Повесть Южных морей - Медведев Иван Анатольевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Всего 10 градусов отделяло место катастрофы от экватора. Сильно жгло палящее солнце. Команда «Пандоры» укрылась под тентами из парусов. Для узников же под ними не нашлось места. Чтобы хоть как-то уберечься от ожогов, они зарылись в песок по самую шею. Эдвардс всячески старался умножить страдания пленников. Под предлогом, что запасы воды ограничены, узникам выдавали в сутки только по полпинты живительной влаги. Все те садистские наклонности, которые многочисленные авторы приписывали капитану Блаю, в полной мере были присущи Эдвардсу.
Через несколько дней девяносто девять уцелевших моряков разместились на четырёх шлюпках и пошли на Тимор. Они повторили путешествие Блая на баркасе. Правда, оно было втрое короче и с полным рационом питания.
Путь занял две недели. У берегов Явы встретили шхуну «Резолюшн». Оливер ничего не знал о кораблекрушении и уже давно поджидал здесь своего командира.
В Батавии Эдвардс сел со своими пленниками на голландское судно и всю дорогу до Европы не спускал с них глаз. В Портсмуте он передал их на судно королевского флота «Гектор», где узники три месяца содержались до суда.
12 сентября 1792 года в адмиральской каюте линейного корабля «Дюк» под председательством вице-адмирала Худа началось судебное заседание. На скамье присяжных сидели одиннадцать суровых капитанов. Защитники были только у гардемарина Хейвуда и Уильяма Маспретта. Остальным услуги адвокатов оказались не по карману.
Всем десяти морякам с «Баунти», доставленным в Англию, было предъявлено обвинение в мятеже и дезертирстве со службы Его Величества. Закон предусматривал смертную казнь за такое преступление, а те, кто во время мятежа проявили пассивность и не попытались покинуть корабль, считались соучастниками.
Уильям Блай год назад ушёл в новое плавание за саженцами хлебного дерева и находился на другом конце света. Суд руководствовался подробными письменными показаниями капитана «Баунти». Свидетелями выступали штурман Фрайер, боцман Коул, канонир Пековер, плотник Перселл, слуга Блая Джон Смит и бывшие гардемарины, ныне лейтенанты Томас Хейворд и Джон Хеллерт.
В своих показаниях Блай снял вину с Нормана, Макинтоша, Коулмена и Бирна, зато гардемарин Хейвуд и помощник боцмана Моррисон с ужасом услышали, что их он причисляет к мятежникам.
– Я протестую, ваша светлость, – бойко заявил адвокат Хейвуда. – Капитан Блай находился в баркасе и не видел, как моего подзащитного под дулом пистолета принудили остаться на борту «Баунти». Гардемарин Хейвуд покинул мятежный корабль, как только представилась такая возможность.
– Суд разберётся, – холодно заметил Худ. – Впредь попрошу не перебивать секретаря. Каждый из вас ещё получит слово, чтобы блеснуть красноречием.
Все свидетели единодушно заявили об участии в мятеже Эллисона, Беркетта, Миллуорда и Маспретта. В отношении остальных обвиняемых показания полярно расходились.
Мятеж на «Баунти» широко освещался в прессе. Старший брат главного мятежника Эдвард Флетчер, профессор юстиции Кембриджского университета, внимательно следил за ходом процесса и провёл целую кампанию по дискредитации командира «Баунти». Эдвард Флетчер добился опубликования записок участников плавания, где они пытались доказать, что поведение самого Блая вызвало бунт. Понятно, что брат Кристиана Флетчера был сильно заинтересован в этом. Иная интерпретация событий ложилась пятном на всю семью и могла повлиять на карьеру самого профессора.
Но в ходе следствия выяснилось, что за всё время плавания капитан «Баунти», «зверь в облике человека», только одиннадцать раз применял телесные наказания. По сравнению с тем, что творилось на других английских кораблях конца XVIII столетия, условия на «Баунти» можно считать курортом. За один только побег с корабля на Таити Черчилля, Миллуорда и Маспретта другой капитан мог забить матросов до смерти и не услышал бы ни одного упрёка от командования. Даже великодушный и сердобольный Кук несколько раз приказывал обрезать уши провинившимся матросам, но за великими открытиями такие поступки плохо просматриваются и их стараются не замечать.
После шести дней разбирательства суд признал виновными Питера Хейвуда, Джеймса Моррисона, Томаса Элиссона, Джона Миллуорда, Уильяма Маспретта и Томаса Беркета. Все они приговаривались к смертной казни через повешение. Не успели Хейвуд и Моррисон придти в себя от потрясения, как адмирал Худ добавил, что в отношении них суд ходатайствовал перед королём о помиловании. Георг III удовлетворил прошение.
Для активных мятежников Беркетта, Миллуорда и Эллисона суровый приговор был более или менее справедливым, но не для помощника кока Маспретта, который во время мятежа ощипывал кур для офицерского стола. Дело в том, что никто из свидетелей не подтвердил желание кока последовать в баркас за капитаном Блаем.
Тогда ловкий адвокат, который не зря получал высокие гонорары, заявил, что допущена процессуальная ошибка. Дело Чарльза Нормана и Майкла Бирна надлежало рассматривать отдельно, и тогда они могли быть привлечены как свидетели защиты, которые могли дать показания в невиновности его клиента. Адвокат потребовал отменить приговор в отношении его подзащитного. После того, как целый ряд учёных судей и юристов дали положительное заключение по этому вопросу, Маспретт вышел на свободу. Остаётся только удивляться правовой демократии в Англии того времени.
Казнь состоялась 29 октября 1792 года на линейном корабле «Брунсвик». Беркетта, Миллуорда и Эллисона доставили на борт накануне вечером. Смертники держались бодро. Только Томас Эллисон, которому не исполнилось ещё и восемнадцати лет, испуганно вздрагивал и замирал, напряжённо всматриваясь в пустоту. Джон Миллуорд, самый грамотный из троих, всю ночь читал вслух товарищам по несчастью молитвы, библейские изречения и отрывки из проповедей, чтобы укрепить их дух.
В 9 часов утра раздался пушечный выстрел, одновременно на «Брунсвике» был поднят жёлтый флаг – сигнал стоявшим в гавани Портсмута кораблям эскадры присылать своих представителей. Палубу заполнили матросы и офицеры в парадной форме. Несколько тысяч зрителей собралось на берегу.
Троих осуждённых вывели в сопровождении священника и Моррисона. Боцман старался поддержать друзей, особенно юного Эллисона, который не мог отвести взгляд от болтающихся на рее верёвках.
Было серое пасмурное утро, рассеянный солнечный свет слабыми бликами ложился на волны залива, на рваные полосы тумана.
Миллуорд произнёс длинную речь, убеждая собравшихся моряков служить добросовестно, признав себя и своих товарищей виновными, призывал беспрекословно выполнять приказы командиров. Раскаяние матроса было искренним и полным. Беркетт стоял на ветру с застывшим каменным лицом, Эллисон еле заметно дрожал.
Когда Миллуорд закончил, палач надел петли на шеи приговорённых. Моррисон отвернулся в сторону моря. Вслед за пушечным выстрелом тела закачались под реями.
Порыв ветра принёс первые капли, а потом пошёл мелкий косой дождь.
