Укротители моря - Стоквин Джулиан (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Француз явно уходил от них. Было видно, как из презрения он даже не поставил дополнительных парусов. Хоугтон долго рассматривал врага в подзорную трубу. Внезапно он сложил трубу и скомандовал:
– Сообщите мистеру Бэмптону и мистеру Ренци, что мы меняем курс. По команде открыть по нему огонь всем бортом.
Вахтенный мичман невозмутимо отдал честь. Даже он понимал, пушечный залп – последний жест в сторону ускользавшего противника. Выполнение приказа Хоугтона тормозило и без того их небыстрый ход. Юноша стремглав сбежал вниз, тотчас же послышался шум и стук. Кидд представил себе, как выдвигаются вперед длинноствольные пушки, матросы длинными гандшпугами изо всех сил подпихивают их вплотную к борту, как наводчики выглядывают из открытых портов, чтобы разглядеть цель.
Хоугтон нетерпеливо шагал по квартердеку, посматривая в сторону неприятеля и ожидая возвращения мичмана. Услышав о готовности, капитан приготовился отдать приказ и тем самым нанести заключительный удар. Хоугтон еле заметно улыбнулся стоявшим на квартердеке офицерам и спокойно сказал Хэмбли:
– Залп левым бортом.
«Крепкий» медленно развернулся указанным бортом, что позволило артиллеристам прицелиться получше. Как только прозвучал приказ «огонь», сразу прогремел залп. Пороховой дым рассеялся, море возле вражеского корабля опоясалось всплесками от ядер, на пушечной палубе «Крепкого» раздались воинственные крики. Рулевой завертел штурвал, и «Крепкий» совершил разворот, повернувшись к вражескому судну другим бортом. Над безмятежными волнами прозвучал второй залп. Снова все на миг окуталось пороховым дымом, потом стали видны всплески воды, еще ближе к вражескому кораблю, и вдруг на нем сломалась бизаньмачта.
– Господи, – выдохнул Адамc.
Вне всякого сомнения, неприятелю был нанесен сокрушающий удар. На его бизань-мачте не осталось ни одного паруса, что, конечно, отразится на его скорости. Казалось, теперь «Крепкий» мог спокойно подойти и захватить его. Все словно замерли, глядя вперед и надеясь увидеть, как, скорее всего, неровно будет двигаться преследуемое судно, но не тут-то было. Несмотря на сломанную мачту и безжалостно обрубленные мешавшие снасти, французское судно шло вперед, как ни в чем не бывало.
– Конечно, там не будут слишком жалеть о потерянной мачте, – хмуро сказал Кидд. – Чтобы увеличить ход, они возьмут на гитовы грот-парус. Они понимают, все, что им остается, – продолжать уходить от нас, и им это удается.
– Может быть, и так, – заметил Адамc. – Но как они повернут против ветра? Ведь корабль с трудом сможет идти в крутом бейдевинде.
– А с какой стати им поворачивать? – донеслось сзади язвительное замечание Бэмптона, которое почти никто не услышал из-за раздавшегося пушечного залпа со стороны неприятеля.
– Они огрызаются, – спокойно отметил Адамc.
Пушечный залп с кормы, когда исключен бортовой залп, был испытанием для нервов. Последовал еще один залп. Ядра свистели над их головами. Некоторые офицеры пригнулись, потом сконфуженно выпрямились.
– Офицеры, вниз. Здесь, на шкафуте, останется один мистер Брайант, – скомандовал Хоугтон.
В ответ раздавались залпы из орудий, стрелявших шестифунтовыми ядрами, однако случайное попадание могло наделать немало бед. Еще двадцать минут шло преследование, корма неприятельского судна снова начала удаляться. К капитану подошел первый лейтенант:
– Сэр, боюсь, нам не удастся нагнать его. Это бессмысленно.
Хоугтон недовольно уставился на него.
– Раскиньте мозгами! Неприятель не может уйти с подветренной стороны. Держа такой курс, он вскоре упрется в банку возле Трескового мыса. Тогда он окажется перед выбором: либо повернуть против ветра, обогнуть мыс с восточной стороны, чтобы попасть в залив Мэн, либо выбрать путь попроще – на запад, прямо в американские воды.
