Моря Африки - Ердег Элизабетта (лучшие книги txt) 📗
Для выхода на палубу люк открываем только чтобы быстро протиснуться и сразу закрываем, чтобы не заливало водой, но выходим очень редко, лишь раз в пол часа, посмотреть нет ли вокруг судов и глянуть на мачты и паруса.
В остальном мы можем лишь ждать. Жуём нежаренные орешки, купленные в Дар-ЭсСаламе. Они отдают плесенью, но кажутся замечательными.
02.30. Ветер ещё усилился. Дует просто с невероятной силой. Два паруса, хоть и крохотных, теперь слишком много. Мы убрали штормовой стаксель и привязали его к палубе. Остался только грот с тремя рифами, всего пять квадратных метров, но и их достаточно чтобы крен достигал 20 градусов, и это хорошо, под боковой нагрузкой лодку меньше болтает. С какой скоростью дует ветер? 45 узлов? 50 узлов? Барометр поднялся ещё на одно деление. Может быть поэтому продолжает дуть? Потому что барометр растёт слишком быстро? Я начинаю отчаиваться. Нанёс на карту наши координаты, Дурбан уже в 80 милях.
09.00. Снова рассвело. Нас снесло ещё на 20 миль на юг. Барометр 762, 5, очень высокий и не перестаёт расти. На борту напряжение и усталость. Уже два дня мы ничего не едим за исключением кофе с молоком, который делаем смешивая растворимый кофе с порошковым молоком заливая их тёплой водой. Воду кипятим поддерживая за край плитку, чтобы её не катапультировало на пол.
— Ба! Мы в 20 милях от Ричардс Бей. — говорит Лиззи нанеся точку на карту. За два дня шторм отбросил нас на 60 миль на юг, в точку, которую мы проходили пятьдесят часов назад.
— Может быть попробуем зайти в Ричардс Бей?
Под зарифлённым гротом и штормовым стакселем приближаемся к земле среди десятков дрейфующих судов которые немилосердно болтаются на огромных волнах идущих с юга.
Ближе к берегу вода наполняется плавающими обломками, ветками и стволами деревьев. Мы крутим слалом между судами и дрейфующими обломками. Через два часа появляются волноломы и лодка неожиданно прекращает качаться. Мы поднимаемся по каналу меж двух молов, вода такая спокойная, что кажется нереальной. Нашли гавань, где отшвартоваться.
Рядом посёлок затопленный дождём. Шторм, который мы пережили в море, вызвал бедствия и на суше: наводнения, реки вышли из берегов.
Очень странно быть неподвижными, странно чувствовать цемент причала под ногами, странно видеть магазинные вывески.
Проверяю якорный отсек. Ремонт эпоксидной шпаклёвкой и стеклотканью держит великолепно, нет ни капли воды.
— Может быть можно было идти и через океан?
— Представляешь, сейчас мы были бы в Таиланде или Индонезии.
Вместо этого мы стоим у серого бетонного причала безымянного коммерческого порта в Южной Африке. И небо здесь не навевает истому как в тропиках.
Подходит человек:
— Я видел ваш флаг. Я тоже итальянец. Живу здесь уже тридцать лет, у меня механическая мастерская. Если вам что-то нужно…
Подходят таможенники в шортах и гольфах, светлые волосы расчёсаны безупречно.
— Добро пожаловать в Южную Африку. Сейчас закончим таможенные процедуры и сможете опустить жёлтый флаг.
Они с удовольствием задерживаются поболтать и выпить с нами кофе. Говорят что Южная Африка это новая страна и нам понравится.
— Давай, Лиззи. Пошли искать бриоши
25. Глядя на горизонт
Уже несколько недель мы стоим в огромном порту полном судов, плавучих платформ, кранов и буксиров. Наша лодка, отшвартованная у безобразного мола, возвышающегося над нами на несколько метров, невидима посреди этой суматохи. Мы наблюдаем эту странную жизнь порта в ожидании когда нас поднимут и поставят на верфи, где наконец можно будет заварить дыру открывшуюся несколько месяцев назад в далёкой гавани Танзании.
И хотя Южная Африка индустриальная современная страна, мы столкнулись с большими трудностями. Сначала мы не могли найти верфь, которая могла бы поднять нашу лодку.
