Коронка в пиках до валета. Каторга - Новодворский Василий (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Яшка на верном следу
Дня через три после бегства барона появились в редуте Тимошка и Яшка Супонька. С ними явился Кораблев, который действительно оказался невредим. Обороняясь, он убил «Вельсу» и скрывался в каких-то тайниках, в скалах реки Квихпак, пробираясь в Михайловский порт.
Узнав о таинственном исчезновении Юлки, Яшка один, с восьмеркой собак сейчас же ринулся в погоню за похитителем его невесты. Почему он Юлку считал своей невестой, это, по-видимому, знал он один, да может быть еще Юлка.
Он почти без отдыха летел на восток. Путь на юг им был только что сделан туда и обратно, на север ехать барону не было смысла; оставался один путь — на восток, как раз тот, по которому пошли Фома Ползунков и Ванька Медведев, не вернувшиеся обратно. Путь на восток к реке Маккензи, к английским владениям.
Он скоро убедился, что не ошибся, избрав это направление: он нашел следы бежавших. Да! Несомненно, это были они! Их было трое — двое мужчин и одна женщина. По-видимому, кто-то из беглецов старался оставить после себя следы: на ветвях деревьев Яшка в разных местах находил куски какой-то розовой материи… Некоторые ветки были недавно надломлены. На одном кусте он нашел клочок бумажки, и на нем кое-как было нацарапано: «Спасите, кто в бога верует. Везут к форту Юконы. Юлка».
Яшка плохо читал, да и то по печатному, и потому каракули его «невесты» им не были разобраны. Он повертел бумагу в руках и с тяжелым вздохом спрятал ее в подкладку своей шапки.
Мучимый звериной злостью, обуянный нечеловеческой жаждой мести, Яшка не знал сна, не знал отдыха. Он мчался все на восток и смотрел все вперед и вперед, томясь ожиданием, надеждой, что вот-вот увидит там, в туманной дали, три убегающие точки. Он ложился на несколько часов, и то иногда разгонял свой тяжелый сон, вскакивал и впивался в ночную тьму своими орлиными глазами, выискивая хоть искру огня там впереди.
Когда он находил место стоянки или ночлега беглецов, он с жадностью бросался к остаткам костра, копался в обгорелых сучьях, вышаривал все вокруг.
С искусством лучшего сыщика он определял, что ели, что пили те, к кому с неудержимой силой влекла его жажда мести. Он определял, сколько у них еще осталось провизии, что у них на исходе, что кончилось. Так он убедился, что кофе у них уже вышло — пьют кипяток. Потом кончились сухари. Ром еще есть. Через два дня кончилась провизия; зарезали собаку. По следам беглецов он определял степень их утомления. Остались два мужских следа. Но зато полозья саней стали глубже врезаться в снег. А! Это Юлку везут на санях — не может идти! — врезалась в его мозг острым ножом мучительная мысль.
Так следы рассказывали Яшке нарастание смертельной драмы. Он видел, что собаки барона, еще оставшиеся в живых, ослабели и еле тащили сани. На одном месте Яшка увидел следы борьбы, — куски разорванной кухлянки, кровь… Дрались ли это люди за кусок собачины? Или это люди защищались от голодных, остервенелых псов?
А собак осталось только две! Ого! И худой, полубезумный с горящими, как у волка, глазами, задыхаясь от усталости, Яшка все летел по свежим следам, без пощады погоняя своих измученных собак (их у него осталось тоже только две).
Наконец силы стали оставлять Яшку. Он уже не мог больше гнаться — выдохся! Стало перехватывать дыхание. Пошел шагом. Остановился.
Тук, тук, тук. Стучало что-то не ровно, но громко. Это утомленное сердце билось в яшкиной груди.
Но что это? Собаки вдруг насторожились, стали нюхать воздух, завыли… Что там? Вдали словно изба? Яшка собрал последние силы и пополз — идти не мог!
Да! Изба! Яшка рванул дверь. Вошел и в ужасе отшатнулся. На полу лежали человеческие кости. Возле костей какое-то мохнатое существо… Грызет их, испуская стоны! Что это?…
Медведь? Яшка дрожащей рукой схватился за ружье! Но «медведь» поднял голову, повернул ее к Яшке. Человек в кухлянке! Но что за ужасное лицо! Обмороженные щеки покрыты кровоточащими ранами. В глазах ярость издыхающего зверя, страх и страдание! Увидя Яшку, человек бросился на кости и со стоном навалился на них — видимо боялся, что вошедший отнимет.
