Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

— Сеньор адмирал, земля повсюду одинакова! Эта не первый остров, который я вижу, и эти голые дикари — не первые люди, которые обходятся без красных мундиров!

— Но неужели ты не радуешься успеху и не испытываешь благодарности судьбе за столь великое открытие? Подумай, друг мой, ведь мы достигли азиатских пределов, хотя и пришли сюда западным путем!

— Что шли мы только на запад, в этом и я могу поклясться, потому что сам простоял на руле немалую часть пути. Но неужто мы забрели так далеко, что находимся уже по другую сторону земли и стоим сейчас вниз головой, если глядеть на нас из Испании, сеньор дон адмирал? Что-то не верится!

— Конечно, нет! Владения великого хана не могут находиться прямо под Испанией, как ты думаешь, но все-таки они на другой стороне земли.

— Так что же удерживает монеты этой страны на месте, сеньор? Вдруг они посыплются снизу вверх, в облака, и мы останемся ни с чем после всех наших трудов?

— Не беспокойся, Санчо! — рассмеялся Колумб. — Твои доблы удерживает та же сила, которая не позволяет каравеллам и самому океану оторваться от земли и рухнуть на небеса. Это закон природы, мой друг, а природа своих законов не отменяет.

— Ничего не понимаю, — признался Санчо, утирая пот со лба. — Если мы не под самой Испанией, значит, где-то сбоку и стоим сейчас на этом острове, как мухи на стене. Так почему же я не падаю носом вниз и держусь на ногах так же твердо, как в Могере, и даже тверже, клянусь святой Кларой, потому что здесь не сыщешь доброго крепкого хереса, от которого даже на суше штормит… Говорю вам, сеньор адмирал, все это для меня мавританская грамота, и, видно, мне ее не уразуметь!

— Ты, Санчо, не мавр, хотя и не знаешь своих родителей, так что за мавританскую грамоту и не берись, — усмехаясь, сказал Колумб и обратился ко второму моряку: — А ты, Пепе, что ты нашел в этих цветах? Неужели они тебе интересней всех прочих чудес?

— Сеньор, я собираю их для Моники, — отозвался молодой матрос, — у женщин душа нежная; моя Моника обрадуется, когда увидит, какими цветами украшена эта заморская земля.

— И ты думаешь, твоя любовь поможет этим цветам сохранить их свежесть, пока наши добрые каравеллы еще раз пересекут Атлантику? Чудак же ты, Пепе! — со смехом воскликнул Луис.

— Как знать, сеньор Гутьерес! Любящее сердце — хорошая теплица. И если у вас в Кастилии есть девушка, которая вам дороже всех, советую вам вспомнить о ее красоте и собрать эти редкостные цветы, чтобы она могла хоть одним из них украсить свою прическу!

Тем временем туземцы немного осмелели и, казалось, не прочь были приблизиться к чужестранцам, поэтому Колумб пошел к ним навстречу, а Луис остался возле Пепе, который продолжал любовно собирать тропические растения; поглядев на него, и наш юный герой занялся тем же самым. Адмирал не успел еще вступить в первые свои переговоры с обитателями Нового Света, как у Луиса уже был готов великолепный букет: эти цветы так подошли бы к блестящим черным локонам Мерседес!

Дальнейшие события достаточно хорошо известны всем просвещенным читателям, и мы не будем их подробно пересказывать.

Первый открытый в то знаменательное путешествие остров Колумб назвал «Сан-Сальвадор». Как это ни странно, до сих пор идут споры относительно того, что это был за остров и как он теперь называется note 82 .

На Сан-Сальвадоре испанцы задержались ненадолго. Подгоняемые любопытством и руководствуясь отчасти правдивыми, а отчасти фантастическими или просто плохо понятными рассказами туземцев, они двинулись дальше и, посетив по дороге еще несколько островов, 28 октября достигли Кубы.

Сначала Колумб принял этот обширный остров за материк и в течение месяца крейсировал вдоль его берегов. Каравеллы пошли на северо-запад, затем повернули обратно и двинулись в юго-восточном направлении. Вскоре картины пышной незнакомой природы утратили для моряков свою новизну, и у многих проснулись неутоленная алчность и тщеславие. Те, кто лишь недавно клялись адмиралу в верности, когда открытие земли блестяще подтвердило истинность его теорий и их собственную неправоту, теперь снова начали выходить из повиновения.

