Приключения Мильса Веллингфорда - Купер Джеймс Фенимор (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Но вот начал дуть сильный юго-западный ветер несколько часов сряду, подгоняя нас на одиннадцать узлов в час. Погода стояла ясная и теплая, так что ветер и минутные порывы бури только приятно освежили нам головы. Вечером, приказав убавить паруса, я спустился к себе в каюту, приказав в случае малейшей опасности позвать себя. Ночь прошла благополучно, но утром Талькотт пришел за мной и сказал:
— Не мешало бы вам подняться наверх, командир; у нас шквал, я один не знаю, как быть.
Когда я взошел на палубу, на «Авроре» оставались только фок и фор-марсель со своими рифами. Я тотчас же велел убрать его. Вдруг судно потрясло до самого киля. Каким-то чудом устояла главная мачта; мы еле-еле смогли свернуть полотно.
Ветер свистел с такой яростью, что на палубе нельзя было разобрать, что кричали матросы с мачты. Талькотт сам вскарабкался на рею; он жестикулировал, указывая вперед, но волны вздымались так высоко, что заслоняли собою горизонт. Взобравшись на заднюю мачту, я рассмотрел какое-то судно с восточной стороны, делающее отчаянные скачки прямо на нас. Издали казалось, что оно взлетает на воздух. Мы быстро подвигались друг на друга.
Громадные волны, набегавшие на «Аврору», совершенно накреняли ее то на один, то на другой бок, или же вдруг переворачивали ее задом наперед. Мачты и лик-тросы дрожали. Вдруг «Аврора» очутилась между внезапно выросшими горами воды. Весь экипаж дружно принялся за работу, и когда, наконец, судно вышло из этой пропасти, буря обрушилась на него со всею яростью, рванула последний парус и унесла его, оставив одни лохмотья. Это несчастье совсем сразило меня: с другого судна все могли видеть.
Но теперь было не до самолюбия; безопасность судна — прежде всего. Как только на «Авроре» не осталось больше ни одного паруса, мне стало легче рассмотреть, что за судно виднелось перед нами; оно, повидимому, принадлежало англичанам и порядком-таки было нагружено.
Оба судна одновременно погружались в воду; наш сосед ежеминутно исчезал из вида; мы и не заметили, как он вдруг стал нам поперек дороги. Две кареты, влекомые взбесившимися лошадьми друг на друга, не произвели бы того ужасающего впечатления, как представившееся нам зрелище.
Еще одна минута, и мы со всего размаха разбили бы носом английское судно, К счастью, новый порыв ветра разъединил нас; в противном случае, общая гибель была бы неминуема. И в тот самый момент, как оба судна понеслись в противные стороны, раздался неистовый крик Талькотта. И вдруг я увидел, что с кормы англичанина мне машет шляпой наш друг — Моисей Мрамор!
Глава XXVI
Оба экипажа спешили удалиться друг от друга. И мне, и капитану встречного судна представилась одна и та же мысль: вместо того, чтобы представить наши суда на произвол стихии, «Аврора» стала править направо, а англичанин — налево, хотя ветер гнал нас по одному и тому же направлению. Понемногу мы начали водворять паруса.
К вечеру буря улеглась; море и ветер становились тише. Ночь прошла благополучно, а к утру море и совсем успокоилось. Оба судна распустили все паруса. Когда экипажи разошлись завтракать, мне удалось придвинуться к англичанину, и я окликнул его в рупор:
— Какое это судно?
— «Дэнди», капитан Роберт Фергюсон. А вы кто?
— «Аврора», капитан Мильс Веллингфорд. Откуда вы?
— Из Рио-де-Жанейро, направляемся в Лондон. А вы?
— Из Нью-Йорка, едем в Бордо. Скажите, не находится ли у вас на борту американец, по имени Мрамор? Нам вчера показалось, что его видели у вас на корме; это наш старый товарищ, мы оттого и последовали за вами, чтобы узнать о нем.
— Как же, как же, — ответил капитан, — он сейчас выйдет; теперь он внизу укладывает свои вещи, кажется, он хочет просить вас взять его к вам, чтобы вы его доставили в Соединенные Штаты.
Не успел он окончить этих слов, как Мрамор показался на палубе, помахивая шляпой. Тотчас же мы спустили лодку, в которой отправился Талькотт за нашим дорогим другом; и через каких-нибудь двадцать минут я с радостью пожимал руку Мрамора.