Я хочу прижать его к берегу. Вот поэтому «Рысь» должна взять право руля и преследовать врага, идя этим курсом. Наш шлюп таким образом отрежет неприятелю путь в залив Мэн. Перед французским капитаном сразу встанет нелегкая задача, открывать ли ему огонь по небольшому судну, зная, что проволочка, вызванная перестрелкой, может повлечь за собой схватку со спешащим на подмогу шлюпу военным кораблем.
– Так точно, сэр.
Хоугтон улыбнулся в первый раз:
– А если он захочет уйти в море, в подветренную сторону, то попадет прямо к нам в руки. Тогда посмотрим, кто кого…
В полдень неприятельское судно оторвалось далеко вперед вместе с «Рысью», забравшей право руля. Капитан был доволен, неприятель попадал на крючок, деваться ему было некуда, впереди лежала банка, отрезая ему путь на восток.
– Скорость течения воды пять узлов или около того. Слишком быстро, некогда промерять глубину лотом. Если упадет туман, тогда они точно окажутся в наших руках, – прибавил он взволнованно.
Ветер падал, пока совсем не стих, что позволило легкому французу немного оторваться от преследователей перед тем, как скорость судов совсем упала. Все три корабля из-за штиля остановились в надвигавшихся сумерках.
Когда Кидд заступил на вахту, положение вражеского судна оставалось прежним. В ночном мраке у преследуемой ими добычи появился шанс либо починить мачту при свете ночных фонарей, либо, не зажигая никаких огней, скрыться под покровом ночи. Неприятель выбрал второй вариант. Если бы не проявленная экипажем «Рыси» бдительность, может быть, добыче удалось бы ускользнуть. Как только совсем стемнело, на английском шлюпе специально для «Крепкого» зажгли временный сигнальный маяк – несколько ламп, собранных в один самодельный ящик, причем световые сигналы подавались с одной стороны, чтобы их могли видеть только на «Крепком».
Ночью «Рысь» с горящими сигнальными огнями все время держалась неподалеку от неприятеля. «Крепкий» был едва различим в густом мраке. Когда после полуночи поднялся ветер и французский корсар стронулся с места, Хоугтона немедленно известили о его движении. Повернув на запад, приватир хотел увеличить расстояние между собой и преследователем, чтобы потом уйти в открытый океан. Однако при хмуром рассвете открылось истинное положение вещей: впереди на северо-востоке смутно виднелось плоское побережье острова Новая Англия, в то время как два военных корабля флота Его величества держали курс в море.
С рассветом на палубе появился Хоугтон.
– Он у нас в руках! – воскликнул он. – Он не может поставить много парусов спереди при ветре с траверза, и на бизань-мачте у него нет никакого паруса. Думаю, до полудня все решится.
Капитан не без удовольствия посмотрел на группу моряков, стоящих на квартердеке:
– Судя по всему, сегодня у нас будет славный день.
«Крепкий» устремился вперед с открытыми пушечными портами. Имея берег с подветренной стороны и два военных английских корабля с наветренной, французу больше ничего не оставалось, как идти на запад. Ветер стал задувать с юга. Для того чтобы плыть на запад, надо было умело переставлять паруса. Однако без бизань-мачты самым логичным выходом было идти с взятыми на гитовы передними парусами, маневрируя остальными с целью компенсировать потерю хода. Но француз не подбирал паруса, наоборот, он распустил их во всю длину, лишь слегка потравив шкоты, и почти летел над волнами. Кидд от восторга застыл на месте, паруса белой громадой закрывали собой корпус корабля, пушки молчали, корабль безмолвно плыл по воздуху.
– Я нисколько не волнуюсь за исход, – произнес Хоугтон так, будто и в самом деле не сомневался в этом.
– Впереди по курсу лежал пролив Лонг-Айленд, французу придется огибать его, чтобы не попасть в ловушку, вот тут-то его и будет поджидать «Рысь».
Кидд впервые увидел побережье Соединенных Штатов: нечеткий песчаный берег острова Блок, на севере виднелся низкий покрытый лесом берег Новой Англии.
– Сэр, должен заметить, это американские территориальные воды, – Хоугтон не обратил внимания на тревогу, прозвучавшую в словах Адамса, капитан, не отрывая глаз, наблюдал за плывущим впереди кораблем. – Сэр, хорошо известно, как они щепетильно относятся к нарушениям своих границ.