Яшка сделал шаг назад.
— Постой! — вдруг захрипел лежавший, — не уходи! убей меня! Умираю… меня ранили. Сюда, — и человек сделал слабое движение рукой, показывая на живот. — Он… меня смертельно ранил. Две пули в живот и бросил…
Опять словно сверкающий нож резанул мозги Яшки — он понял, что пред ним один из беглецов. Но кто? — Яшка не мог догадаться.
И чьи это кости?… Волосы на голове его зашевелились… Он боялся своих мыслей…
— Кто ты? — спросил он дрожащим голосом.
— Вестовой барона, Карл Куокколла, — прохрипел лежавший, — мы убили ее…
— Кого?! — выкрикнул Яшка.
— Девушку… Юлку… Он не хотел убивать последних собак и убил ее, а мясо взял с собой… оставил ее кости…
Яшка почувствовал, что сходит с ума.
— Убей меня, — стонал лежавший, — он ранил меня в живот, и росил… он отнял у меня мою бумагу… лан… Убей его… он еле идет… Ты догонишь. Он ушел чера… утром. Он думал, что убил меня… и усол. Мотри… там на окоске… бумага. Я ее написал.
На окне действительно лежал лист бумаги, на котором что-то было написано. Внизу стояла подпись: Карл Куокколла…
Яшка схватил бумагу, засунул ее туда же, куда и записку Юлки, и кинулся к дверям…
Но едва он раскрыл двери, в лицо ему ударила метель. И Яшка сразу почувствовал, что сил у него больше нет. Все следы были заметены. Куда идти?
Он вернулся в избу, взяв с собой собак. Как только голодные собаки попали в избу, они кинулись на чухонца и стали рвать его. С большим трудом Яшка оттащил собак и связал их. В бешенстве они кусали ему руки, кусали одна другую, выли, рычали.
Потом Яшка оттащил от костей и чухонца.
Он бредил и по-чухонски и по-русски. Обрывки каких-то воспоминаний, непонятных Яшке… Какой-то вихрь картин и образов. Какая-то Минна… Проклятия барону… Страшные копченые головы… Юлка… Юлка…
Яшка жил и действовал, как автомат, словно в бреду, — в каком-то диком полусне. Он уложил в сани кости Юлки, покрыл их оленьей кожей. Запряг собак. Они были сыты и ласково махали хвостами и повизгивали.
Одна мысль, только одна мысль теперь сидела гвоздем в голове Яшки: «догнать барона!»
Но буран замел все следы. Ровный девственный снег лежал кругом. Куда ехать? Яшка об этом теперь не думал. Вперед, все вперед! На восток! Все на восток!
Он добрался до реки Маккензи, переехал по льду на другой берег. Куда же дальше? Он ничего не понимал. Стоял и не понимал — голова больше не работала. И его собаки сами повернули на юг, — побежали вдоль берегов Маккензи, привезли его в Британскую факторию. Там его приняли за безумного. Да он таким и был. Он был окончательно сломлен всем пережитым. Твердил только одно слово: «барон»… «барон». И никто не понимал его. В санях у него оказался человеческий скелет без головы и куски человеческого мяса. Что это? Откуда он сам? Кто он, этот таинственный пришелец?
Яшка заболел горячкой и больше месяца провалялся без сознания в английской фактории. Когда он встал, он не узнал себя в зеркале. Он был худ, как щепка, и был сед, как старик.
Однако через неделю он уже пустился в обратный путь. Теперь им владела другая мысль: доставить две записки в Михайловский редут. И он доставил их. Вместо здорового богатыря и весельчака Яшки Сапоньки явился в крепость седой старик с полузатуманенным сознанием. Его приютил у себя на кухне старый комендант.
Барон в Нью-Йорке
А барон? Немецкая выносливость, а также мясо Юлки спасли его. Ураган захватил его уже недалеко от Британской фактории. Ураган сбил его с ног, насыпал над ним сугроб снега, спел над ним свои погребальные песни. Но собаки выручили барона: своим воем они обратили внимание каких-то охотников, которые возвращались с охоты. Барона откопали, привезли в факторию и привели в чувство.
И как только он понял, что спасен, что он на территории Великобритании, он напряг все свои последние силы, встал на свои замороженные ноги и с чувством необыкновенного достоинства отрекомендовался: «Барон фон Фрейшютц, офицер российского императорского флота». Он говорил на прекрасном английском языке и держался с таким достоинством, что полудикие охотники фактории прониклись к нему уважением.
