Идти полным курсом - Комм Ульрих (читаемые книги читать .TXT) 📗
Однако прежде чем последний из кораблей каравана поднял синий флаг — сигнал готовности к отплытию — прошло ещё две недели. Вечером 10 октября Карфангер ещё раз собрал в адмиральской каюте своих офицеров и друзей, чтобы поделиться с ними только что полученной новостью.
Армия под командованием польского короля Яна III Собеского в битве под Каленбергом разгромила турок, с самой весны осаждавших Вену, причем в битве этой к армии польского короля присоединились саксонские и баварские контингенты имперской армии во главе с Карлом Лотарингским.
Не только в честь этой победы поднимались бокалы тем вечером: адмирал Карфангер праздновал свое шестидесятилетие в кругу друзей и боевых товарищей.
Но недолго суждено было им веселиться. Внезапно дверь каюты рывком распахнулась, и в проеме показалось чье-то перекошенное от ужаса лицо:
— Пожар на судне! Пожар в такелажной кладовой!!
Все повскакали с мест и бросились к двери, сметая со стола бокалы и оловянные тарелки, опрокидывая стулья. На палубе уже толпилась встревоженная команда. Пожар в кладовой, где хранился запасной просмоленный такелаж и бухты пеньковых тросов! … А за тонкой переборкой — носовая крюйт-камера, набитая порохом для мушкетов…
Из отверстия люка вырывались клубы густого, едкого дыма. Солдаты, выстроившиеся в ряд по приказу командира, уже лили в люк воду из деревянных ведер, которые передавали по цепочке. Но было видно, что ведер слишком мало, и Карфангер крикнул Михелю Шредеру:
— Лейтенант, садитесь в шлюпку — и за ведрами! Соберите по кораблям все, что можно, и быстро назад!
— Слушаюсь, господин адмирал! — откликнулся Михель Шредер.
— Одному вам не управиться, я возьму шлюпку с «Дельфина»! — прокричал Ян Янсен.
Через некоторое время обе шлюпки возвратились, доверху наполненные деревянными ведрами. Однако пожар принял уже угрожающие размеры. Коекто из команды начал спускаться в лодки, пришвартованные к борту фрегата. Напрасно Карфангер и Шредер призывали малодушных вспомнить о присяге, напрасно Янсен и фон Стурза пытались их остановить… Огонь под палубой неумолимо подбирался к носовой крюйт-камере, и опасность взлететь на воздух вместе с кораблем становилась все реальнее.
Но не все ударились в панику; большинство матросов и солдат продолжали отчаянную борьбу с огнем. Дым разъедал глаза и легкие, от страшного жара начинала тлеть одежда, у самых их ног из люка вырывались ослепительные языки пламени, но матросы продолжали лить ведро за ведром в его ненасытную полыхающую пасть.
Огонь ещё не вырвался на свободу, продолжая бушевать под палубой, и Карфангер надеялся, что им удастся задушить, затопить его. Но вскоре палубный настил вокруг люка стал таким горячим, что лишь немногие отваживались добегать с ведром воды до самого его края. Запасы пороха у них под ногами могли взорваться каждую секунду. Пламя уже прожгло переборку и начало пожирать частично залитый водой порох в малой крюйт-камере; ослепительно яркий сноп огня с громким шипением хлестнул из-под палубного настила у самого основания грот-мачты.
— Все, вода больше не поможет! — прокричал, задыхаясь, Михель Шредер Карфангеру, стоявшему на квартердеке. — Боюсь, что корабль нам не спасти.
— Пока он на плаву, ещё не все потеряно, — невозмутимо отвечал тот.
— Я знаю, что ещё можно предпринять: прикажите пробить дыру ниже ватерлинии и затопить корабль, — предложил Ян Янсен.
— А кто мне его потом поднимет? Здесь больше тридцати футов под килем.
— А если обрубить якорные канаты и подойти ближе к берегу? Там, где Рио-де-Сан-Петро впадает в бухту, глубина небольшая! — крикнул Михель Шредер.
— Дельно, лейтенант. Поднять фок и бизань! Руби канаты! — приказал Карфангер, затем кликнул плотника, велел ему садиться в шлюпку и прорубить дыры в корпусе корабля.
Уже развернули бизань, уже несколько самых отчаянных матросов карабкались на фор-марс… Но едва поднятый фок начал наполняться ветром, изпод палубного настила на баке высоко в небо ударил могучий столб огня и в одно мгновение пожрал фок; матросы кинулись прямо с рея в море. Пламя побежало по просмоленным вантам наверх — и такелаж запылал… Через минуту «Герб Гамбурга» полыхал, словно гигантский факел, и отблески жгучего пламени плясали на поверхности моря, освещая бухту Кадиса.