В первую минуту свидания он ничего не мог говорить от волнения и решительно со всеми обменялся рукопожатиями.
Приказав снести его сундук в каюту, я сел рядом с ним.
— Спасибо вам, милые мальчики, спасибо от всего сердца, — проговорил Мрамор, вытирая слезы обшлагами рукавов. — Нечего делать, надо удовлетворить ваше любопытство, хотя мне тяжело вспоминать свое упрямство и безумие. Итак, вы меня, наверное, искали в тот день, когда судно отчалило от острова?
— Еще бы! Но, не найдя вас, мы были уверены, что вы устрашились одиночества и уехали раньше нас.
— Отчасти вы были правы, а отчасти — нет. Когда вы отъехали, я подумал и сказал сам себе: «Моисей, они ни за что не уедут без тебя, они не решатся оставить тебя здесь на острове одного; если ты хочешь настоять на своем, то необходимо скрыться от них, пока «Кризис» не распустит все паруса». Ах, да, кстати, что сделалось со старым судном? Вы мне ничего не говорили о нем.
— Оно нагружалось в Лондоне, когда мы уезжали.
— И судовладельцы не решились поручить вам команду, вследствие вашей молодости, несмотря на все ваши старания для них?
— Напротив того, они предлагали мне и даже просили, но я предпочел приобрести «Аврору» — это моя собственность.
— Это хорошо! Теперь будет хоть один честный человек среди судовладельцев.
— Мрамор, но вы знаете, вас ждет в Нью-Йорке кругленькая сумма: тысяча четыреста долларов, часть вашей награды и жалованье.
Мрамор повеселел при этом известии. Затем он пристально посмотрел на меня и почти грустно сказал:
— Мильс, если бы у меня была мать, как бы я ее осчастливил на старости лет! И зачем это деньги достаются людям, у которых нет матери!
Я дал ему успокоиться, а потом напомнил, что мы ждем продолжения его истории.
— Итак, я вам сказал, что принялся рассуждать, и решил, что вы меня потащите насильно, если я здесь останусь до следующего дня. Я сел в шлюпку, выехал из бассейна и пустился в открытое море. Когда же вы отъехали на значительное расстояние, я возвратился в свои владения, где уже больше некому было противиться моим желаниям и бороться с моими фантазиями.
— А! Как я рад, что вы заговорили теперь иначе. Конечно, вами тогда руководил каприз, а не рассудок. И вы не замедлили сознаться в своей ошибке, мой друг, и стали скучать по родине?
— Ваша правда, Мильс; хотя у меня не было матери, ни брата, ни сестры, но у меня была родина, друзья, что бы я там ни говорил. А, главное, я думал и тосковал о вас.
— Бедный друг! Каким одиноким вы почувствовали себя!
— Первое время я работал над сооружением курятника; но к концу недели увидел, что куры да свиньи — плохая компания для человека.
— Я начинаю понимать ваше состояние; но что же вы сделали?
— Уехал. Снарядил свою шлюпку, нагрузил ее провизией и марш в дорогу.
— Значит, владение Землей Мрамора предоставлено теперь скотному двору?
— Да, Мильс, и я надеюсь, что бедные животные не умрут с голоду: я позаботился о них. Уехал я два месяца спустя после вас.
— А в одиноком плавании тоже ни весть какая сладость! Вы были все так же одиноки, как и на суше!
— Что вы говорите! Да разве моряк может чувствовать себя одиноким на море? К тому же на море всегда есть дело. А большое пространство меня не пугало. Надо было только опасаться нападений туземцев. Днем я летел на всех парусах, к ночи складывал их и засыпал, как милорд. Я все время находился в прекрасном настроении духа; и один из самых счастливых моментов моей жизни был тот, когда из моих глаз исчезли верхушки деревьев моего острова.
— И долго продолжалось ваше плавание?
— Семь недель.
— Где же вы останавливались?
— Да нигде, пока не встретил судно, идущее из Манильи в Вальпарайзо. Капитан взял меня к себе и свез туда. Из Вальпарайзо я на местном судне обогнул Анды, чтобы перебраться на эту сторону. Вы помните эти чудовищные горы, покрытые сплошь снегом?
