Блуждающий огонь - Купер Джеймс Фенимор (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

Последующие затем несколько минут до нового шквала фрегат употребил на розыски люгера, но нигде не было видно никаких признаков его присутствия: море бесследно поглотило люгер, его экипаж, пушки и паруса. Надо было предположить, что так как многое из его принадлежностей осталось лежать на скалах, то на нем не оказалось никаких легких вещей, которые могли бы всплыть на поверхность воды. Все его лодки остались на острове развалин, и если кто из людей бросился в воду, надеясь спастись вплавь, то они или не рассчитали своих сил, или приняли неверное направление, но с фрегата никого из этих несчастных не видели.

Куф и другие были поражены таким неожиданным и жестоким бедствием: подобного рода гибель судна производит среди моряков такое же впечатление, как внезапная смерть в семье. Такая участь может ожидать всех, и эта мысль наводит грусть. Фрегат еще некоторое время оставался около того места, надеясь оказать, может быть, помощь нескольким несчастным, ожидающим спасения; но никого и ничего не было видно на поверхности воды, и около полудня «Прозерпина» направилась к Неаполитанскому заливу. Однако по дороге фрегат уклонился в сторону в погоне за новым неприятельским судном и только через несколько дней вернулся в Неаполь, приведя туда же и взятый на этот раз вражеский корвет.

Прямо по прибытии в Неаполь Куф поспешил на адмиральское судно, чтобы доложить Нельсону о последних событиях.

Адмиралу было известно только то, что произошло в развалинах, и ничего другого.

— Ну что, Куф, — встретил ой его, подавая ему здоровую руку, — люгер опять ускользнул? В сущности, это скверно; но ничего не поделаешь. Где он теперь, как вы думаете?

Куф передал ему все, что касалось люгера, и рапортовал о захваченном им корвете. Последнее известие Нельсон выслушал с удовольствием, а первому очень удивился. После короткого раздумья он вышел во вторую свою каюту и вынес оттуда запачканный и разорванный, но еще целый флаг.

— Посмотрите вот это; когда капитан Лейон заканчивал свое плаванье, это маленькое знамя, брошенное волной на один из запасных якорей его корвета, зацепилось за него; оно странного вида. Не имеет ли оно какого-нибудь отношения к люгеру?

Куф посмотрел на него и сейчас же узнал в нем небольшой флаг «Крыло-и-Крыло», описание которого он столько раз слышал от двух итальянцев. Вот все, что осталось от «Блуждающего Огня».

Глава XXX

Теперь вернемся назад и попробуем описать печальные картины на островке развалин.

Ни одна капля крови не обагрила руки Андреа Баррофальди и Вито Вити; они стояли в отдалении на своей лодочке, а когда была одержана победа англичанами, то подъехали к острову развалин и были свидетелями того, что на нем происходило.

— Вице-губернатор, — обратился к Баррофальди подеста, указывая на распростертый труп сэра Фредерика и тут же лежавших в страшных мучениях раненых Рауля Ивара и других, — назовете вы реальной эту картину или скажете, что это все одна игра нашего воображения?

— Боюсь, сосед Вито, что это печальная действительность.

Скажем же несколько слов об этой грустной действительности. Едва только выдалась свободная минута, Винчестер обошел поле битвы. Он нашел много убитых англичан и еще большее число раненых. Среди французов больше половины было раненых. Но более всего всех огорчала смертельная, по словам доктора, рана Рауля Ивара; даже врачи почувствовали к нему сострадание. Обе боровшиеся стороны проявили беспримерное мужество, но значительный количественный перевес был на стороне англичан, а потому, естественно, победа осталась за ними. Когда выяснилось, что три английских судна пустились в погоню за люгером, английские офицеры решили заняться ранеными, и через какие-нибудь два часа энергичной работы помощь им была оказана насколько возможно, то есть сделаны необходимые ампутации и перевязаны раны. День уже клонился к вечеру. Всех раненых осторожно положили в лодки и направили к тому английскому судну, которое служило госпиталем в эскадре. Уцелевшие французы предложили свою помощь для исполнения этой печальной обязанности. Теперь оставались только гичка сэра Фредерика, на которой Винчестер предполагал переправить его тело, наемная лодка Баррофальди и та, в которой приехали Карло Джунтотарди и его племянница. Из французов оставались еще оба итальянца с их перевозчиками, Джунтотарди с племянницей и Винчестер с экипажем гички.

