Пираты - Рис Селия (список книг .txt) 📗

Брум с напускным сожалением покачал головой.

— Не хотите? Жаль, жаль, вы бы точно не прогадали! — разочарованно вздохнул сэр Корнелиус. — Ну вот мы и на месте, леди и джентльмены, — торжественно объявил он, остановившись перед массивной деревянной дверью и сняв с пояса увесистую связку ключей. Отобрал нужный, вставил в скважину здоровенного навесного замка и повернул. Один из солдат снял замок, весивший, на мой взгляд, фунтов тридцать, не меньше, и отодвинул массивный железный засов. Торнтон отворил заскрипевшую дверь, и мы вошли внутрь.

Вошедшие следом солдаты вставили факелы в гнезда на стенах, и помещение озарилось тусклым светом, выхватившим из мрака высящиеся до самого потолка штабеля золотых слитков у дальней стены. Вдоль остальных теснились огромные дубовые сундуки, два из которых, обитые зеленого и красного цвета кожей, выделялись из общего ряда наличием на их крышках тисненых дворянских гербов. Как выяснилось позже, они принадлежали когда-то одному испанскому гранду, и именно в них сэр Корнелиус хранил свои личные сбережения.

— Мои комплименты, сэр, — заметил Адам, пнув носком ботфорта входную дверь красного дерева толщиной в четыре дюйма. — Весьма надежно, на мой взгляд.

— Еще бы! Это же кемвуд! [82] Вы еще сюда взгляните! — Торнтон с гордостью провел пальцами по поверхности стены. — Скальная порода, пушкой не прошибешь. Сам Черный Барт Роберте обломал бы здесь зубы! — заметил он со смехом, а мы, незаметно переглянувшись, дружно его поддержали. — Но не пора ли нам на солнышко? Для молодой леди здесь мрачновато, пожалуй. — Галантно взяв меня под локоток, сэр Корнелиус предложил: — Не желаете прогуляться на свежем воздухе, мисс Дэнфорт? Я покажу вам свой сад.

В личных покоях коменданта, благодаря невероятной толщине стен, было всегда прохладно, хотя и несколько сумрачно. Располагались они особняком от остальных укреплений и выходили окнами в сад, разбитый на довольно обширном пространстве в промежутке между внутренним двориком и глухой крепостной стеной. Над фруктовыми деревьями и цветочными клумбами порхали стайками разноцветные бабочки и тропические птицы с пестрым оперением, верещали, прыгая с ветки на ветку, вездесущие мартышки, в воздухе разливался сладостный аромат созревающих плодов и свежей зелени. Торнтон долго водил меня по саду, указывая пальцем то на одну, то на другую достопримечательность и с нудными подробностями объясняя, что такое лимоны и апельсины, с чем едят ананасы, гуаву и бананы и как португальцы освежают воду орехами, которые они называют «кола». Видно было, что он чрезвычайно гордится своими садовыми угодьями, и мы с Брумом не уставали восхищаться всем, на что обращал наше внимание гостеприимный хозяин. А попутно не преминули отметить для себя, что фруктовые деревья смыкаются с прибрежными зарослями, тянущимися до самой гавани. Если вдруг придется спасаться бегством, нет нужды ломиться в охраняемые ворота. Куда проще выбраться из форта через апартаменты Торнтона и спуститься к воде под прикрытием деревьев и зелени.

— Садовничество — мое давнее увлечение, — продолжал разглагольствовать сэр Корнелиус. — Не поверите, но когда я принял командование, на этом месте был пустырь, изрытый и истоптанный дикими свиньями. Некоторые семена и саженцы я собираюсь взять с собой и попробовать высадить в Глизоне.

Глизоном называлось поместье Торнтона в Англии, которое он заблаговременно приводил в порядок, дожидаясь истечения срока пребывания на посту коменданта форта и тратя на это существенную часть своих немалых доходов. О своем имении сэр Корнелиус рассказал нам на обратном пути. Мы вернулись в дом, где мне предложили чай, а мужчинам — портвейн и бренди. Минерве не предложили даже стакан воды.