Первой жертвой своих низменных побуждений пал Мартин Алонсо Пинсон. Видя, что юный граф де Льера его чуждается и смотрит на него свысока, он озлобился. В своем кругу Мартина Алонсо считали человеком, достойным всяческого уважения, и теперь он смертельно завидовал Колумбу, полагая, что и мог бы совершить то же самое и тогда вся слава великого открытия досталась бы ему одному. Споры между ним и адмиралом возникали и раньше, а сейчас каждый день приносил какой-нибудь новый повод для разногласий, и отношения между ними становились все холоднее.

Мы не собираемся подробно описывать, как мореплаватели шли от острова к острову, заходя то в бухты, то в устья рек. Скажем только, что они скоро поняли все значение своею открытия и продолжали знакомиться с новыми землями, руководствуясь неясными указаниями туземцев, которых они к тому же плохо понимали. Морякам казалось, что те рассказывают о золотых рудниках, но пока они всюду находили только благодатную природу, ласкающие глаз пейзажи и умиротворяющий мягкий климат. Островитяне вели здесь самое простое, почти первобытное существование.

Испанцы были убеждены, что находятся в Индии, а потому; каждое слово или жест наивных туземцев принимали за намек на сказочные богатства Азии. Все считали, что уже достигли, если не самих владений великого хана, то, во всяком случае, смежных с ними земель. Теперь, когда каждый день приносил новые открытия и обещал еще больше назавтра, почти никто не думал об Испании, разве что вспоминая о том, какие почести ожидают их там за столь успешную и блестящую экспедицию. Даже Луис и тот реже думал о красоте Мерседес: новизна и великолепие неведомой страны постепенно вытеснили ее образ из его памяти. Правда, здесь не было никаких богатств, кроме плодородной почвы и пышной растительности, а это не могло удовлетворить корыстолюбие моряков, но никто не знал, какие чудеса принесет им завтрашний день, и все продолжали сохранять надежду. Наконец два человека были отправлены: на разведку в глубь острова, и Колумб решил воспользоваться вынужденной стоянкой, чтобы заняться ремонтом судов. В условленный день, когда посланные должны были вернуться, Луис вышел их встречать с отрядом вооруженных матросов, среди которых находился и Санчо.

Встреча произошла на расстоянии короткого дневного перехода от бухты, где стояли каравеллы. Разведчиков сопровождало несколько островитян, смотревших на испанцев с напряженным любопытством, словно ожидая, что эти «божества» вот-вот вознесутся на небо. На месте встречи решено было сделать привал, а тем временем Санчо, на суше такой же отважный, как и на море, отправился прогуляться в ближайшее селение.

Ему удалось расположить к себе туземцев, насколько это было возможно для человека с его внешностью. Санчо оказали примерно такой же прием, какой оказывают в деревне важному гостю из города: островитяне были еще слишком неопытны и добродушны, наряд заслонял от них человека, и они не смогли бы даже короля отличить от шута.

Некоторое время Санчо разыгрывал из себя знатную особу, как вдруг заметил, что гостеприимные островитяне, видимо, хотят ему преподнести какой-то особенно ценный подарок. Один из них подошел к моряку, держа в руках темно-коричневые сухие листья неведомого растения, и протянул их Санчо с таким любезным видом, с каким турок мог бы предложить гостю восточные сладости или американец — свои бисквиты. Санчо, конечно, предпочел бы такому подарку хоть пару добл, которых не видел с того дня, когда его в последний раз одарил адмирал, но тем не менее готов был принять и это. Островитяне обступили его, почтительно и восторженно повторяя одно слово: «Тобакко! Тобакко!» Затем тот, кто держал листья в руках, торжественно повторил это слово и принялся быстро скручивать листья в своего рода грубые сигары, которые и назывались на местном языке «тобакко». Скрутив несколько штук, островитянин почтительно подал их Санчо. Матрос принял подарок, снисходительно покачал головой и, повторив как мог точнее незнакомое слово, положил «тобакко» в карман.