Пираты - Рис Селия (список книг .txt) 📗

Но я хочу, чтобы ты знала, что моя любовь к тебе навсегда останется неизменной. И коль не суждено нам быть вместе, я до конца дней своих останусь неженатым. Я посвящу жизнь службе во флоте и приложу все усилия, чтобы честно выполнить свой воинский долг. Нам поручено по прибытии в Кингстон заняться очисткой Карибского моря от пиратов. Надеюсь, это задание удержит мой корабль вдали от берегов, потому что для меня было бы невыносимой пыткой не видеться с тобой, будучи совсем рядом. Ты найдешь меня, если захочешь, в самой гуще драки, и если долг потребует от меня наивысшей жертвы, я без колебаний принесу ее на алтарь Отечества. Больше мне терять нечего.

Р.S. Навсегда остаюсь твоим преданным другом. Если тебе когда-либо потребуется помощь, можешь смело на меня рассчитывать.

Любящий тебя и верный до гроба

Уильям

Я читала и перечитывала эти строки сквозь туманившую взор пелену слез. Как могли 6pатья столь вероломно поступить со мной, с нами? Похоже, Уильяму сообщили о моем предстоящем замужестве гораздо раньше, чем поставили в известность меня, и теперь он считает, что я для него безвозвратно потеряна. Никогда не прощу им того, что они разрушили не только мою, но и его жизнь!

Немного успокоившись, я попыталась трезво обдумать сложившееся положение. Итак, Уильям сейчас находится где-то рядом, возможно, всего в нескольких десятках миль от меня. Эх, знать бы об этом раньше! Я сбежала от Бартоломе и Джозефа, но бегство ни на шаг не приблизило меня к любимому. Скорее отдалило, как ни прискорбно было мне сознавать это. Я добровольно поставила себя вне закона, и как, скажите на милость, сможет он теперь меня отыскать? А если и отыщет каким-то чудом, захочет ли иметь дело с беглянкой в мужском платье и с обагренными кровью руками? Мне ведь придется все ему рассказать, потому что солгать Уильяму я никогда бы не решилась. Подавленная ужасом и безысходностью ситуации, я горько разрыдалась, не замечая, как расплываются чернила и расползается бумага от хлынувших слез. Вовремя спохватившись, я сложила промокшее письмо и убрала в кошелек.

Переждав дневную жару, к вечеру мы опять пустились в путь, следуя вдоль берега вверх по течению реки. Высокие отвесные стены каньона, покрытые густой порослью, спускавшейся до самой воды, сплошь утопали в зелени. В листве деревьев и кустарников перекликались на все лады невидимые птицы. Их пронзительные крики, громким эхом отдающиеся в прибрежных скалах, звучали пугающе и тревожно, заставляя порой лошадей всхрапывать и вставать на дыбы. За весь день мы не встретили ни одной живой души и не заметили по дороге никаких признаков человеческого обитания, но перед самым закатом у меня возникло странное ощущение, будто за нами кто-то следит.

Томас, по всей видимости, тоже испытывал нечто подобное. Он все чаще останавливался и подолгу оглядывался по сторонам, то ли плохо ориентируясь, то ли опасаясь завести нас в ловушку. Сразу за очередной излучиной петляющей реки мы наткнулись на преградившую нам путь отвесную стену, окутанную каким-то зловещим безмолвием. Даже вездесущие пернатые прекратили свою перекличку. Я смотрела во все глаза, но не находила и намека на проход в сплошных зарослях у подножия, куда ныряла уходящая под землю река. Неужели мы все-таки заблудились?

Томас, однако, придерживался на сей счет иного мнения. Уверенно подойдя к скале, он раздвинул руками зеленый полог из растений, за которым обнаружилось темное зияющее отверстие, достаточно большое, чтобы завести туда животных. Лошади упирались и шли неохотно, поэтому Томас долго гладил и уговаривал каждую по отдельности, прежде чем те решились войти внутрь. Особенно много хлопот доставил строптивый мул Филлис, которого пришлось затаскивать силком.

