Холод южных морей - Шестера Юрий (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Да и Крузенштерн с Лисянским прошли вместе только от Кронштадта до мыса Горн, где, как ты, конечно, помнишь, – Андрей Петрович утвердительно кивнул головой, – во время бури «Надежда» и «Нева» потеряли друг друга из вида, а затем соединились вместе только на Нукагиве и почти сразу же разошлись на год у Гавайских островов. Правда, затем они вместе пересекли Индийский океан от Макао в Китае до Капштадта у мыса Доброй Надежды на юге Африки, но оттуда до Кронштадта добирались уже опять порознь, потеряв во время шторма друг друга из вида. К тому же Лисянский пошел из Атлантики в Кронштадт не кратчайшим путем через пролив Ла-Манш между северным берегом Западной Европы и островом Великобритания, а вокруг Британских островов, установив тем самым рекорд продолжительности плавания без захода в порты. Лично у меня сложилось впечатление, что Лисянский по каким-то причинам принципиально не желал идти в паре с Крузенштерном и при первой же возможности предпочитал продолжать плавание самостоятельно. Так было и у мыса Горн, так было и после выхода шлюпов из Капштадта. Одним словом, их так называемое совместное плавание можно назвать совместным только относительно. А нам, флотским офицерам, это преподносилось как образец совместного дальнего плавания.
И вот теперь мы, капитаны как первой дивизии, так, наверное, и второй, мучаемся, чтобы, не дай бог, не потерять друг друга из вида, периодически обозначая свое место в темное время суток фальшфейерами. Дикость какая-то, да и только! – и Фаддей Фаддеевич в сердцах бухнул кулаком по столу.
А затем, несколько успокоившись, уже деловым тоном продолжил:
– Думаю после датских проливов до Портсмута в Англии идти с «Мирным» порознь. Пусть Михаил Петрович хоть недельку отдохнет от погони за мной.
– А ты, Фаддей, оказывается, бываешь и справедлив?
– Бываешь, – усмехнулся тот. – Когда ты впервые самостоятельно делал повороты на «Надежде», меняя галсы, то, честно говоря, смотреть было тошно. А я хоть раз упрекнул тебя?
– Нет, Фаддей, ты был на высоте, – благодарно вспомнил прошлое Андрей Петрович.
– То-то! – удовлетворенно хмыкнул капитан и уже убежденно продолжил. – Командир всегда должен проявлять заботу о подчиненных. Но не сюсюкать, как добренькая нянечка. Каждый в команде должен знать свое место и отвечать за свои дела и поступки.
Андрей Петрович утвердительно кивнул головой. «Сразу видно, что Фаддей прошел хорошую школу флотского офицера за эти годы. Да и командовать фрегатом не так-то просто…» – рассудил он. И в этом вопросе друзья были, как всегда, единодушны.
При подходе ранним утром к фарватеру гавани Копенгагена на «Востоке» заранее подняли сигнал для вызова лоцмана при пушечном выстреле и убавили парусов. Однако шлюпки с лоцманами не было видно. Когда же показался входной буй, капитан не выдержал:
– Что они, спят, что ли, как сурки?!
И еще убавив парусов, решил сам пройти фарватер, особенности которого изучил по лоции заранее. Шлюп медленно продвигался вперед, оставляя буй по правому борту. Вдруг толчок, и моряки по инерции подались вперед – «Восток» приткнулся к мели…
– Приехали! – процедил сквозь зубы капитан и тут же громко отдал команду: – Убрать паруса!
Заверещали боцманские дудки, и матросы вахтенной смены рассыпались по мачтам.
– Передать на «Мирный» приказ отдать якорь!
И когда тот бухнулся в воду, сигнальщик доложил, что «Мирный» запрашивает, не нужна ли помощь.
– Передай: «Спасибо, не нужна!» – с горечью в голосе приказал капитан.
По трапу на мостик взбежал запыхавшийся старший офицер.
– Фаддей Фаддеевич, в носовых отсеках течи не обнаружено! – на одном дыхании доложил он.
– И на том спасибо… Иван Иванович, распорядитесь спустить на воду баркас и завезти верп.
Когда заскрипели тали и в спущенный на воду баркас лихо попрыгали матросы, наконец-то показалась лоцманская шлюпка.
