Атлантический рейс - Иванов Юрий Николаевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Лоцман, смуглый, мускулистый, весь в белом, кошкой вскарабкался на борт судна, взбежал на мостик и, козырнув капитану, дал команду, – он торопился: на рейде стояло еще несколько теплоходов. Через полчаса мы пришвартовались к причальной стенке. Еще через час, сунув в карман морской паспорт, я соскочил на пирс. Соскочил – и сделал новое открытие: под моими ногами что-то захрустело. Я наклонился – весь пирс был усыпан сухими коричневыми плодами какао. Какао! Вот почему в запахе африканского материка я уловил его аромат. Какао. Куда ни кинешь взгляд, всюду громоздятся пирамиды тяжелых мешков. Ими завалены все склады; портальные краны, напрягаясь двигателями, поспешно грузят какао в необъятные трюмы многочисленных теплоходов под различными флагами, а в порт спешат десятки, сотни автомобилей с прицепами, на которых возвышаются горы тяжелых горьковато-душистых мешков.
Тема. Всего несколько лет назад здесь был полупустынный берег с рыбацкой деревушкой, груды строительного материала, скрежет и грохот стройки. Теперь это отличный современный порт, важнейшие морские ворота Ганы. Через Тему в различные страны мира вывозятся какао-бобы, занимающие в экспорте молодой африканской республики главное место, – ведь по производству какао Гана занимает первое место в мире.
От порта до города – рукой подать, какой-нибудь километр. Но солнце и раскаленный асфальт увеличивают расстояние раз в десять. Можно было бы подъехать на такси, но разве познакомишься с чужой страной, поглядывая на нее через ветровое стекло автомобиля? И мы бодро вышагиваем по шоссе, нервируя чернокожих шоферов, – в Гане принято левостороннее движение автомобилей, и мы то и дело оказываемся перед блестящими радиаторами какого-нибудь синего «опеля» или аспидно-черного «консула».
Тема – небольшой, но благоустроенный современный городок с красивыми домами, с чистыми улицами, освещаемыми по вечерам ослепительными кварцевыми лампами. Город строился на совершенно пустынном месте, и поэтому здесь не увидишь характерных для африканских городов загрязненных окраинных кварталов. С возвышенности, на которой расположен город, открывается красивый вид на прибрежные пляжи, синий простор океана в белых морщинках волн и тяжелые корпуса теплоходов, замерших на его поверхности. А с другой стороны поднимаются на горизонте фиолетовые горы, прикрытые сизыми покрывалами туч.
Золотой Берег... Так называлась эта страна многие столетия. Для колонизаторов это был действительно «Золотой берег». Отсюда увозили они золото, алмазы... И многие тысячи рабов. Под Такоради до сих пор сохранились развалины старой крепости с глубокими, зарешеченными сверху ямами, в которых держали рабов перед тем, как загнать их в трюмы кораблей работорговцев.
Ганцы не мирились с гнетом колонизаторов, хотели стать свободными людьми. Они долго боролись – и победили. В 1956 году лидер Народной партии Конвента Кваме Нкрума выдвинул требование о предоставлении Золотому Берегу независимости. Несмотря на упорное сопротивление английского правительства, страна получила, наконец, долгожданную свободу и самостоятельность.
...На другой день на небольшом автобусе мы мчимся вглубь Африки: в посольстве нам рекомендовали побывать на реке Вольта, на которой, кстати говоря, строится одна из крупнейших в Африке гидроэлектростанций.
Быстро промелькнули дома и постройки Темы, остались позади порт и океан. Впереди – широкое, гладкое шоссе, уставленное по обочине рекламными плакатами. На одном из них мчится крылатый огненный конь фирмы «Мобил-газ», на другом – громадная запальная свеча западногерманской фирмы «Бош», а далее – улыбающиеся физиономии с большими ртами, в которые вливаются многие тонны кока-колы, пепси-колы, оранжада, финты. Иностранный капитал еще крепко держится в этой молодой республике.
Но вот все эти плакаты позади. Шофер – широкоплечий жизнерадостный ганец – дымит сигаретой и все увеличивает скорость. Стрелка спидометра подобралась к цифре «90», потом на спуске легко перемахнула цифру «100» и начала пододвигаться к показателю «115». 115 километров в час...
