Пират - Вулф Джин Родман (полные книги TXT) 📗
Я мог бы перечислять подобные примеры целый день, но вы видели много лучшие примеры, когда пришли в церковь. Мудрецы с Востока были призваны стать свидетелями Вочеловечения Бога. И пастухи тоже. Пастухи и мудрецы, они были призваны в свидетели.
Так и я призван. И каждый из вас призван, иначе вы не находились бы здесь. Многие из вас умны, я знаю. Я знаю также, что я неумен. Я человек простой и не всегда добродетельный — человек, который в лихие времена мог бы стать свиноводом или пиратом. Понимая это, я безмерно счастлив сознанием, что Бог не принизил меня, поскольку я не гений. Он просит меня об усердии, и это качество по силам проявить каждому из вас. Если я усердно постигаю волю Божью относительно меня и усердно ее выполняю, то являюсь одним из свидетелей, угодных Христу.
Не важно, капитаны мы или простые матросы. Мудрецы ушли и стали рассказывать всем о пришествии в мир Христа. Пастухи сделали то же самое: начали разносить по свету благую весть о великой радости.
Мы с вами тоже можем сделать это. Если мы понимаем, что значит Рождество и в чем заключается истинное счастье, нам остается только пожелать всем остальным веселого Рождества. Причем от всей души.
Я желаю вам веселого Рождества, праведные члены Святого Семейства. Веселого Рождества всем нам, всем до единого.
И вот я сижу, кусая кончик ручки. Я уверен, что забыл половину вещей, которые хотел написать про Маракайбо. Несомненно, это к лучшему.
В Маракайбо я понял, почему капитан Берт хотел бы получить в свое распоряжение двести военных моряков. Он бы их организовал и удерживал от грабежей, покуда не разбил бы испанцев наголову, а не просто прогнал из города. Генерал Санчес тоже мог бы организовать своих испанцев и нанести нам сильный удар в первый же вечер. Я уже говорил, что произошло бы в таком случае. Может, он был никудышным генералом? Вряд ли. Мне кажется, он хорошо понимал, как следует действовать. Но генерала слишком волновало, что скажут люди, если он предоставит горожанам спасаться бегством — или попадать в плен — самостоятельно. Среди них были особы богатые и знатные (я это знаю, поскольку мы захватили в плен несколько таких). Они принялись бы орать почище мартовских котов, жалуясь губернатору в Каракасе на Санчеса, не защитившего их. Если смотреть на дело с такой точки зрения, он поступил разумно.
Обычный генерал, который думал бы о наступлении, а не губернаторе и не о губернаторской реакции, разбил бы нас как пить дать. Из года в год испанцы слишком много думали о губернаторах и Мадриде. В конечном счете это стоило Испании империи, занимавшей четверть мира.
Глава 31
К ТИХОМУ ОКЕАНУ
На сей раз мы пришли в Порт-Рояль, чтобы привести суда в порядок. Капитан Берт замыслил сорвать большой куш, и уже на второй день мы начали увольнять людей, в которых были не на сто процентов уверены. Каждый корабль отплывал сразу по окончании работ на нем. Мы снова условились встретиться у Жемчужных островов.
«Уилд» вышел в море первым. Тогда я не придал этому значения. Кто-то же должен быть первым.
Мы оставили себе испанские суда, захваченные в Маракайбо, и капитаном одного из них был назначен Рыжий Джек. Это означало, что я лишился старшины-рулевого и что команде нужно выбрать нового. Они выбрали индейца москито по имени Красный Нож. Поначалу я думал, мне придется пристрелить парня в течение года. Через пару дней я узнал, что они с Худасом большие приятели, и немного успокоился. Мне не пришлось убивать нового старшину-рулевого: поводов не возникло. Красный Нож был невозмутим, как самые невозмутимые индейцы, и суров, как самые суровые индейцы.
Вероятно, мне следует сказать здесь, что распознать в двух индейцах закадычных друзей — дело трудное. Они являются друзьями, если понимают друг друга с полувзгляда. Если они друзья, они одна команда и понимают друг друга без всяких слов.