Гостиная, как похвастался нам Торнтон, была точной копией гостиной в Глизоне. Было странно и непривычно видеть здесь, близ экватора, тяжеловесную обстановку, потемневшие от времени портреты на стенах и другие традиционные атрибуты провинциальной английской усадьбы. Многое выглядело настолько неуместно и дико, что вызывало сомнение в здравом рассудке хозяина. Книги под воздействием влажного тропического климата отсырели и разбухли чуть ли не вдвое, изъеденные жучками переплеты покрылись плесенью. Примерно то же самое происходило с мебелью. Створки не закрывались, ящики не выдвигались, а массивный комод подтачивали термиты. Зеркала и столовое серебро испещряли неотмывающиеся темные пятна.

Сэр Корнелиус продолжал с увлечением посвящать нас в свои планы касательно Глизона, мы же почтительно внимали, изображая благодарных слушателей. Но время от времени он прерывал свой страстный монолог и начинал хрипеть и задыхаться. Лицо его при этом наливалось кровью, глаза выкатывались из орбит, на лбу рельефно выступали вены. Он не расставался с большим носовым платком, ежеминутно промакивая выступающие на землистого цвета коже крупные капли пота.

— Он гниет изнутри еще быстрее, чем вещи в этой комнате, — шепнул мне украдкой Грэхем. — Боюсь, не видать ему Глизона как своих ушей. Вам нездоровится, сэр? — обратился он к Торнтону. — Я врач, может быть…

— Не утруждайтесь, доктор, со мной все в порядке, — отмахнулся комендант. — Это все проклятый здешний климат, будь он неладен! Недаром говорят про Бенинский залив, что сюда легко забраться, да тяжело убраться. Ничего, в старой, доброй Англии я живо оклемаюсь. Всего годик остался. Уж как-нибудь протяну. — Он залпом осушил недопитый бокал и поднялся из-за стола. — Прошу меня извинить, леди и джентльмены, но время после полудня я обычно посвящаю отдыху. Но вечером, когда спадет жара, буду счастлив увидеть всех вас снова. Надеюсь, вы не откажетесь отужинать со мной?

— С благодарностью принимаем ваше приглашение, сэр, — поклонился Брум, поспешно последовав примеру хозяина. — И не смеем вас больше задерживать. — Окинув взглядом обстановку, он добавил: — Я вижу, вы человек со вкусом, сэр Корнелиус, и знаете толк в хорошей выпивке. Ваш винный погреб безупречен, но и у меня на борту тоже кое-что припасено. Если позволите, я прихвачу с собой пару бутылочек выдержанного французского бренди, который, я думаю, вы сможете оценить по достоинству.

— Разумеется, — согласно кивнул Торнтон. — Жду вас у себя к восьми часам.

Вернувшись на корабль, мы занялись подготовкой к вечернему визиту. Брум приказал офицерам подобрать себе самые лучшие выходные костюмы из его собственных сундуков, а меня попросил задержаться в капитанской каюте.

— Всего один разочек, Нэнси! Ты уж как-нибудь постарайся ради такого случая, — произнес он умоляющим голосом, выложив на стол ненавистное рубиновое ожерелье.

Я в изумлении уставилась на него.

— Откуда оно взялось? — возмутилась я, опомнившись от неожиданности. — Мы же договорились оставить камни на хранение в банке Брандта в Нью-Йорке!

— Да, договорились, ну и что с того? — с вызовом посмотрел на меня Адам. — А потом я передумал. Могу я передумать? Капитан я или не капитан? Сначала я хотел оставить, честное слово! А потом подумал, вдруг пригодится? А тут как раз такой случай подворачивается…

Ну и мошенник! Ну и лицемер! Ведь знал, с самого начала знал, что так будет, а теперь юлит и оправдывается, невинной овечкой прикидывается!

— Не стану я его надевать! — заявила я, кипя от злости.

— Почему?

— Не стану, и все!

Не объяснять же ему, в конце концов, что мне опять кошмары по ночам снятся из-за этих проклятых рубинов!

— Ты должна, Нэнси! Неужели сама не понимаешь, как это важно? Сто к одному, что Торнтон сразу на ожерелье глаз положит и больше уж от него не оторвется, а его офицеры — на тебя. А нам только того и надо! Главное, сразу их внимание отвлечь, чтоб ни о чем другом уже не помышляли.

Кончилось, разумеется, тем, что я позволила себя уговорить. Минерва обвила мою шею рубиновой змейкой, застегнула замочек, и тут же возникло ощущение, что мне не хватает воздуха. Я постоянно теребила ожерелье, то оттягивая его, то перекручивая, пока сестра не дала мне по рукам и напомнила, что мы не в игрушки играем.