В пещере было темно и сыро, но вскоре проход начал расширяться, а своды уходить вверх, поднимаясь над нашими головами до высоты соборного купола. Сквозь невидимые амбразуры под потолком пробивался дневной свет. Животные по-прежнему чувствовали себя неуютно, то и дело вздрагивая и прядая ушами, мы же с любопытством озирались по сторонам, с восторженным изумлением вглядываясь в гротескные фигуры и фантастические формы, застывшими водопадами покрывающие скальную поверхность. Затянувшая свод паутина свисала широкими простынями, такими же тонкими и хрупкими, как табачные листья в сушильном сарае. В каждом углублении поблескивала вода, капавшая сверху с размеренной регулярностью тикающих часов и словно отсчитывавшая время нашего путешествия вдоль русла подземной реки. И вот, наконец, впереди замаячил слабый изумрудный свет, знаменующий конец туннеля и выход наружу.

Пробивавшиеся сквозь листву нависающих над рекой деревьев солнечные лучи волшебным образом преображали окраску воды, создавая впечатление, будто мы шагаем по расплавленному нефриту. Через некоторое время деревья поредели, и мы обнаружили, что находимся в обширной долине, чем-то напоминающей донце глубокой чаши и со всех сторон окруженной холмистой грядой, густо поросшей лесом. Тумана здесь и в помине было, а удивительно ароматный воздух буквально звенел от жужжания медоносов и мелодичных трелей бесчисленного множества разнообразных птиц с пестрым оперением.

— По-моему, мы окружены, — шепнула я на ухо Минерве. — Только я почему-то никого не вижу.

— Протри глаза! — насмешливо фыркнула мулатка.

Свои методы маскировки здешние обитатели довели до высочайшей степени совершенства. Искусно сплетенные из травы и веток накидки позволяли ям естественным образом сливаться с окружающей средой. Сохшие на берегу каноэ походили на вынесенные течением бревна. Легкие плетеные хижины, крытые пальмовыми листьями, прятались в тени у подножий деревьев, раскинувших над ними непроницаемым пологом свои развесистые кроны. Обрабатываемую землю разбили на лоскутные участки, каждый из которых был так мал, что ничем не выделялся среди прочей растительности. С гребня или склона кольцевой гряды ни один посторонний наблюдатель не смог бы обнаружить каких-либо признаков человеческого жилья. Если столь тщательные меры предосторожности покажутся кому-то надуманными и излишними, позволю вам напомнить, что только с их помощью мароны сумели выжить и сохранить в неприкосновенности свою затерявшуюся в горах деревню. Даже среди направленного на нас оружия не было огнестрельного: только метательное, колющее и рубящее, пусть примитивное, зато бесшумное и идеально приспособленное для применения в лесных зарослях.

Тяжелое копье вонзилось в песок у ног лошади Томаса. Мимо моего уха просвистела стрела, всколыхнув потоком воздуха прядь волос на виске. Мы неподвижно замерли, отлично понимая, что пока нас только предупреждают, но прикончат, не задумываясь, если наше поведение чем-то им не понравится. Томас отстегнул тесак и бросил на землю. Мы последовали его примеру, сложив рядом все свое вооружение. Только после этого жеста доброй воли воины позволили себе выйти из укрытий и приблизиться. Впрочем, до полного доверия и взаимопонимания было еще далеко: копья и луки с наложенными на тетиву стрелами они держали наготове. Я с любопытством рассматривала украдкой толпу маронов, являвшую собой невообразимое смешение самых разных человеческих типов и рас. Угольно-черные коренные африканцы стояли бок о бок с длинноволосыми индейцами, чьи свирепые физиономии отливали красной медью; мулаты и метисы почти не отличались цветом кожи от смуглых испанцев. Среди маронов я с некоторым удивлением заметила и с полдюжины бледнолицых уроженцев Британских островов. Обуви никто из них не носил, одеждой им служили живописные лохмотья или набедренные повязки, но выглядели они устрашающе и производили впечатление вполне боеспособной команды.

Вперед выступил предводитель шайки — обнаженный до пояса здоровяк в рваном и выцветшем клетчатом шотландском килте [31].

Плотный и коренастый, с огненно-рыжей шевелюрой и такой же бородой, обрамляющей широкое, до черноты загорелое лицо, он смерил нас подозрительным взглядом и рявкнул густым басом: