Грабители морей - Жаколио Луи (электронная книга TXT) 📗
– Ингольф! – воскликнули в один голос все трое – Черный герцог и оба брата.
Их удивление было безмерно.
– Я не Ингольф, – возразил капитан, – я Фредерик Биорн, возвращающийся в родной дом после двадцатилетнего отсутствия.
– Фредерик!.. – пролепетал старый герцог. – Какой Фредерик? Кто это сказал – Фредерик Биорн? Где он?
– Фредерик Биорн – я, – отвечал капитан. – О мой отец, узнайте же своего сына!
Он проворно расстегнулся и обнажил свою грудь. Все сейчас же увидели на ней неизгладимое биорновское клеймо. Для герцога это клеймо было несомненным, неопровержимым доказательством.
– Sursum corda! – вслух прочли Олаф и Эдмунд и разом вскрикнули:
– Брат!.. Брат!..
– Обоими же меня, сын мой! – воскликнул герцог.
При этих словах капитан почувствовал такое сильное волнение, что покачнулся и едва не упал, но тут подбежали Эдмунд с Олафом и подхватили его. Так, поддерживаемый своими братьями, Фредерик Биорн и получил от отца первый поцелуй.
Очищенный отцовским объятием, Фредерик Биорн разом освободился от тяготевшего над ним мрачного прошлого. Пират Ингольф, он же капитан Вельзевул, перестал существовать; вместо него явился старший сын герцога Норрландского – Фредерик Биорн, князь Розольфский.
XXVII
На другой день после отъезда Коллингвуда, напуганного Иоилем, из старого замка выступил под начальством самого Гаральда, отряд в 25 человек на выручку Гуттора и Грундвига, осажденных в Сигурдовой башне бандитами, которых Надод отправил в ског еще до прибытия «Ральфа» в Розольфсе. Красноглазый надеялся, что эти бандиты застигнут Олафа и Эдмунда на охоте, и что он, таким образом, избавится от молодых Биорнов еще прежде, чем будет совершено нападение на замок. С устранением двух таких сильных противников задача Надода значительно облегчалась, так как уже одно горе о погибших сыновьях могло сломить энергию старого герцога и лишить его нравственных сил, необходимых для защиты замка.
Могло также случиться и то, что бандиты встретили в скоге почти весь наличный гарнизон замка, тем более, что Анкарстрем был большой любитель охоты в широких размерах. Да оно бы наверное так и случилось, если б события, быстро наступившие одно за другим, не устранили тем самым у розольфцев всякую мысль о развлечениях. Рассчитывая на благоприятные обстоятельства, Надод составил адский план, который легко мог удаться ввиду превосходного знания Красноглазым всех местных условий. Вот почему он и сказал в тот вечер Ингольфу, что ему, то есть Надоду, быть может, даже и не понадобится содействие «капитана Вельзевула». Он был уверен в успехе, так как поручил все дело Торнвальду, который прежде служил у Биорнов пастухом и подал ему самую мысль. Весь расчет, таким образом, был основан на предположении, что розольфцы устроят большую охоту и сборным пунктом, по обыкновению, назначат Сигурдову башню. Надод был заранее уверен, что весь охотничий кортеж, включая собак, погибнет в степи так же бесследно, как погибают в океане корабли.
Однако, такой случай, как видит читатель, не представился. Олаф и Эдмунд в это время не охотились, а плавали по морю на своей яхте «Сусанна». Зато, когда вследствие неожиданного прихода англичан все планы Надода, казалось, готовы были рухнуть, Гуттору и Грундвигу пришла несчастная мысль уйти в Сигурдову башню, а вследствие этого привлекались в ског именно те люди, которым Надод готовил страшную гибель.
Весь вопрос заключался в том – достаточно ли знакомы «Грабители» с планом Надода, чтобы действовать самостоятельно, не дожидаясь приказаний, которых пленный вождь бандитов, разумеется, не мог им дать.
Мы оставили «Грабителей» в ту минуту, когда внезапный дождь залил костер, который они развели у дверей осажденной ими башни, после того, как Гуттор сбросил с вышки одного из бандитов. При самом начале осады их увидал один розольфский псарь, посланный выслеживать диких оленей, и поспешил в замок уведомить герцога.
