Секрет государственной важности - Бадигин Константин Сергеевич (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Лицо японца было бесстрастно.
— Однако, господин полковник, вы, русский человек, берете деньги за…
— Пожалуй, довольно, капитан Тадзима, не уходите и не уводите меня в сторону. Короче: если вы согласны, я передам вам двадцать обстоятельных досье на интересующих великую Японию наших политиков и военных деятелей. — Полковник усмехнулся: у него-то было свое мнение об этих политиках и о мечтаниях великой Японии.
Тадзима молча курил сигарету, рассматривая висевший на стене красочный герб города Владивостока: на зеленом щите золотой тигр взбирается на серебряную гору, увенчанную зубчатой башней-короной. У тигра червленые глаза и язык. В нижней части щита — скрещенные якоря, обвитые александровской орденской лентой…
— Ваши условия будут доложены моему командованию, — невыразительно сказал японец, оторвавшись от герба. И вкрадчиво добавил: — Уверен, что досье превосходны. И… нельзя ли уточнить состав этих двадцати?
— Отчего же, — пожал плечами Курасов, — деловой вопрос! — Он назвал японцу несколько фамилий, присовокупляя короткие уничтожающие характеристики. — Вы довольны? — закончил он. — Позвольте предсказать, что этих господ вам, Японии, скоро придется взять на иждивение. А я, заметьте, капитан Тадзима, хочу быть независимым, когда… — он чуть помедлил, — независимым в моей будущей жизни.
Японец облизнул сухие, бледные губы. Сам разведчик, он привык иметь дело со всякими людьми, но его, хотя он ничем не выдавал это, поразила откровенность и беспощадная язвительность Курасова. А в ней не было ничего удивительного. Кадровый русский офицер, он искренне презирал всех выскочек и проходимцев, которых только что перечислил. А в политической игре они уже были не нужны, даже мешали. Курасов умел различать бутафорскую и реальную силу.
А самое главное, ему нужны были деньги, как можно больше денег. Он хочет жить для спасения России.
— В досье, — сказал полковник, — есть не только прошлое, настоящее, но и будущее этих господ… Кстати, — перевел он разговор, — как вы переносите здешний климат?
— Очень отлично, — поспешил ответить японец, — как дома.
— Однако дома вы не ставите в спальне и кабинете корыта с водой, — с легкой насмешкой говорил Курасов. Он-то знал, как тяжело переносит сухость воздуха Тадзима.
— Немного сухо, да. Но это ничего, совсем ничего… Я доложу японскому командованию свое положительное мнение. — Японец растянул в улыбке тонкие губы. Потом он сказал: — Японское командование просит вас еще об одном одолжении.
Тадзима явно угодничал. Но сквозь его улыбку проглядывали крепкие зубы.
— Слушаю.
— Завтра уходит в море пароход «Синий тюлень». На нем… эта… экспедиция… Японское командование хочет послать офицера. Мы обращались к поручику Сыротестову, но он сослался на вас. Требуется ваше разрешение.
Японец снова улыбался и кланялся.
«Откуда он узнал о „Тюлене“? И чего ради Сыротестов направил его ко мне? — недоуменно подумал полковник. — Впрочем, мне-то что? Бессмысленно скрывать от японцев операции против партизан, тем более эту. Она ничего никому не даст. В тех районах нужны совсем другие действия. Напрасная трата средств. Партизан надо бить в местах более близких, в Анучинском гнезде, например. Но что делать — экспедиция утверждена правительством». Однако Курасов отметил про себя внимание Тадзимы и тех, кто стоял за ним, к экспедиции.
— Я, собственно, не против. В таких делах мы всегда за сотрудничество. Поручик Сыротестов получит указание…
Как всегда, Курасов, столкнувшись с чем-то неясным, уже не мог отмахнуться от него, пока не докапывался до сути. «Что японцу делать на „Синем тюлене“? — думал он. — Посмотреть, как повесят нескольких красных? Вряд ли. Может быть, их что-то интересует в Императорской гавани? Да нет, они и так чувствуют там себя довольно уверенно. Попробуем прощупать степень их заинтересованности».
— Кстати, и у меня будет небольшая просьба, — сказал полковник, — помочь патронами нашим карателям. И еще: выдать из ваших складов теплое белье и сапоги для солдат.
Японец закивал и вынул записную книжку.