Солнце уже заходило за соседние горы, и надо было принять окончательное решение. Винчестер отвел в сторону доктора и спросил его, может ли раненый вынести переезд.

— Господин лейтенант, — сухо отвечал ему доктор, — нашему храброму капитану остается жить очень недолго, и он желал бы умереть здесь, на месте своей славы и возле любимой женщины. Но — вы победитель и вольны поступать по вашему усмотрению.

Винчестер покраснел и закусил губы. Мысль причинить Раулю какие-нибудь новые страдания, физические или душевные, никогда не приходила в голову такому гуманному человеку, как Винчестер, и он был оскорблен высказанным ему подозрением. Но он сдержался и, вежливо поклонившись доктору, заявил, что сам останется возле пленника до последней минуты. Доктор был удивлен и, прочтя сострадание на лице Винчестера, пожалел о своих словах.

— Но уже ночь надвигается, господин лейтенант, и вам придется провести ее на этих скалах.

— Ничего, доктор, мы, моряки, к этому привыкли, стоит мне только завернуться плотнее в мой плащ.

Ответ был дан решительным тоном, и разговор на эту тему прекратился. Доктор распорядился, чтобы устроили постель для Рауля на более ровном месте скалы, куда положили матрас, — один из тех, что были сняты в числе многих других вещей с люгера, когда облегчали его груз. Доктор хотел над ним раскинуть палатку из паруса, но раненый воспротивился этому.

— Дайте мне подышать свежим воздухом, — сказал он, — мне уже недолго осталось им наслаждаться.

Бесполезно было отказать ему в этой просьбе, да и незачем. Воздух был мягок и чист, и не было причин опасаться за здоровье Джиты; от могущего же подняться ветра их защищала скала.

Англичане развели огонь, на котором приготовили себе ужин; но со всем этим они разместились на некотором расстоянии, так что нисколько не беспокоили раненого, между тем как пламя их костра живописно освещало группу людей, окружавших Рауля.

Мы не станем передавать первых взрывов отчаянной тоски Джиты, когда она узнала о ране Рауля, ее горячих молитв и тех сцен, которые происходили, пока еще остров был занят англичанами и французами. После их отъезда наступили сравнительно более спокойные часы, а с приближением ночи первые ощущения безумного отчаяния сменились чувством безнадежной тоски.

Было десять часов вечера. Рауля устроили на самой высокой части острова, откуда он мог видеть море, омывающее подножие скал, и слышать шум своей любимой стихии; над головой умирающего распростерся небесный свод, по лазурному фону которого рассыпались мириады звезд. Заботами Джиты и других около постели раненого было собрано все, что оставалось на острове из вещей, снятых с люгера, и таким образом этому уголку был придан уютный вид жилой комнаты, хотя без стен и потолка. Винчестер, подавленный усталостью и предполагая, что Рауль, вероятно, желал бы остаться наедине с Джитой, лег на один из матрасов на некотором расстоянии от раненого, приказав разбудить себя, если что случится. Его примеру последовал и доктор, которому больше нечего было делать около умирающего, и он отдал такое же приказание разбудить его в случае какой-нибудь перемены. Карло Джунтотарди, который вообще мало спал, молился неподалеку. Андреа Баррофальди и подеста прохаживались по скале, оживленно разговаривая и сожалея, что не уехали раньше.

Итак, Рауль и Джита остались вдвоем. Рауль лежал на спине и смотрел вверх. Он больше не страдал, но его жизнь быстро угасала. Он был в полном сознании, и его воображение сохранило всю свою обычную свежесть. Его сердце по-прежнему было полно Джитой, хотя особенность его настоящего состояния и чудная торжественная картина перед его глазами примешивали к его постоянному чувству новый оттенок и рисовали ему иные картины будущего, новые для него.