«Barca Pulita» оказалась слишком тяжёлой для кранов, которые обычно поднимают яхты, и слишком лёгкой и деликатной для гигантских кранов коммерческих верфей. Потом нам удалось убедить ответственного за подъём небольших буксиров использовать его платформу для подъёма нашей лодки.
— Только придётся подождать. Как только у меня случится маленький буксир, я подниму вас вместе с ним. — пообещал он.
В воскресенье мы стояли у мола верфи в ожидании оказии быть поднятыми на берег, когда вдруг чуть не стали участниками жуткой аварии.
Я читал в каюте, когда услышал странный звук, какая то вибрация исходила от дна и заставляла дрожать всю лодку. Я вышел посмотреть в чём дело: корма огромного судна возвышалась над моей головой. Я сразу понял, что что-то у них идёт не так. Судно было слишком близко и дистанция сокращалась. На выпуклой части кормы над моей головой угрозой возвышалась надпись «Msc-Michelle-Panama», а прямо передо мной на уровне моря винт, медленно вращался на заднем ходу, лопасти появлялись и скрывались на поверхности воды. Моряки на палубе кричали. Один из них, глядя на меня, развёл руками с обречённым видом, словно говоря:
— Мы здесь ничего не можем поделать.
Я словно окаменел, глядя на происходящее как в замедленном фильме. Однако в мостике или в машинном отделении видимо заметили ошибку, потому что винт неожиданно остановился и начал крутиться в противоположном направлении. Вода вскипела. Слишком поздно! Нужно время, чтобы остановить движение судна!
Судно продолжало двигаться, прошло в десяти метрах от нас и врезалось в берег как раз где был слип. Я видел как задрожала и сместилась вбок платформа, словно сдвинутая мистической силой. Сталь сминалась словно картон и лопался бетон мола, а буксир на платформе трясся словно игрушечный.
В несколько мгновений всё закончилось. Мол разбит, платформа смята, слип искорёжен, буксир в шатком равновесии на борту платформы. Судно наконец остановилось и брызгало водой изо всех отверстий, пытаясь с помощью трюмных насосов остаться на плаву. У нас единственный ущерб — порвало швартов от водоворота поднятого винтом.
Лиззи вернулась десятью минутами позже.
— Что за чертовщина здесь происходит?
— Нам сильно повезло. — ответил я. — Двадцать метров сюда, и у нас не было бы лодки.
Однако все наши планы изменились. Нужно было ждать, пока починят слип, возможно на это понадобятся месяцы. Мы решили не озадачиваться и перейти к молу яхт-клуба на западной стороне порта.
— Не беспокойтесь, пока ищете верфь для ремонта, познакомитесь в городом. Можете стоять у нашего мола сколько понадобится. Бесплатно разумеется.
Невероятное гостеприимство. Бесплатное место у чистого гостевого причала, вода и электричество для работ, душ, бассейн и все структуры клуба, приглашения на ужин от членов клуба по очереди.
Красота!
Не знаю насколько мы были обязаны такой любезности тому, что цвет нашей кожи был таким же как у посетителей яхт-клуба. Но мы соглашались и наши дни стали длинными и ленивыми. Мы делали небольшие ремонтные работы, искали запчасти, писали, смотрели вокруг под чистым и жарким небом Южной Африки.
И действительно, Южная Африка очень странная страна. Днём, когда идёшь по оживлённым улицам полным автомобилей и магазинов, город похож на любой американский. Вокруг небоскрёбы, зелёные парки, супермаркеты и большие отели. Белые и чёрные смешиваются на улицах и в магазинах в пёструю разноцветную озабоченную толпу.
Вечером же улицы становятся пустынными, словно действует негласный комендантский час.
— Осторожно, не ходите пешком ночью. — была первая рекомендация чиновников, тоже белых, когда мы прибыли в Дурбан из Ричардс Бей, после двухдневного плавания по спокойному морю, которое ничем не напоминало свирепого монстра, каким оно было неделю назад.
Видимо ходить по Дурбану ночью очень опасно. Белые после заката передвигаются только на автомобилях с заблокированными дверями и заряженным пистолетом в бардачке. Улицы превращаются в царство банд чёрных и отчаявшихся. И достаточно посмотреть вокруг чтобы понять, что здесь в Южной Африке, несмотря на благие намерения многих, проблема цвета кожи остаётся очень серьёзной.