— Хорошо, хорошо, я доложу. На пароходе всего шестьдесят солдат, не так ли? Уверен, что ваша просьба будет выполнена. Мы благодарим вас, полковник.
«Легко согласился, голубчик… Здесь что-то есть», — размышлял Курасов. Оп тоже взялся за перо.
— Фамилия вашего офицера?
— Капитан Тадзима.
— Вы сами? — откровенно удивился полковник. — Что ж, мне остается пожелать успеха. Надеюсь, вернувшись, вы приготовите прекрасный доклад, как бороться с партизанами. — И подумал: «Тадзима не нуждается в развлекательной морской поездке. Это хитрый лис».
— Благодарю, благодарю. Сегодня, полковник, вы получите ответ. И на вашу просьбу, и об условиях передачи документов на лиц, которых вы так талантливо обрисовали.
Японец распрощался. Курасов проводил взглядом его быструю фигуру, мелькнувшую за окнами клуба, и, допив кофе, тоже стал собираться.
«Посмотрю-ка я сам на этот „Синий тюлень“, — решил полковник, выходя на улицу. — Почему это мой токийский коллега так заинтригован советскими партизанами?»
Пароход стоял у пассажирского причала, как раз напротив правления Добровольного флота. Это было старое, но еще крепкое судно со скошенными мачтами.
Из пыльных и темных складов грузчики носили к борту «Синего тюленя» тяжелые мешки не то с сахаром, не то с рисом. Мешки укладывали на стропы из манильской веревки. Когда груза подбиралось достаточно, строп уходил в трюм.
Моросило. По небу плыли тяжелые, низкие облака. Трехцветный флаг на корме парохода набряк и обвис.
Потоком двигались по причалам ломовые извозчики. На телегах разные товары, порой самые неожиданные: унитазы, мешки с мукой, телефонные аппараты, связки кожи, ящики консервов. Навстречу им шли повозки, пустые или груженные тяжелыми бочками с рыбой. Железные ободы колес оглушающе гремели по булыжной мостовой. В воздухе висела брань извозчиков. Цокот лошадинных подков. Истошные голоса виро-майнальщиков. Грохот лебедок…
«Синий тюлень» стоял между двух судов. По корме приткнулся небольшой пассажирский пароход местной линии, а с другой стороны высились борта норвежского транспорта.
Грузчики двигались непрерывной цепочкой. У каждого на голове будто капюшон — пустой мешок. Курасову рабочие казались все на одно лицо — серыми, плоскими. Глаза его бездумно скользили по запорошенным амбарной пылью фигурам… Но кто это? Полковник поймал быстрый взгляд одного из грузчиков и мгновенно насторожился. Что-то знакомое… Это был человек, с которым Курасов меньше всего ожидал сейчас встретиться.
Полковник напряг память. Лицо лишь промелькнуло, и все же он заметил синеватый косой шрам через бровь. И вдруг он вспомнил все. Две недели назад этот человек удрал из контрразведки в самом разгаре следствия. Бежал вместе с конвойным солдатом. Смутьян и красный агитатор! Курасов был уверен, что он связан с партийным подпольем. Стараясь казаться безразличным, полковник сунул руку в карман и отвел предохранитель на кольте. Как только беглец появится еще раз, он позовет солдат и арестует его. Прошло несколько минут, но грузчик с рассеченной бровью как в воду нырнул. «Ну конечно, он тоже узнал меня и поспешил убраться», — сообразил полковник.
Немало крови попортил портовый народ полковнику Курасову. Это через их руки шло в тайгу оружие для партизан, медикаменты, продовольствие. Грузчики были хитры на выдумку и неуловимы, а те, что попадались контрразведке, отказывались что-либо говорить. Владивостокские портовые рабочие были силой, с которой приходилось считаться.
Живая цепочка не прерывалась. Один за другим шли грузчики с мешками на плечах. Некоторые оборачивались к полковнику, и ему казалось, что они смеются над ним.
Курасов понял, что тут ему больше ждать нечего. «Надо скорей организовать погоню», — решил он. Переступая через стальные тросы, удерживающие пароходы у причалов, он еще раз прошелся взглядом по «Тюленю» и повернул к выходу в город. У широкого мола, в тесной будке стрелочника — самое укромное здесь место, — его ждал грузчик Кукин, платный осведомитель контрразведки.
