Два адмирала - Купер Джеймс Фенимор (читать книги полные TXT) 📗
— Умеете ли вы ездить верхом? — спросил он улыбаясь.
— Вы, вероятно, сэр, в шутку меня об этом спрашиваете? — отвечал Вичекомб. — Какой бы я был виргинец, если бы не умел ездить верхом?
— То же самое сказал бы вам Блюуатер и о себе, как об англичанине, а между тем я не могу видеть его верхом на лошади, чтобы не пожелать о превращении ее в лисель-спирт, выстреленный под ветер. Скажите мне, сэр, можно ли здесь достать теперь где-нибудь лошадь до ближайшей станции, откуда отходит дневная почта?
— Вполне возможно! — отвечал баронет. — Вот, например, хоть лошадь моего Дика, это такой славный бегун, лучше которого вы не найдете во всей Англии. Я надеюсь, что мой молодой тезка не откажется испытать его быстроту. Наша малая почта только что отправилась и теперь раньше суток не пойдет, но при быстрой езде еще можно успеть на большую дорогу до проезда большой лондонской почты, которая проходит через ближайший городок ровно в полдень. Надо проскакать десять миль туда и назад, и я ручаюсь за господина Вичекомба, что он успеет еще воротиться к нашему обеду.
Молодой Вичекомб с радостью изъявил готовность исполнить не только это, но и гораздо более важное поручение, и, таким образом, все было устроено как нельзя лучше. Получив от адмирала депеши и некоторые наставления, он сел на поданную ему Диком лошадь и менее чем в пять минут исчез из вида. Тогда сэр Джервез объявил себя на этот день совершенно свободным, приняв приглашение от баронета на завтрак и обед. Когда они собрались уже оставить сигнальную станцию, старик отозвал адмирала в сторону, прося его со всевозможным уважением разрешить его сомнение.
— Сэр Джервез, — сказал он, — вы сами знаете, что я не моряк, следовательно, вы верно благосклонно простите мне какую-нибудь ошибку, если только она будет сделана в неведении. Я знаю, сэр, что на квартердеке соблюдается строгий этикет, которым нельзя пренебрегать, но, сэр, господин Доттон, наш сигнальщик — прекрасный человек, его отец был стряпчим соседнего города и во всей округе считался настоящим джентльменом — почтенный старик этот очень часто обедал у меня еще сорок лет тому назад.
— Кажется, я понимаю вас, сэр Вичерли, — прервал его адмирал, — и благодарю вас за то внимание, которое вы желаете оказать моим привычкам; но вы полный господин в своем владении, и потому я считал бы себя самым тягостным вашим гостем, если бы вы не позвали к своему столу всех, кого вам только угодно.
— Ну, это не совсем то, о чем я хотел просить вас, сэр Джервез. Доттон не более как штурман, а штурман на судне весьма отличен от штурмана на берегу, по крайней мере, мне всегда говорил так сам Доттон.
— Он прав в отношении королевских судов, но на других судах эти две должности почти одно и то же. Во всяком же случае, дорогой мой сэр Вичерли, мне кажется, что адмирал никогда не может унизить себя, находясь в обществе со штурманом, если только этот штурман человек порядочный. Впрочем, сэр Вичерли, позвольте мне самому пригласить господина Доттона к вашему обеду.
— Этого-то я и желал, сэр Джервез, — отвечал радостно баронет. — Теперь мой добрый Доттон будет счастливейшим человеком во всем Девоншире. Я желал бы, чтобы и миссис Доттон и Милли были также с нами, и тогда наш стол, как обыкновенно говаривал мой бедный братец Джеймс, имел бы самый геометрический вид. Он говорил, что все стороны и углы стола должны быть непременно надлежащим образом заняты.
Адмирал поклонился и, обращаясь к штурману, пригласил его к обеду баронета с той приятностью, которую он умел придавать своему обращению.
— Сэр Вичерли настаивает, — продолжал он, — чтоб я его стол воображал поставленным в моей собственной каюте. Поэтому я не нахожу лучшего средства выразить ему мою душевную благодарность, как вполне исполнить его желание и наполнить дом его гостями, которые обоим нам будут приятны. Кажется, миссис Доттон и мисс, мисс…
— Милли, — подхватил баронет, — мисс Милдред Доттон, дочь нашего друга Доттона, леди, которая сделала бы честь лучшей гостиной Лондона.