Исчезновение Гуттора и Грундвига сначала только удивило герцога и его сыновей, но по мере того, как проходило время, их удивление сменялось сильнейшим беспокойством. Они уже хотели послать в ског людей на поиски пропавших служителей, когда явился псарь и доложил о том, что он видел у Сигурдовой башни. Подробностей псарь не мог сообщить никаких, однако успел заметить, что осаждающие вооружены абордажными саблями, но огнестрельного оружия, по-видимому, не имеют. Надод, действительно, не дал им ни ружей, ни пистолетов, желая, чтобы они всячески избегали столкновения с розольфцами и лишь исполняли то, что им специально поручено.
Капитан Ингольф, которого мы с этих пор будем называть Фредериком Биорном, вспомнил, что Надод высадил на Нордкапе отряд бандитов, и объяснил отцу всю суть дела.
– Гуттор и Грундвиг, – сказал он, – очевидно, узнали бандита, когда он сошел с корабля, и пустились за ним в погоню, а он заманил их в ског, где нашел своих товарищей. Подавленные численным превосходством, ваши верные слуги заперлись в башне – теперь это для меня ясно как день.
Читатель видит, что Фредерик Биорн ошибался лишь относительно подробностей, но что в общем его объяснение было совершенно верно.
Во всяком случае, Гуттора и Грундвига необходимо было как можно скорее выручить.
Все уже было готово к выступлению, когда к Фредерику Биорну подошел Иоиль.
– А ваши матросы, капитан? – спросил он. – Насчет их какое же будет ваше решение?
– Ах, да! – вскричал Фредерик Биорн, – я об них и забыл!.. Что с ними сталось? Где они?
Иоиль описал капитану бегство пленников и абордаж фрегата.
Черный герцог не мог удержаться, чтобы не похвалить их беспримерное мужество.
– Молодцы! – воскликнул он. – Право, молодцы!
– Да, мой отец, экипаж у меня отборный, – сказал Фредерик и невольно вздохнул.
Герцог понял все и с доброю улыбкой заметил сыну:
– Разве ты думаешь, что те, которые верой и правдой служили капитану Ингольфу, потеряют все свои хорошие качества, когда перейдут на службу к Фредерику Биорну?
– Отец! – вскричал молодой человек, не помня себя от радости.
– У нас враги довольно сильные, тебе это лучше, чем кому-нибудь известно, – продолжал, коварно улыбаясь, старик, – и потому нам не приходится пренебрегать такими храбрыми защитниками.
Иоиль в немногих словах досказал конец истории и сообщил, что Альтенс, взяв курс на юг, чтобы сбить англичан с толку, намерен был затем крейсировать близ берегов и выслать к берегу лодку для капитана. Лодка эта, вероятно, уже дожидается Ингольфа.
– Поезжай к ним, сын мой, – сказал старый герцог. – Негодяй Коллингвуд, наверное, поторопится уйти, и тебе сегодня же вечером можно будет вернуться в Розольфсе.
– Отец! Разве мое место не при вас в минуту опасности?
– Нас много, сын мой, и мы хорошо вооружены. Это дает нам огромное преимущество над бандитами, у которых ружей нет. Ступай, милый сын, не бойся. Ты не должен покидать товарищей в критическую минуту.
Сердце капитана сжималось от тоскливого предчувствия. Он неохотно уступил настояниям отца и ушел, попросив братьев ревниво оберегать жизнь почтенного старца.
Несколько минут спустя Фредерик Биорн и Иоиль сидели уже на конях и мчались к берегу, а отряд Гаральда, тоже верхом на конях, спешил по степи к Сигурдовой башне.
Не проехав и четверти мили, всадники услыхали позади себя знакомое рычание. То был друг Фриц, обычный спутник Олафа и Эдмунда во время охоты в скоге. Видя, что все об нем позабыли, медведь сорвался с цепи и, весело подпрыгивая и ворча, пустился следом за своими хозяевами.
Между тем, осаждающие, несмотря на неудачу, постигшую их намерение поджечь дверь Сигурдовой башни, не отказывались от мысли овладеть Гуттором и Грундвигом и освободить Надода Красноглазого…
Однако, злодей, видя, что осада еще продолжается, начинал мало-помалу утрачивать свою уверенность. Он понимал, что каждая лишняя минута увеличивает шансы его противников. Сверх того, он окончательно разочаровался в ловкости своих сторонников, которые до сих пор не сообразили дать ему как-нибудь знать, исполнены ли его приказания.
