Сан-Андреас - Маклин Алистер (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

— Джордж, если вы подождёте в коридоре, я схожу и на время заменю Трента у штурвала. А вы, сестра, когда будете готовы отправиться в путь, знаете, где меня найти.

Маккиннон думал, что обязанности сестры займут у Моррисон минут десять, от силы — пятнадцать. На самом деле прошло почти сорок минут, прежде чем она появилась на мостике. Маккиннон с сочувствием посмотрел на неё.

— Оказалось больше проблем, чем вы думали? Да, сестра? Похоже, он не шутил, когда сказал, что очень плохо себя чувствует.

— Я бы так не сказала. Просто язык у него хорошо подвешен. Боже, как он говорит!

— Не со стенкой же он разговаривал!

— Что вы хотите этим сказать?

— Думаю, — с глубокомысленным видом произнёс Маккиннон, — он не стал бы растекаться по древу, если бы у него не было такой слушательницы.

Сестра Моррисон, которая, похоже, никуда не спешила и уходить не собиралась, несколько секунд помолчала, а затем с едва уловимой улыбкой на лице произнесла:

— Меня это... как бы это сказать... не бесит, а раздражает. Многим наверняка было бы интересно знать, о чём мы говорили.

— Лично меня это интересует, хотя по натуре я — человек не любопытный. Хотите что-то рассказать мне — рассказывайте. Если же я у вас буду о чём-то допытываться, а вы не захотите говорить, значит, не говорите, хотя, по правде говоря, мне было бы любопытно услышать, о чём вы говорили.

— Даже не знаю, взбесило меня это или нет. — Она помолчала. — Зачем вы сказали лейтенанту Ульбрихту, что я наполовину немка?

— А разве это секрет?

— Нет.

— Вам нечего стыдиться. Вы сами мне это сказали. Так что же в этом такого? Почему я не упомянул вам о том, что сказал ему? По правде говоря, не знаю. Мне это даже в голову не приходило.

— Но вы могли бы, по крайней мере, сказать мне о том, что он наполовину англичанин.

— Мне и это в голову не приходило. Какая разница? Лично меня совершенно не волнует, к какой национальности принадлежит человек. Я рассказывал вам о своём зяте. Как и лейтенант Ульбрихт, он — лётчик. И тоже лейтенант. Если бы он считал, что он должен сбросить бомбу прямо на меня, он бы это сделал не задумываясь. И, тем не менее, лучше человека вы вряд ли найдёте.

— Вы — очень великодушный человек, мистер Маккиннон.

— Великодушный? — Он посмотрел на неё с удивлением. — Вряд ли. Просто я хочу сказать, что бомбу на меня он ещё не сбросил.

— Я не об этом говорила. Даже если бы он сбросил, это все равно ничего не изменило бы.

— Почему вы так считаете?

— Я просто знаю.

Маккиннон решил сменить тему.

— Ну, я думаю, это не очень интересная тема для разговора. Во всяком случае на сорок минут её не растянешь.

— Ему, кстати, доставило большое удовольствие подчеркивать, что он в большей степени англичанин, нежели я. С точки зрения крови, я имею в виду. Пятьдесят процентов британской крови изначально плюс более двух пинт английской крови вчера.

— Неужели? — уважительным тоном произнёс Маккиннон.

— Ну, хорошо, статистика тоже неинтересная тема. Он мне также сказал, что его отец знает моего.

— Вот как? А это действительно интересно. Он говорил мне о том, что его отец был атташе в германском посольстве в Лондоне, правда, при этом он не уточнил, каким атташе — по торговым или культурным делам или ещё по каким-то. Может быть, он вам говорил, что его отец был там военно-морским атташе?

— Да, говорил.

— Только не говорите мне, что его старик — капитан германского военно-морского флота.

— Так и есть.

— Значит, вы чуть ли не кровные братья. Точнее сказать, брат и сестра. Помяните моё слово, сестра, — с серьёзным видом произнёс Маккиннон, — это рука судьбы. Божественное предопределение — кажется, так говорят.