— Вы видите, что наш добрый хозяин предугадывает желание старого холостяка и просит, чтобы дамы тоже не отказались от нашего общества. Мисс Милдред найдет между нами, по крайней мере, двух поклонников ее красоты, а мы, старики, будем вздыхать издали, не так ли, Атвуд?
— Моя Милли, — отвечал Доттон со всей учтивостью, какую только мог обнаружить в подобном случае, — не совсем была здорова сегодня утром, но я надеюсь, что она сумеет оценить честь, которую ей оказывают, и соберет силы, чтобы присутствовать на обеде и тем доказать свою искреннюю признательность. Что же касается жены, сэр, то я думаю, сэр Вичерли, что и она сегодня будет у вас, если только Милдред хоть сколько-нибудь оправилась.
После того собеседники расстались, и Доттон не надевал шляпы до тех пор, пока адмирал со всей компанией не скрылся за углом его дома. Тогда он вошел в свое жилище, чтоб сообщить своим домашним об ожидающей их чести.
Между тем общество сэра Вичерли направилось прямо к замку Вичекомбского поместья.
Деревня, или деревенька Вичекомб, лежала на половине дороги между сигнальной станцией и замком владельца поместья; она состояла из нескольких скромных домиков самого сельского вида и не имела ни лекаря, ни аптеки, ни стряпчего.
Неудивительно, что прибытие целой эскадры на тамошний рейд произвело в маленькой деревеньке большую тревогу.
Долго непроницаемый туман скрывал от почтенных обитателей деревеньки нежданных гостей, пока два выстрела не достигли их слуха, тогда эта важная новость очень быстро распространилась по всем окрестностям. Хотя поместье Вичекомб и не было видно с моря, однако его маленькие улицы уже были наполнены порядочным числом матросов, когда сэр Вичерли и его спутники вступили в благословенные его пределы; каждое судно прислало на берег одну, а многие три и четыре лодки.
— Несмотря на туман, наши молодцы уже успели отыскать вашу деревеньку, сэр Вичерли, — заметил адмирал, рассматривая с веселым расположением духа полную жизни улицу.
— Но вот и сам адмирал Блюуатер идет сюда!
При этом внезапном известии взоры всех обратились в ту сторону, куда указывал секретарь; скоро на противоположном конце улицы они увидели человека, который своей походкой, наружностью, одеждой и манерами составлял поразительный контраст с живыми, веселыми и молодыми моряками, наполнявшими деревеньку. Адмирал Блюуатер был очень высок и худощав, а потому, как и все моряки такого телосложения, был сутуловат. Такая сутуловатость лишала его того бодрого и воинственного вида, которыми отличался его друг, но зато придавала ему то спокойствие и важность, которых не было в сэре Джервезе. На нем был контр-адмиральский мундир, который он носил всегда с такой небрежностью, которая показывала, как много он был убежден в той истине, что никакая тщательность не придаст его наружности воинственного вида. Несмотря на это, все на нем было красиво и внушало невольное к нему уважение.
Лишь только сэр Джервез заметил своего друга, как тотчас же изъявил желание обождать его, но радушный сэр Вичерли предложил своим гостям пойти ему навстречу. Между тем Блюуатер был до того рассеян, что не заметил даже приближающегося к нему общества, пока сэр Джервез, несколько опередив остальных, не заговорил с ним.
— Добрый день, Блюуатер! — начал он дружеским тоном. — Я очень рад, что ты оторвался хоть на часок от своего судна.
Контр-адмирал улыбнулся и приложил руку к шляпе. В это время к ним подошел сэр Вичерли со своим обществом, и тогда качались обыкновенные представления. Баронет с таким радушием убеждал нового своего знакомого присоединиться к числу его гостей, что тому почти невозможно было отказаться.
— Вы и сэр Джервез так настойчивы, сэр Вичерли, — отвечал Блюуатер, — что я должен согласиться на ваше предложение, но так как порядок нашей службы повелевает не отлучаться обоим адмиралам со своей эскадры на чужих рейдах, то и прошу вас вечером отпустить меня на корабль. Погода, кажется, установилась, и нам нечего опасаться на это время за свою эскадру.
