«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Купер Джеймс Фенимор (читаем книги бесплатно .txt) 📗

— В этом преимущество крейсера! Но негодяй и не думает убирать хоть один парус!

— Будем заботиться о собственных мачтах, — сказал Ладлоу, поворачиваясь к вахтенному начальнику. — Свистать всех наверх, сэр, и приготовиться к встрече шквала.

За этим, как обычно, последовали пронзительный свист дудки и хриплая команда боцмана. Услышав его зычный крик: «Пошел все наверх паруса убирать!» — матросы выбежали из кубрика на верхнюю палубу. Прекрасно выученные, они молча стали по местам и, раздернув снасти, а также сделав другие необходимые приготовления, замерли, ожидая команды старшего офицера, который теперь сам взял в руки рупор.

Преимущества, которые военное судно имеет перед торговым, объясняются различными причинами. Немалую роль играет здесь конструкция корпуса, которому в первом случае, используя все возможности кораблестроения, стараются придать два главных качества — быстроходность и остойчивость, тогда как во втором случае стремление извлечь побольше выгод заставляет в значительной степени жертвовать этими важными качествами ради грузоподъемности. Кроме Того, существует еще разница в рангоуте: у военного судна он более высокий, чем у торгового, поскольку многочисленная команда способна справиться с реями и парусами гораздо более тяжелыми, чем на «купце».

И, наконец, на крейсере куда быстрее ставят и убирают паруса, так что, имея на борту сто, а то и двести человек, он без всякого риска может пользоваться ветром до последней секунды, а судно, на котором всего какой-нибудь десяток матросов, целыми часами теряет попутный ветер из-за слабости своей команды. После такого объяснения даже читатель, несведущий в морском деле, поймет, почему Ладлоу надеялся, что надвигавшийся шквал поможет ему настичь бригантину.

«Кокетка», выражаясь морским языком, несла на себе всю парусину до последней секунды. Клочья тумана носились угрожающе близко вокруг ее высоких и легких парусов, а волны с грохотом разбивались у бортов, и под их белыми гребнями исчезла пенистая полоса, остававшаяся за кормой; и только теперь Ладлоу, с удивительным хладнокровием следивший за движением облака, подал своим подчиненным знак, что пора действовать.

Достаточно было лишь крикнуть в рупор: «Паруса долой!» Все офицеры и матросы отлично знали свое дело. Не успели эти слова сорваться с губ лейтенанта, как неумолчный рев океана потонул в громком хлопанье заполоскавших на ветру парусов. Шкоты и фалы note 129 были потравлены note 130 разом, реи оголились менее чем через минуту, и там, где только что было облако белоснежной парусины, лишь ветер свистел в снастях. Все нижние паруса были убраны и подвязаны к реям. Марселя остались и приняли шквал на свою широкую поверхность. Доблестный крейсер с честью выдержал натиск; а поскольку ветер дул в корму, давление на корпус крейсера было гораздо слабее, чем если бы он дул в борт. Теперь нужно было спасать рангоут; и он был спасен благодаря неусыпной бдительности капитана, которую он не утратил, несмотря на свою дерзкую отвагу.

Едва Ладлоу убедился, что его шлюп испытывает сильный напор ветра — а для этого ему понадобилось не более секунды, — как он живо устремил взгляд на бригантину. Все ахнули от удивления при виде ее безрассудства. «Морская волшебница» не убрала ни одного паруса. Как ни быстро неслась теперь бригантина, ураганный ветер ее настигал. Шквал приближался, вздымая волны совсем близко, ему оставалось пройти не более половины того расстояния, что отделяло бригантину от крейсера, а контрабандист словно не замечал этого. По всей вероятности, он видел, как шквал обрушился на «Кокетку», и теперь ждал его с хладнокровием человека, привыкшего рассчитывать только на собственную находчивость и способного оценить ту силу, с которой ему предстоит бороться.

— Если паруса останутся на мачтах еще хоть минуту, они не выдержат и разлетятся в клочья, словно дым из пушки! — пробормотал Трисель. — Ага! Вот упали лиселя. А вот уж и грот свернут, взят на гитовы брамсель и, наконец, марсель! Негодяи работают проворно, как карманники в толпе!

