Бунт на «Баунти» - Холл Норман (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

Как только начало светать, все поняли, что конец «Пандоры» – дело даже не часов, а минут. Корма фрегата так высоко вздымалась над водой, что на палубе было трудно удержаться на ногах. Офицеры спешно стаскивали в шлюпки провизию. В носовой части вода уже почти достигала пушечных портов. На крыше нашей тюрьмы стучали ноги матросов, спешивших на корму к шлюпкам. Мы кричали, стараясь привлечь чье-нибудь внимание, некоторые начали в отчаянии звенеть кандалами. Какие приказы были отданы на наш счет, я не знаю, но наши призывы наконец услышали. Помощник оружейника Джозеф Ходжес спустился и освободил от кандалов Берна, Маспратта и Скиннера, однако Скиннер, желал выбраться побыстрее, забыл в суматохе снять ножные оковы. После этого люк снова закрыли – сделано это было, по-видимому, по приказу лейтенанта Паркина, который несколько секунд назад заглядывал в люк.

Ходжес не заметил, что арестантскую снова заперли, и продолжал поспешно снимать с нас кандалы. Вдруг фрегат резко накренился. Люди начали прыгать с кормы в воду, так как шлюпки с первым движением корабля отвалили. Мы кричали изо всех сил; вода уже стала захлестывать арестантскую. Не утонули мы лишь благодаря помощнику боцмана Джону Моултеру, который взобрался на крышу, чтобы прыгнуть в море, но, услыхав наши вопли, ответил, что спасет нас или утонет вместе с нами. Открыв люк, он крикнул, чтобы мы поторапливались, и нырнул.

В спешке и панике помощник оружейника забыл снять ручные кандалы у Беркитта и Хиллбрандта. Помогая друг другу, мы вылезли на крышу – и вовремя: вода доходила уже до грот-мачты, которая медленно погружалась в пучину. Я нырнул и поплыл изо всех сил, чтобы меня не засосало вместе с тонущим кораблем. Плавать умели далеко не все матросы, ужасные крики тонущих мое перо описать бессильно. На воде плавали крышки люков, рангоутные деревья, клетки для птицы и тому подобное, и некоторым матросам удалось в них вцепиться, однако многие почти сразу пошли на дно. Я подплыл к крышке люка и увидел, что в другой ее конец вцепился Маспратт. Плавать он не умел, но сказал, что некоторое время еще продержится. Я схватился за какую-то доску и поплыл по направлению к одной из шлюпок. Добирался я до нее около часа. Шлюпка была забита людьми, из пленников в ней находились Эллисон и Берн. Мы взяли курс на небольшую песчаную отмель, видневшуюся милях в трех от места, где затонул фрегат.

Вода у отмели, окруженной коралловым рифом, была спокойна, поэтому высадиться нам удалось без труда. Как только матросы выгрузили из шлюпки провизию, Эллисон. Берн и я сели на весла, Боулинг, помощник штурмана – на румпель 29, и мы отправились к месту катастрофы. Сделав большой круг, мы подобрали еще двенадцать человек и среди них Беркитта, который скованными руками сумел вцепиться в какую-то доску.

На отмель мы возвратились лишь к полудню, остальные шлюпки уже были там. Отмель имела шагов тридцать в длину и двадцать в ширину. На ней не росло ничего – ни пятнышка зелени, на котором мог бы остановиться взгляд. Капитан Эдвардс устроил перекличку; оказалось, что утонули тридцать три члена экипажа и четверо пленников – Стюарт, Самнер, Хиллбрандт и Скиннер.

Моррисон рассказал мне, что видел, как утонул Стюарт: его ударило тяжелой доской по голове, и он камнем пошел на дно. Печаль охватила меня – лучшего друга у меня не было никогда.

Капитан Эдвардс приказал сделать из шлюпочных парусов навесы – один для офицеров, другой для матросов. Нас, пленников, услали на дальний конец отмели; днем нас не караулили, однако ночью выставляли двух часовых, словно мы способны были напасть на экипаж корабля, превосходящий нас по численности почти в десять раз. Обращаться к кому-либо, кроме как друг к другу, нам тоже запретили. За пять месяцев пребывания в арестантской загар наш поблек, и теперь мы были не смуглее какого-нибудь лондонского клерка. Так как одежды у нас не было, тела наши вскоре покрылись страшными солнечными ожогами. Мы просили, чтобы нам разрешили устроить навес из еще одного паруса, однако бесчеловечный Эдвардс отказал нам даже в этом. Нам оставалось лишь зарываться по горло во влажный песок у берега.