Асфальт глухо гудит под шинами, справа и слева мелькают пальмовые рощи, деревушки под травяными крышами, похожие на лихо надвинутые шляпы, заросли кактусов, одинокие деревья, великаны, наверное баобабы, конусообразные термитники, стада поджарых длиннорогих коров, среди которых бродят белые цапли – мечта любого директора любого зоопарка. А в кюветах там и сям валяются искореженные, обгоревшие остовы легковых и грузовых автомобилей, как памятники безвестным африканским лихачам. В открытые окна врывается душный тугой ветер. Он опаляет, высушивает нашу кожу. Машина мчится, все набирая скорость, а я с тревогой смотрю то на спидометр, то на страшные памятники в кюветах. И вдруг шофер вынул сигарету, весь напрягся и, раздув ноздри, прильнул к ветровому стеклу – впереди нас мчался небольшой красный автобус, набитый людьми. На его красном кузове вызывающе белела большая фирменная надпись «Тарзан». Мотор нашей машины взвыл и, весь содрогаясь от напряжения, кинул стрелку спидометра к цифре «120». Пассажиры «Тарзана» закричали, вскочили со своих мест, и красный автобус выстрелил из глушителя по нас, как из пушки, сизым вонючим облачком. Мы замерли на своих сиденьях, придавленные к ним скоростью. Я похлопал шофера по мокрому плечу: дескать, «Сбрось скорость, дружище, бог с ним, с „Тарзаном“! Нам все-таки жить хочется». Но шофер понял мой жест по-своему: он надавил на рычаг газа до конца. И вот вихляющий кузов «Тарзана» совсем близко... Наконец мы догоняем его. Я вижу повергнутых в панику пассажиров, шофера – голого парня, прильнувшего к рулю. Его глаза полны отчаяния, спекшийся рот широко открыт, по груди текут ручьи пота. Сосед, пожилой мужчина с крестом на шее, машет на шофера пробковым шлемом и что-то подбадривающе кричит ему в ухо. Минут десять мы мчимся рядом, борт о борт... Потом в двигателе красного автобуса что-то стреляет, его пассажиры издают вопль и исчезают вместе с «Тарзаном» позади нас в победных облаках выхлопных газов нашего автомобиля.
С полчаса мы мчимся в гордом одиночестве. Пейзаж за окнами машины уныл и тревожен – все затянуто сизой пеленой. Сейчас в Гане период засухи: выжженное солнцем плоскогорье, кустарники, пожелтевшие пальмы. И куда ни кинешь взгляд, всюду столбы дыма. Горит сухая трава, пылают стройные одинокие пальмы; огонь «выедает» жадными красными языками кустарники и траву, оставляя за собой черные, едко чадящие проплешины.
– Мотор перегрелся, – устало говорит шофер и останавливает машину в небольшой низинке.
Здесь больше зелени, жестко шуршит листьями небольшая кокосовая роща. Мы рады остановке: бешеная гонка утомила нас.
Спустя некоторое время мимо проносится красный автобус. Пассажиры вскакивают, оглушительно кричат, ликуют, а шофер, выпятив грудь, небрежно бросает в нашу сторону окурок сигареты. Но нам уже не до них: захватив аппараты, мы спешим в рощу.
Нет, солнце не выжгло, не остановило здесь жизнь. Мы шагнули под сень пальм и услышали щебетанье и пение множества птиц. Пальмы были невысокими, с густыми кронами. Над нашими головами шумели, хлопотали ярко окрашенные пернатые существа. Приближалась весна, и птицы торопливо сооружали гнезда, развешивая их, как шарики, на пальмовых листьях. Около самого ствола, у основания кроны, разместили свои травяные жилища маленькие, с мизинец, фиолетовые пичуги, немного выше, на «втором этаже», висят шары – гнезда птиц покрупнее, ярко-желтых, со скворца величиной, а на самом верху и по краям листьев виднеются гнезда, похожие на украинские папахи, прицепленные тульей вниз.
Когда-то я неплохо лазал по деревьям. К всеобщему птичьему ужасу, я добрался до основания листьев и сорвал несколько орехов. Внизу, удобно расположившись под кронами пальм, мы взрезали их толстый покров и влили в свои желудки по стакану сладковатого, густого, но очень холодного кокосового молока.
Затем мы совершили небольшую экскурсию к высоким, конусообразным, окрашенным в красный цвет термитникам. Их здесь очень много, больших и маленьких. Как надмогильные памятники, торчат они, привлекая внимание грифов, которые садятся отдохнуть на их острых вершинах. Каждый термитник – многоэтажный дом-небоскреб, населенный множеством насекомых; термиты очень похожи на муравьев, во многом сходен и их образ жизни. Любой ганец говорит о термитах с настоящей ненавистью: насекомые питаются сухой древесиной – и горе тому человеку, чей деревянный дом приглянется обитателям соседнего термитника. Ночь за ночью маленькие, но вооруженные сильными челюстями существа будут выедать сердцевину в балках, досках, бревнах строения. И, наконец, в один день дом, вздымая тучи пыли, обрушивается, мгновенно превращаясь в груду изгрызенной древесной трухи. Термиты выедают сердцевину у телеграфных столбов, и они тоже падают, путая и обрывая провода. С жадностью термиты набрасываются и на железнодорожные шпалы – и поезда рискуют сойти с рельсов. Вот почему в Гане все новые дома, большие и маленькие, строятся только из бетона и шлакоблоков, хотя Гана имеет громадные запасы леса, а цемент приходится ввозить из-за границы.