Смертельный ужас обуял всех, кто ещё оставался на палубе. Двенадцатилетний сын Карфангера упал перед отцом на колени, умоляя его покинуть корабль и спасаться вместе с остальными, однако адмирал твердо отвечал: «Мой дорогой сын, я знаю, что мне делать. Мое место здесь, а не в шлюпке!»
Затем он попросил Яна Янсена и Венцеля фон Стурзу позаботиться о мальчике, и пожал своим друзьям руки. Через несколько мгновений Карфангер уже искал своих офицеров. Вдруг он заметил, что денщики вытаскивают из адмиральской каюты сундуки с его вещами, и закричал на них:
— Бросьте немедленно! Вы хотите, чтобы мужество покинуло и тех немногих, кто ещё верен своему адмиралу и вместе с ним пытается спасти корабль?!
Увидев наконец Михеля Шредера и Бернда Дреера, он приказал им взять несколько верных людей и перерубить из шлюпок якорные канаты. Оставалась ещё последняя надежда на то, что ветер снесет горящий корабль на мелководье, где его можно будет затопить.
— Господин адмирал, надежда слишком призрачна! — прокричал Михель Шредер, показывая на гигантские языки пламени, достигавшие топов мачт. — В любую секунду огонь может попасть в остальные крюйт-камеры, и фрегат разнесет на куски!
— Лейтенант, разве вы не слышали приказа?
— Так точно, слышал, господин адмирал!
— Тогда — с Богом, лейтенант!
Но едва шлюпки отвалили от борта фрегата, как сидевшие на веслах матросы стали грести прочь от него, не обращая внимания ни на команды, ни на угрозы. Страх удесятерил их силы, и только одна мысль гнала их вперед: скорее прочь от фрегата, как можно дальше! И тогда Михель Шредер, зажав в зубах огромный нож, кинулся из шлюпки в волны и поплыл к тому месту, где из воды поднимался толстый якорный канат. Но на полпути между ним и кораблем вдруг встал борт шлюпки, сильные руки вытащили его из воды, и кто-то спросил: «Это вы, лейтенант?». По голосу Шредер узнал констебля. «Скорее! — хрипел Михель Шредер. — Скорее!.. Рубить канат!». Констебль покачал головой: «Поздно… Из этого ничего не выйдет. Нам надо уносить ноги!» — «Но адмирал, где наш адмирал?» — не успокаивался Михель Шредер. «Адмирал покинул корабль, — отвечал констебль, — вместе с командиром солдат и последними…»
Гром орудийных выстрелов заглушил его слова: от адского жара начали разряжаться пушки на батарейных палубах «Герба Гамбурга». Залп за залпом, через неравные промежутки времени, словно прощальный салют гибнущего фрегата… Эхо канонады отражалось от крутых береговых скал. Михель Шредер поднялся во весь рост и увидел вокруг пылающего корабля множество шлюпок, яликов и лодок, в которые набились матросы и солдаты из экипажа конвойного фрегата. Зарево освещало дома Кадиса; лейтенант ещё раз бросил взгляд на «Герб Гамбурга» и вновь спросил констебля:
— Вы уверены, что адмирал покинул корабль?
— Да! Какой-то голландский капитан взял его в свою шлюпку.
В полночь тишину, повисшую над кадисской бухтой, расколол грохот взрыва чудовищной силы. Высоко в воздух взлетели горящие обломки палубного настила и рангоута. Кормовая надстройка, украшенная гербом, отломилась от корпуса, и останки «Герба Гамбурга» с пронзительным шипением скрылись под водой.
ЭПИЛОГ
Всю ночь Михель Шредер с констеблем искали своего адмирала на судах, стоявших на якоре в кадисской бухте. Но ни англичане, ни испанцы, ни гамбуржцы, ни голландцы не знали, где сейчас находится адмирал Берент Карфангер. Они нашли его на шканцах «Дельфина»; Венцель фон Стурза и Ян Янсен доставили на флейт и сына Карфангера.
Адмирал лежал неподвижно, до пояса укрытый красным флагом с белой крепостью; вокруг, понурив головы, стояли его друзья: Ян Янсен и Юрген Тамм, Бернд Дреер и Венцель фон Стурза, седые волосы которого развевал ветер с моря.