Честный штурман достаточно подробно описал предосторожности, принятые на борту бригантины. Ни один парус не был убран, но все они были подняты к реям, и шквалу почти не на что было обратить свою ярость. Уменьшив парусность, на бригантине сохранили рангоут. Прошло несколько секунд, и с крейсера увидели, как шестеро матросов принялись понадежнее крепить парусину брамселей.

Но, хотя смелость, с которой Бороздящий Океаны до последней секунды не убирал паруса, и была вознаграждена, вместе с тем влияние засвежевшего ветра и поднявшихся волн на движение обоих судов становилось все ощутимее. Маленькая, низко сидевшая в воде бригантина начала нырять между волнами, а «Кокетка» легко и устойчиво скользила вперед, испытывая меньшее сопротивление воды. Прошло двадцать минут, ветер дул почти с прежней силой, и крейсер приблизился к бригантине настолько, что его команда могла разглядеть чуть ли не все мелкие предметы на ее палубе.

— «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!» note 131 — сказал Ладлоу вполголоса; волнение его росло вместе с надеждой на успех. — Прошу у тебя только полчаса, а потом можешь дуть куда угодно!

— Дуй, добрый демон, и ты будешь вознагражден, — пробормотал штурман, совсем уж из другой оперы. — Еще немного — и мы почти у цели.

— Шквал уходит! — перебил его капитан. — Лейтенант, поставить снова все паруса, от клотиков до бушприта!

Боцман снова засвистел над люками и хрипло закричал: «Все наверх паруса ставить!» — после чего матросы опять разбежались по местам. Паруса были поставлены почти так же быстро, как убраны, и едва ветер ослабил свой натиск, как вся сложная система парусов развернулась, ловя его затихающие порывы. Однако на бригантине действовали еще отважнее, чем на крейсере, и не стали дожидаться конца шквала; видя, что преследователь собирается ставить паруса, Бороздящий Океаны начал готовить свои реи, когда море еще было седым от пены.

— У этого бродяги зоркие глаза, он следит за нами, — сказал Трисель, — и готовится, в свою очередь, принять меры. Мы выиграли у него совсем немного, хотя у нас такая уйма людей.

Это была чистейшая правда, так как бригантина уже снова шла на всех парусах, прежде чем крейсер успел воспользоваться своим превосходством в численности команды. А в тот самый миг, когда «Кокетка» благодаря волнению на океане могла бы кое-как наверстать упущенное, ветер вдруг упал. Казалось, во время шквала он истощил все свои силы; и через какой-нибудь час после того, как кончился шквал, задул переменный ветер, паруса заполоскали, как бы возвращая в воздух ту силу, которую от него получили. Волнение улеглось, и до конца последней предполуденной вахты поверхность океана возмущала лишь та бесконечная, колышущаяся зыбь, которая редко оставляет его в покое. Несколько времени вокруг судна кружились капризные воздушные вихри, но силы их хватило лишь на то, чтобы крейсер едва заметно полз по воде, а потом стихии окончательно пришли в равновесие, и наступил мертвый штиль. За те полчаса, что дули переменные ветры, бригантина вырвалась вперед, но не настолько, чтобы стать недосягаемой для пушек крейсера.

— Паруса долой! — скомандовал Ладлоу, когда замерло дуновение ветра, и отошел от пушки, около которой так долго стоял, наблюдая за бригантиной. — Шлюпки на воду. Лейтенант, вооружить гребцов!

Молодой капитан отдал этот приказ, цель которого не нуждается в пояснении, твердым, но печальным голосом. Лицо его стало задумчиво, видно было, что этот человек вынужден исполнить необходимый, но тяжелый долг. Затем он знаком пригласил олдермена, напряженно следившего за всем происходящим, и его друга в свою каюту.

— Другого выхода нет, — сказал Ладлоу, кладя на стол подзорную трубу, которую он в то утро так часто подносил к глазам, и тяжело опустился на стул. — Разбойника нужно схватить любой ценой, а тут представился удобный случай для абордажа. Через двадцать минут мы подплывем к бригантине, а через пять он будет у нас в руках, но…