Жемчужные острова очень красивы. Возможно, я уже говорил это. Там живут индейцы, но мы так и не узнали, к какому племени они принадлежат. Они прятались от нас и в течение нескольких часов покидали любой остров, на который мы высаживались. Сперва я решил, что в прошлом им крепко досталось от испанцев, и, вероятно, так оно и было. Позже до меня дошло, что, возможно, им равно крепко досталось от ребят вроде нас. Индейцы знали, что у белых людей есть ружья и что многие белые готовы стрелять в них просто тренировки ради. Больше им ничего не нужно было знать. Когда последний наш корабль прибыл к Жемчужным островам, мы тронулись в путь.
Если бы я взялся рассказывать обо всех событиях, приключившихся в ходе нашего плавания на юг, я бы никогда не закончил. Наша политика заключалась в том, чтобы грабить только крупные и богатые суда и не захватывать никаких городов, даже самых маленьких. Мы неукоснительно соблюдали эти правила на всем пути к Магелланову проливу и еще долгое время после того, как его миновали. При возможности мы пополняли запасы воды в необитаемых местностях. Когда такой возможности не имелось, мы представлялись английскими купцами, прибывшими сюда торговать, и выменивали или покупали припасы. Мы поступали так, чтобы никто не забил тревогу, а вовсе не потому, что мы исправились. Мы нуждались в воде и провизии и не хотели неприятностей.
Люди, не ходившие в такое плавание, охотно болтают о прохождении мыса Горн. Пройти мыс Горн значит обогнуть южную оконечность Южной Америки. При прохождении мыса Горн хорошо то, что там много места для маневров. Когда вы проходите между мысом Горн и ледяными полями, по обе стороны от вас остаются огромные пространства серой воды. Плохо же то, что вам приходится делать крюк в многие сотни миль, а самое скверное там — это айсберги. В проливе условия плавания еще хуже, во всяком случае нам так показалось. Лед, шторма и встречные ветра. У нас с Новией вышла крупная ссора; она сказала, что убила бы меня, если бы у нее остались силы, а я сказал, что убил бы ее, если бы у меня остались силы. Через пару минут мы уже обнимались, я смеялся, а она плакала.
Еще через пять минут мы забыли, из-за чего поссорились. Дело происходило на палубе, которая, казалось, твердо вознамерилась сбросить нас обоих в море.
В проливе не обошлось без потерь. Кто сорвался с вант, кого смыло за борт. Мне следовало бы знать, скольких человек мы потеряли и как их звали, но я не знаю. Все происходившее напоминало кошмарный сон наяву. Человек шесть, наверное. Или восемь.
Если корабль четыре раза входил в пролив и трижды был отнесен ветром назад (как случилось с нами), Тихий океан кажется людям раем. Все на борту ожидают новых штормов. Все ожидают кораблекрушения и видят обломки погибших кораблей на скалах. По ночам на Терра-дель-Фуэго (Огненной Земле) горят костры, и все знают, что костры разожгли индейцы, которые следуют за кораблем в надежде поживиться добычей, когда он разобьется. Это холодный ад.
Однажды утром солнце восходит над другим морем и озаряет иное небо. Шторма прекращаются. Дует легкий теплый ветерок. Голубое море, голубое небо, и на суше далеко впереди вздымаются голубые горы — такие высокие, каких никто на борту и представить не мог: горы, подобные могучим стенам, построенным великанами.
Влажные постельные принадлежности и влажная одежда расстилаются или развешиваются для просушки везде, где только можно. Брам-стеньга поднимается и устанавливается на место, и на ней снова реет испанский флаг. Свободные от вахты люди не спеша завтракают на палубе, шутят и поют.
И Новия, очаровательная Новия со своими темными глазами и обезоруживающей улыбкой протягивает мне мою гитару, о которой я почти забыл. Я с широкой ухмылкой начинаю бренчать веселую мелодию, вся команда разражается радостными возгласами, и вскоре Пат-Крыса принимается пиликать на своей скрипке. Новия кружится, юбка, надетая впервые за много месяцев, разлетается вокруг мелькающих ног, и тонкие белые пальцы часто щелкают, точно шутихи, точно маленькие кнуты, вместо кастаньет, которых у нее нет.
