«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Купер Джеймс Фенимор (читаем книги бесплатно .txt) 📗

— Как случается что-нибудь веселое, так ты ни с кем не делишься! — закричала его сварливая жена. — Я очень рада видеть тебя с мотыгой и просто диву даюсь, что ты находишь время смеяться, когда весь сад зарос сорняками…

— Тьфу! — воскликнул негр, выразительно махнув рукой. — Что понимает в политике чернокожая женщина! Чем тратить время на болтовню, займись лучше приготовлением обеда. Скажи мне одно, Филлис, почему крейсер капитана Ладлоу стоит на якоре, а не пытается захватить этого бродягу в бухте? Отвечай! Не можешь? Тогда не мешай умному мужчине смеяться сколько влезет. Немного веселья не причинит вреда королеве Анне и не убьет губернатора!

— От работы да от бессонницы я совсем измаялась, Бонни! — ответила супруга. — Десять часов — двенадцать часов — три часа, а сон все не приходит! Я уже давно на ногах, а ты, черный дуралей, все еще мнешь во сне подушку! А теперь и мотыга, под стать своему хозяину, готова проспать хоть десять часов кряду! Масса note 99 Миндерт человек жалостливый и не хочет убивать людей непосильной работой, иначе старая Филлис давно бы отправилась на тот свет.

— Бабий язык никогда не устанет болтать! К чему кричать на всю округу, сколько спит Бонни? Он спит для себя, а не для соседей! Поняла? Нельзя передумать обо всем в одну минуту. Вот длинная лента — как раз повеситься. Возьми ее и запомни, что у твоего мужа забот полон рот.

И Бонни снова расхохотался, а его подруга выбежала из кухни и с радостью схватила подарок, яркостью и блеском напоминавший змеиную кожу. Таким образом, Бонни получил возможность продолжать свои наблюдения без помех со стороны супруги, которая, заинтересовавшись подарком, была теперь вовсе не склонна нарушать его одиночество.

Из прибрежных зарослей выплыла шлюпка, и Бонни различил на корме фигуры своего хозяина, Ладлоу и патрона. Ему было известно о захвате прошлой ночью шлюпки с «Кокетки» и о пленении ее экипажа, поэтому появление ее здесь не слишком удивило его. Пока матросы гребли по направлению к военному судну, любопытство Бонни все возрастало. Он отбросил мотыгу и подошел к краю откоса, откуда был виден весь залив. До сегодняшнего дня все тайны «Сладкой прохлады» сводились для Бонни к привычной, хотя и скрытой торговле контрабандными товарами, но теперь, когда на его глазах осуществился противоестественный союз между его хозяином и королевским крейсером, он почувствовал необходимость тщательно все обдумать и ни в коем случае не прозевать того, что может произойти впредь…

Человека более сообразительного, чем этот негр, особенно если бы он знал, что неподалеку друг от друга находятся два враждующих корабля, сразу бы обуяло беспокойство при виде плывущей шлюпки.

Белые хлопья облаков, которые все утро неподвижно стояли над землей, стали быстро собираться в темную и плотную тучу, которая низко нависла над устьем реки, грозя вскоре затянуть все небо. Шум прибоя стал сильнее, и набегавшие волны чередовались менее равномерно, чем ранним утром. Таково было состояние стихий, когда шлюпка подошла к борту крейсера. Через минуту она была поднята на талях и скрылась в темном корпусе крейсера.

Выше разумения Бонни было понять дальнейшие приготовления противников, хотя это и поглощало все его внимание. Оба судна ему казались одинаково неподвижными и безжизненными. И хотя на мачтах «Кокетки» он увидел несколько едва различимых точек, но из-за дальности расстояния Бонни не был уверен, так ли это в действительности, и, даже если признать, что это были матросы, не сведущий в морском деле негр не мог различить никаких видимых результатов их деятельности. Спустя минуту-другую точки исчезли. Правда, наблюдательному негру показалось, что топы мачт и оснастка ниже марсов стали толще, словно их окружала большая, чем обычно, неразбериха снастей. Когда негр принялся раздумывать над увиденным, тучу над Раританом пронизала молния. Это словно явилось сигналом для крейсера, и, когда Бонни, окинув взором небо, вновь обратился к нему, он увидел, что на крейсере поставили все три марселя с такой же легкостью, с какой орел расправляет крылья. Ветер задул порывами, и крейсер зашевелился, словно пытался избавиться от удерживавших его якорей. И в тот самый момент, когда ветер вдруг переменился и задул с ураганной силой, крейсер быстро развернулся, на какое-то мгновение замер на месте, словно сорвавшийся с привязи конь, затем круто лег под ветер и задрожал от усилия наполненных ветром парусов. Еще минута-другая кажущейся бездеятельности, и широкие плоскости марселей стали параллельно друг к другу. Белые паруса один за другим разворачивались на судне, и Бонни увидел, как «Кокетка», самый быстроходный крейсер королевы в этих водах, помчалась от берега под белоснежным облаком парусов.