– Вот, сволочи, – негодовал капитан, обращаясь к Андрею Петровичу, – что делают! Переносят входной буй чуть в сторону, по вызову на судно не являются, ожидая, когда оно сядет на мель, а затем являются собирать мзду за оказание помощи по снятию его с этой самой мели. Красота! И волки сыты и овцы целы… Ведь они прекрасно знают, что при посадке на песчаную отмель, да еще на малом ходу, никаких серьезных последствий быть просто не может, зато берут с мореходов «честно» заработанные деньги. Вот я их!..
Фаддей Фаддеевич подошел к борту и, не спуская трапа, обложил незадачливых «предпринимателей» выражениями, не требующими перевода во всех флотах мира, пригрозив сообщить об их проделках начальству. Те же, уяснив, что их уловка разгадана, налегли на весла, уходя подальше от разгневанного капитана.
Верп был уже завезен с кормы, шпилем легко оттянулись, и шлюп мягко сошел с мели на фарватер.
– Все, Фаддей Фаддеевич, вроде как вышли на чистую воду, – суеверно поздравил капитана старший офицер, истово крестясь.
– Вроде бы так, Иван Иванович, – устало ответил тот, опустошенный борьбой с внезапно возникшей опасностью.
Затем встретился взглядом с Андреем Петровичем, как бы предупреждая его: «Переговорим, мол, потом, попозже…»
Между тем подошла шлюпка с другими лоцманами, которые поднялись на шлюпы и благополучно отвели их в гавань Копенгагена.
Вечером вестовые внесли кресло, а за ними в каюту буквально ввалился Фаддей Фаддеевич.
– Все бумагу переводишь, чернокнижник? – «приветствовал» он Андрея Петровича, писавшего за письменным столом в призрачном свете свечей.
– А ты что разоряешься? – спокойно спросил тот.
– Радуюсь! – огрызнулся Фаддей Фаддеевич. – Очень радуюсь посадке на мель на глазах команд двух шлюпов почти в самом начале дальнего плавания. С почином вас, господин капитан второго ранга! – и плюхнулся в кресло.
– Ну что ты терзаешь себя, Фаддей, а заодно и других? – не выдержал Андрей Петрович. – Подумаешь, какая невидаль – ткнул форштевнем песчаную отмель…
Капитан уставился на него не понимающим взглядом.
– Да известно ли вам, господин почетный ученый, что любое касание грунта кораблем военно-морского флота является чрезвычайным происшествием, и я должен теперь «отмываться» за это перед Адмиралтейств-коллегией…
– Не вижу проблемы, – недоуменно пожал плечами Андрей Петрович. – Заяви об этом инциденте в морскую инспекцию порта, и лоцманы, приведшие нас в гавань, с большой охотой подтвердят как факт переноса входного буя, так и несвоевременное прибытие лоцманов по вызову судна. Конкуренция, понимаешь ли… А тебе, уважаемый господин капитан, останется только приложить заключение инспекции к своему рапорту, и все дела.
Взгляд Фаддея Фаддеевича стал светлеть.
– Ты так думаешь? – неуверенно, но с надеждой, спросил он.
– Не думаю, а уверен в этом!
– И что бы я делал без тебя, Андрюша?! – и тут же быстро добавил: – Только не вздумай опять вспоминать про своего Кускова. Я говорю тебе это от чистого сердца.
– Я бы ответил тебе на это твоими же словами: «Пользуйся моей добротой, сударь, пока я жив», но не могу по известной тебе причине.
– Кто старое помянет… – И вдруг его глаза заблестели. – А ты, Андрюша, сам-то когда-нибудь садился на мель или вроде того во время плаваний твоих экспедиций? Только честно, как на духу.
Андрей Петрович, как бы оценивая психологическое состояние друга, посмотрел на него. «Стоит ли именно сейчас затрагивать столь важный вопрос или отложить до лучших времен? Но Фаддей, вроде бы, отошел, успокоился…» И он решился.
– Нет, не садился, но был близок к гораздо худшему, – и, видя нетерпение Фаддея Фаддеевича, продолжил: – Во время нашего перехода в Новую Зеландию, ночью, уже в южных тропиках за экватором, впередсмотрящий услышал прямо по курсу шум отдаленного прибоя, и рассыльный срочно доложил об этом мне и шкиперу. Выскочив в одних трусах на мостик, я успел положить судно в дрейф – между прочим, твоя школа, Фаддей! – и отдать якорь. А утром мы увидели огромные валы наката, разбивающиеся о коралловый риф. Так был открыт атолл, не указанный на карте.
