Вперед, на Запад! - Кингсли Чарльз (полная версия книги .txt) 📗

Все было готово. Единственный вопрос — как и когда начинать.

Внезапно, как обычно бывает, повод явился по их собственной вине.

Одним из последних в ряду скованных индейцев шел старый седобородый человек вместе со стройной девушкой лет восемнадцати. Как раз при их появлении передняя часть колонны завернула за угол, послышался шум, и чей-то голос крикнул:

— Остановитесь, сеньоры, через дорогу лежит дерево.

— Дерево через дорогу, — повторил офицер с различными горячими обращениями к исчадиям ада, к святому Яго Компостельскому [159] и множеству других личностей.

Меж тем цепь дрожащих индейцев, которым спереди приказывали остановиться, а сзади гнали вперед ударами, металась взад и вперед до тех пор, пока бедный старик не упал со стоном на дорогу.

Офицер соскочил с кресла и бросился вперед узнать, что случилось, и наступил на старика.

— Дед Вельзевула [160], нашел место разлечься, — и он толкнул его острием своего меча.

Старик пытался встать, но тяжесть на голове превышала его силы. Он снова упал и лежал неподвижно. Надсмотрщик с силой ударил его несколько раз, но далее эта мера оказалась бесполезной.

— Гастадо, сеньор капитан, — сказал он, пожимая плечами, — негоден. Он болен уже три месяца.

— О чем думал интендант, посылая мне этакую дрянь? Вперед! — крикнул офицер.

— Очистите дорогу, сеньоры, а я живо очищу цепь. Держи, Педрилья.

Надсмотрщик поднял цепь, которая была прикреплена к кисти руки старика. Офицер отступил и занес над головой свой толедский клинок.

Офицер был крупный, широкоплечий человек, и Эмиас думал, что он собирается показать силу своей руки, одним ударом перерубив цепь.

Даже Эмиас не был подготовлен к чудовищной прихоти испанского искателя приключений, достойного сына тех первых завоевателей, которые имели обыкновение испытывать остроту своих мечей на живых телах индейцев и щекотать себе обоняние запахом жареных кациков. Клинок блеснул в воздухе раз-два и опустился, но не на цепь, а на руку, которая была ею скована.

Раздался крик, брызнула кровь, — и цепь и пленник были разделены. В то же мгновение девушка, быстрая и свирепая как тигр, подскочила к офицеру, с дикой силой схватила его на руки и бросилась с ним с узкой тропинки в пропасть.

Послышался шум, крик. Все головы склонились над бездной. Девушка повисла на скованной руке. Офицер исчез. Наступило мгновение тишины, а затем Эмиас услышал, как далеко внизу тело ударилось о деревья.

— Тащить ее наверх! Растерзать на куски! Сжечь ведьму! — И надсмотрщик, схватив цепь, изо всех сил потащил ее к себе, меж тем как остальные, соскочив со своих кресел, столпились на краю пропасти.

Теперь для Эмиаса настало время действовать. На расстоянии десяти ярдов он пронзил стрелою тело надсмотрщика, а затем обрушился на остальных. Он вытащил девушку и поставил на дорогу, меж тем как испанцы отпрянули в разные стороны, приняв его за какого-то горного великана. Однако его «ура» тотчас обнаружило им их ошибку. Поднялся крик: «Англичане, лютеранские собаки!» Но было слишком поздно. Люди из Девона последовали за капитаном. Ураган стрел умертвил пятерых испанцев и ранил еще дюжину, а затем подскочил Сальвейшин Иео со своими развевающимися белыми волосами и с ним еще двадцать мечей. И смертоносная работа началась. Испанцы дрались как львы, но у них не было времени зарядить аркебузы и не было места, чтобы пустить в ход пики. Нападавшие имели за собой стену, а в подобных условиях это значило держать врага в своих руках. Пять отчаянных минут — и на дороге не осталось ни одного живого испанца, ни одного живого не нашлось бы и в зеленой бездне внизу.

— Теперь освободите индейцев.

На одном из мертвых тел нашли инструменты, и приказ был тотчас выполнен.

Большая часть пленных сохранила полное равнодушие и, когда их освободили от цепей, они спокойно сели там, где стояли. Железо слишком глубоко въелось в их душу.

Казалось, они разучились надеяться, радоваться, даже понимать что-либо.

Но молодая девушка, которая была последней в цепи, лишь только ее освободили, бросилась к телу своего отца, подняла его своими тонкими руками, положила к себе на колени, стала целовать его увядшие губы, ласкать морщинистую шею, все время бормоча что-то нечленораздельное, чего никто не мог понять. Затем она встала, держа тело на руках. Еще мгновенье, и она бросилась в пропасть. Все смотрели, как ее тело, сплетенное с телом старика, перевернулось раз, другой, третий, пока треск ветвей и гам, поднявшийся среди птиц, не сказали им, что она достигла деревьев, и зеленая чаща скрыла ее.