Все это время бригантина спокойно стояла на якоре. Когда ветер переменился, легкое судно тоже развернулось, и фигура в мантии цвета морской волны подставила свои смуглые щеки под его освежающее дуновение. Казалось, только она одна охраняет судьбу тех, кто ей поклонялся, ибо на бригантине не было видно ни одного человека, который бы наблюдал за опасностью, грозящей судну как с небес, так и от более определенного и явного противника.

Ветер свежел, и «Кокетка» шла со скоростью, подтверждавшей ее репутацию быстроходного судна. Поначалу могло показаться, что королевский крейсер намеревается обогнуть мыс и выйти в открытое море, так как его нос был направлен прямо на север; но, пройдя мимо небольшой бухточки, носившей благодаря своей форме название «Подкова», крейсер развернулся и легким, грациозным маневром обернулся по ветру, носом к «Сладкой прохладе». Не могло быть никакого сомнения, что теперь он стал виден с борта контрабандиста.

Однако на «Морской волшебнице» не замечалось признаков тревоги. Выразительные глаза статуи, казалось, следили за передвижением противника и как бы принадлежали разумному существу. Обдуваемая ветром бригантина слегка поворачивалась на якоре из стороны в сторону, словно кто-то руководил движением маленького суденышка. Ее движения напоминали гончую, когда она поднимает голову, прислушиваясь к отдаленным звукам или принюхиваясь к запахам, принесенным ветром.

Крейсер приближался ко входу в бухту так стремительно, что негр озабоченно затряс головой. Все благоприятствовало королевскому судну; и, так как глубина бухты в те времена, когда открывалась протока, была достаточной для большого судна, верный слуга уже предвидел страшный удар, который неминуемо будет нанесен благополучию его хозяина. Единственную надежду на спасение контрабандиста Бонни видел в перемене погоды.

Хотя туча уже миновала устье Раритана и мчалась со страшной скоростью на восток, буря еще не разразилась. Все в воздухе свидетельствовало о приближающейся грозе, но пока лишь несколько редких крупных капель упало на землю с ясного неба, как при сухом шквале. Вода в бухте потемнела, забурлила и стала темно-зеленой; временами казалось, что порывистый ветер злобно ударяет по поверхности воды, словно желая проявить свою мощь. Невзирая на зловещие предзнаменования, «Кокетка» шла тем же курсом, ни на дюйм не уменьшая площади парусов. Люди, управлявшие ею, не были моряками спокойных просторов Средиземного моря, чтобы при надвигающейся буре рвать на себе волосы и призывать на помощь всех святых; на «Кокетке» плавали зоркие мореходы, вышколенные в бурном, неистовом океане, привыкшие прежде всего полагаться на свое мужество, сноровку и умение, приобретенные в течение долгой и тяжелой морской жизни. Экипаж крейсера в сотню глаз следил за приближением грозной тучи и игрой света и тени, от которой беспрерывно менялся цвет воды; и все эти люди твердо полагались на молодого офицера, который командовал кораблем.

Ладлоу размеренно шагал по палубе со свойственным ему самообладанием; во всяком случае, так могло показаться со стороны, хотя в действительности он весь был во власти дум, весьма далеких от служебного долга, который ему предстояло выполнить. Как и все остальные, он изредка взглядывал на приближавшийся шквал, но больше внимания уделял покачивавшейся на якоре бригантине, отчетливо различимой с палубы «Кокетки». Поэтому возглас: «Неизвестный корабль в бухте!» — который за несколько минут до этого послышался с марса, не удивил его. Только теперь послушный воле своего командира экипаж постиг причину странных маневров судна. Даже старший офицер не считал возможным задавать лишние вопросы, и, только когда ясно обозначилась цель их поисков, он позволил себе нарушить субординацию.