественное развитие торговли. Если бы английским, Французским и голландским купцам разрешили легально торговать с Вест-Индией и Тьерра Фирме, то пираты и корсары почти мгновенно прекратили бы свое существование. И я еще раз повторю, что глупо пытаться ограничить торговлю, поскольку Испанская Америка испытывает необходимость в большем количестве товаров, чем то, которое предоставляет ей Старая Испания.

Аргументы Армитеджа настолько поразили дона Андреаса, что он продолжил расспросы, но Дэвид уже не мог откровенно ответить на большинство из них.

— Я боюсь, что мир не понимает нас, испанцев, которые обосновались в Новом Свете почти два века назад, — продолжил свою речь судья. — Мы больше не жестокие и свирепые бандиты-конкистадоры, какими были Кортес, Писарро и Педро д'Авила. Мы мелкопоместное дворянство. Это наш дом. Вы знаете, что здесь законом запрещены гонения на индейцев?

У Дэвида чуть было с языка не сорвалось замечание о том, что он видел в окрестностях Гранады, но он вовремя удержался.

— Нет, Давидо, мы здесь, в Кастильо-дель-Оро и в Панаме, хотим только одного — чтобы нас оставили в покое, чтобы мы могли благословлять Господа, и проповедовать истинную веру, и воспитывать наших детей в понятиях чести и порядочности.

— Андреас? — Слабый голос женщины прозвучал очень тихо в этой комнате. — Андреас? Где ты?

Оба мужчины рванулись вперед, и Дэвид вздохнул с облегчением. С распустившимися русыми волосами донья Елена сидела в кровати и слабо улыбалась. С ее лица исчезло напряженное выражение.

— Что это за чудо? Слава Божьей Матери. Мои боли рассеялись, словно туман под солнечными лучами. О Андреас, я хочу есть. Пусть Армида принесет мне молока и тортильи.

— Alma de mi vida [62], — пробормотал судья. — Ты должна сказать спасибо Давидо.

— Я буду молиться за его душу…

С просветлевшим лицом судья повернулся к рабу:

— Давидо, чем мне вознаградить тебя?

Армитедж ни секунды не колебался.

— Только кожаный портфель или два и сундучок, где бы я мог хранить мои медицинские записи. А еще, могу я попросить бумагу и краски?

Дон Андрее в изумлении уставился на него.

— И это все? Боже Всемогущий! Ты совершил невозможное. Говори, чего ты хочешь, не стесняйся!

Ему предоставлялась великолепная возможность, может быть, возможность сбежать.

— Тогда разрешите мне выходить на прогулки и искать лекарственные травы.

Между густыми бровями дона Андреаса появилась резкая морщина.

— Хорошо, Давидо, потому что я обещал. Но ты должен быть очень осторожен. Многие здесь в Панаме и так ругают меня за то, что я покровительствую английскому шпиону. Смотри не проявляй излишнего любопытства по поводу городских укреплений, которых не очень-то много, а то мой сын Эрнандо снова потребует твою голову. А теперь иди, Давидо, и да будет благословенно твое искусство. Вот тебе два дуката. Я позволяю тебе купить себе одежду получше.

Слухи о чудесном выздоровлении доньи Елены так быстро распространились по всему городу, что дошли даже до ветхих хижин, в которых маялись животами маленькие коричневые детишки.

Слухи дошли и до лавки Амброзио, поставщика свечей двору его преосвященства архиепископа, и на мгновение прервали щелканье ножниц в цирюльне Лудовико эль Джудио. Королевский прокурор рассказал о чуде за завтраком своей жене, а она пересказала эту новость главному альгвасилу — старшему полицейскому чиновнику Панамы.

Поэтому, когда дониселла Мерседес с высоты своих шестнадцати лет потребовала, чтобы Давидо сопровождал на прогулке ее и ее дуэнью, за ними наблюдало множество любопытных глаз.

Армитедж навсегда запомнил Панаму красочным городом на берету темно-синего океана.

Ранним утром, когда солнце еще не пекло так, как оно будет свирепствовать днем, дониселла Мерседес и лютеранин, раб ее отца, отправились в путь в сопровождении двух грузных негритянок с корзинами овощей и фруктов для сестер обители Ла-Мерседес. Семья Амилеты частенько покровительствовала всякому сброду. Жозефа, дуэнья, была метиской, чья огромная задница всегда покачивалась не в такт с такими же огромными грудями.

— Подойди, Давидо, я хочу видеть тебя, иди рядом со мной, — величественно произнесла Мерседес.

Армитедж подумал, что девушка выглядит просто прелестно. На ней была соломенная шляпка и простое белое с алыми узорами платье с пышной юбкой. Рядом немедленно возник улыбающийся во весь рот негритенок с большим зеленым зонтом от солнца, в котором пока не было никакой нужды.

Первую остановку они сделали у свечной лавки Амброзио, потому что донье Елене были нужны свечи для домовой часовни, а дониселла Мерседес собиралась зажечь в обители полдюжины свечей в знак благодарности за чудесное мамино выздоровление. Если бы он мог, Армитедж с удовольствием поставил бы свечку в честь Куманы.

— Подойди, Давидо, ты должен взглянуть на торговца лучшими кожами во всей Панаме! Серафино Бланко привозит отличные кожи из Кордовы в Старой Испании, кожаные изделия мексиканских умельцев, обувь из Маракайбо и сбрую из Перу. А если перейти через улицу, то там живет Франческа Морена, моя портниха. Она превосходная рукодельница, но постоянно ждет ребенка, поэтому никогда не может уделить мне много времени.

Впереди показалась вереница запыленных, навьюченных тюками мулов. Пестрые колокольчики только подчеркивали их удрученный вид. Они спускались с Пакоры, следуя на запад. На улицах раздавались крики гусей, кур, индюшек и домашнего скота.

Мерседес задержалась перед лавкой, где торговали животными: различными видами обезьян с печальными глазами, голубыми и зелеными попугаями, сороками, красочными макао и сотнями разноцветных маленьких птичек, которые весело посвистывали. В следующей лавке Мерседес купила на ужин рабам жирную большую игуану, которая была так связана, что не могла пошевельнуться.

Все знавшие о чуде исцеления, а это практически весь город, во все глаза таращились на высокого лютеранина, который вышагивал за дочерью своего хозяина по направлению к западной окраине города, к богатейшей и широко известной обители Ла-Мерседес.

Уже появились разносчики воды с криками:

— Кувшин воды всего за грош!

Продавцы дров немилосердно нахлестывали осликов, навьюченных тяжелыми вязанками.

— Эй! — На пороге дома внезапно появлялась хозяйка и звала разносчика рыбы или молока.