— Мы должны взять оружие этих негодяев и их одежду также, Иео, если хотим спокойно добраться до Магдалены. Теперь слушайте. Мы добыли достаточно золота, чтобы обеспечить остаток нашей жизни, и не потеряли при этом ни единого человека. И мы сможем добыть еще больше, если будем умны. Но, друзья мои, вспомните мистера Оксенхэма и его команду и не превращайте золото в причину нашей гибели из-за предательства, жадности или чрезмерной поспешности.

— Что мы должны делать?

— Золото понесут индейцы, — сказал Эмиас. — Но нам нужно пробраться через самое сердце испанских владений и через город Санта-Мариа. Поэтому мы должны носить одежду и оружие этих испанцев, чего бы это нам ни стоило. Сколько человек лежит на дороге?

— Тринадцать здесь и около десяти выше, — ответил Карри.

— Значит, около двадцати упали. Кто согласен спуститься в пропасть и принести их вещи?

Дюжина выступила вперед.

— Идите за мной. Сэр Джек, возьмите мальчика в качестве переводчика и попробуйте успокоить этих бедных индейцев. Разъясните им, что они все будут свободны.

— Смотрите, кто это поднимается по дороге?

Все глаза обратились по указанному направлению. К ним приближалась Эйаканора с самострелом в руках и луком за спиной, наряженная в свою одежду из перьев, хотя едва ли можно было найти что-нибудь менее подходящее для двухнедельного странствия по лесу.

Все опешили от изумления, а она, увидев Эмиаса, испустила радостный крик и ускорила свой шаг до бега и, наконец, задыхаясь, упала к его ногам.

— Я нашла вас, — говорила она, — вы хотели скрыться, но вы не сможете избавиться от меня.

— Что я буду с ней делать?! — воскликнул Эмиас, глядя на плачущую девушку.

Но медлить было некогда, и Эмиас начал карабкаться по скале, а девушка, увидев, что большая часть отряда осталась, уселась на каменный выступ ждать его. Через полчаса тяжелого труда оружие, одежда и доспехи свалившихся вниз испанцев были подняты на гору и распределены между матросами. Лежавшие на тропинке тела были сброшены в пропасть, и отряд возобновил свой путь на Магдалену. Теперь у Эмиаса нашлось время спросить Эйаканору, что означает ее странное появление. Он предпочел бы ее видеть где угодно, только не здесь. И когда Эмиас говорил с ней, в его голосе, из страха обидеть ее, было больше нежности, чем когда-либо прежде.

Она рассказала ему, как день и ночь шла по их следам, стараясь производить самые громкие звуки, какие могла, надеясь, что они услышат ее и либо подождут, либо вернутся обратно узнать причину шума.

Теперь Эмиас вспомнил странный рев, который их преследовал.

— Шум, чем вы его делали?

Эйаканора с таинственным видом подняла палец, а затем осторожно извлекла из своего платья какой-то предмет.

— Посмотрите, — прошептала она, как бы испуганная тем, что сама вещь может услышать ее. — Священная труба.

Это была красивая глиняная труба, около двух футов длиной, искусно глазированная, разрисованная причудливыми узорами и фигурами животных — очевидно, наследие какой-то исчезнувшей цивилизации.

— Что это значит, Эйаканора, и почему вы пошли за нами? — спросил Эмиас.

Она рассказала длинную историю, из которой Эмиас разобрал, что эта труба в течение многих лет была единственной вещью в племени, почитаемой больше нее; единственной вещью, на которую ей не разрешено было смотреть потому, что она женщина. Тогда она решила доказать, что женщина может быть не хуже мужчины. С тех пор начались ее амазонские подвиги. И все же колдун не хотел ни показать ей трубу, ни сказать, где она спрятана, а искать ее Эйаканора боялась, так как даже ей угрожал бы гнев племени. Но на следующий день, как только ушли англичане, колдун начал выражать свою радость по поводу их ухода. Последовало столкновение между учителем и ученицей, кончившееся тем, — призналась Эйаканора, — что она подожгла хижину старого мошенника. Он выскочил оттуда, потеряв все свои колдовские принадлежности, и убежал в лес. А она, забрав достаточно съестных припасов, оружия и перья, отправилась по его следам и настигла его в то самое мгновенье, когда он доставал из земли таинственную драгоценность. Она бросилась на несчастного колдуна и с триумфом утащила свою добычу. И вот она здесь.