– Но более всего нас мучила жажда. Почти все мы наглотались морской воды, и это усугубляло наши муки, один из матросов сошел с ума. Запасов удалось спасти очень мало; в первый день каждому выдали по кусочку хлеба весом в две мушкетные пули и четверть пинты вина. Лейтенант Корнер развел из обломков корабля костер, поставил на него медный чайник и, собирая капли пресной воды, которые конденсировались на крышке, набрал таким образом стакан воды. Его разделили на весь экипаж.

Мы находились в слишком тяжелом состоянии, чтобы разговаривать; страшная жажда и боль от ожогов не давали нам заснуть. Наутро штурмана Эдвардса послали в большой шлюпке на место кораблекрушения, чтобы подобрать полезные вещи, которые там, возможно, еще плавали. Тот вернулся с обломком брам-стеньги и кошкой, которая чудом спаслась, вцепившись в какую-то доску. Однако бедное животное почти сразу же погибло; ее ободрали и сварили, а из шкурки соорудили шляпу для одного из офицеров, потерявшего свой парик.

На следующий день плотники принялись готовить шлюпки к долгому переходу. Из днищевого настила они сделали стойки, прикрепили их к фальшборту и натянули между ними парусину, чтобы перегруженные шлюпки не захлестывало волнами.

Утром 31 августа капитан Эдвардс построил всех оставшихся в живых, причем пленников в некотором отдалении от остальных. И офицеры, и матросы, и пленники имели самый жалкий вид. Доктор Гамильтон успел мне шепнуть, что ему удалось спасти свой сундучок с лекарствами, а с ним и мои рукописи и дневник. Поскольку некоторые из пленников были полностью обнажены, врач убедил капитана отдать нам остатки парусины, и мы смогли хоть как-то прикрыться от безжалостного солнца.

Эдвардс некоторое время молча прохаживался взад и вперед перед нами, потом заговорил:

– Матросы, впереди у нас долгое и опасное плавание. Ближайший порт, где мы можем получить помощь, – это голландское поселение на Тиморе, лигах в четырехстах – пятистах отсюда. По пути нам будут встречаться острова, но населены они дикарями. Запасы провизии у нас весьма скудны, поэтому рацион наш будет очень мал, но все же достаточен, чтобы не умереть с голоду. Ежедневно в полдень каждый офицер, матрос и пленник будет получать свою порцию: две унции 30 хлеба, полторы унции солонины, пол-унции сухого солода, два маленьких стаканчика воды и стаканчик вина. Будем надеяться, что в пути мы сможем пополнить наши запасы, но особенно рассчитывать на это не приходится. Если ветры и погода будут нам благоприятствовать, мы сможем добраться до Тимора недели за две, но я хочу вас предупредить, что вряд ли это удастся. Но недели за три, если ничего чрезвычайного не случится, мы достигнем пункта назначения. Большинство наших припасов будет на катере, и поэтому, а также для помощи друг другу и защиты, шлюпки должны стараться плыть вместе. Я рассчитываю, что вы будете беспрекословно подчиняться приказам. От этого зависит паша безопасность, и любое нарушение дисциплины будет сурово наказываться. Капитан Уильям Блай проделал такой же путь в гораздо более перегруженной шлюпке и при более скудных запасах. Он добрался до Тимора, потеряв только одного человека. Что сделал он, сможем сделать и мы.

Эдвардс повернулся в нашу сторону.

– Что же касается вас, то не забывайте, что вы – пираты и бунтовщики, которые следуют в Англию, чтобы понести вполне заслуженное наказание. Правительство его величества приказало мне заботиться о сохранности ваших жизней. Этот долг я буду продолжать исполнять.

Шлюпки подтащили к воде, и нас разделили. Моррисон, Эллисон, и я попали в шлюпку, в которой плыл капитан. Мы быстро погрузились и взяли курс на Тимор.

Глава XVIII. Изнурительные месяцы

Ветер был попутным, море спокойным, и, отойдя от отмели, мы тотчас поставили парус. Эдвардс сел на руль. Он выглядел таким же изможденным и оборванным, как и любой из его матросов, но глядя на его плотно сжатые тонкие губы и выражение лица, можно было подумать, что он прохаживается по квартердеку «Пандоры».