— Фи...

— И оба они ещё служат?

— Да, — печальным голосом произнесла она.

— А вам не кажется забавным, что ваши папаши таинственно рыскают по северным водам в надежде отыскать способ, как бы свести вас друг с другом?

— Ничего забавного в этом нет.

— Я не совсем правильно выразился. Я хотел сказать — странным. — Если бы кто-то когда-нибудь сказал бы Маккиннону, что Маргарет Моррисон в один прекрасный день поразит его своим безутешным горем, он сразу же задал бы себе вопрос, а в здравом ли он ещё уме. Он решил, что её неожиданная печаль не стоит того. — Не надо тревожиться, девочка моя. Этого никогда не произойдет. — Правда, он сам не был уверен, что он хотел этим сказать.

— Конечно, не произойдет. — По голосу её чувствовалось, что она совсем в этом не уверена. Она хотела было что-то сказать, застыла в нерешительности, посмотрела вдоль палубы, а затем медленно подняла голову. Хотя лицо её было в тени, ему показалось, что оно всё в слезах.

— Я сегодня много чего о вас слышала.

— Да? Уверен, что не в мою пользу, хотя в наши дни нельзя верить каждому слову. И что же вы слышали, сестра?

— Я бы хотела, чтобы вы меня так не называли.

Раздражение, которое слышалось в её словах, было таким же непривычным, как и её уныние. Маккиннон вежливо приподнял брови.

— Не говорить «сестра»? Но вы же сестра?

— Но не в том смысле, в каком это слово звучит в ваших устах. Простите меня, вы произносите его так же, как и любое другое слово, но звучит оно, как в дешёвом американском фильме, где охотник каждую девушку называет «сестрой».

Боцман улыбнулся.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня хулиганом. Сестра Моррисон?

— Вам же известно моё имя?

— Да, известно. Знаю я также и то, что вы собирались что-то сказать, затем передумали, а теперь пытаетесь уйти от этого разговора.

— Нет. Да. Точнее, не совсем. Всё это трудно, а я не умею говорить о подобных вещах. Сегодня утром я слышала, как рассказывали о вашей семье. Это как раз было перед тем, как мы поднялись сюда. Простите, мне очень жаль.

— Джанет вам рассказала?

— Да.

— Но я из этого секрета не делаю.

— Они погибли от взрыва бомбы, которую сбросил немецкий лётчик. — Она долго смотрела на него, а затем покачала головой. — И вдруг появляется другой немецкий лётчик, вновь бомбит невинных людей, и вы первым встаете на его защиту.

— Не надо делать из меня героя или превращать в ангела, хотя я не уверен, что это комплимент. Что вы ждёте от меня? Чтобы я в ярости набросился на невинного человека?

— Вы? Не надо говорить чепухи. Может, я сморозила глупость и этого не стоило говорить, но вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Я ведь слышала об унтер-офицере Маккинноне, награждённом медалью Британской империи, медалью «За выдающиеся заслуги» и бог знает ещё какими наградами, который лежал в госпитале на Мальте, когда узнал о том, что произошло с его семьёй. Итальянский бомбардировщик сбросил бомбу на вашу подводную лодку. Похоже, вражеские бомбардировщики так и липнут к вам.

— Джанет об этом неизвестно.

Сестра Моррисон улыбнулась.

— Мы с капитаном Боуэном почти друзья.

— Капитан Боуэн, — произнёс Маккиннон без всякой злобы, — старая сплетница.

— Капитан Боуэн — старая сплетница. Мистер Маккиннон — старая сплетница. И мистер Паттерсон. И мистер Джемисон. Все вы старые сплетницы.

— О боже! Это серьёзное обвинение, сестра. Простите. Маргарет.

— Старые сплетницы либо говорят чуть слышно, либо тихо шушукаются. Когда двое из них, трое, а то и все четверо шепчутся, сразу же чувствуется напряжение, какой-то страх... нет, это не совсем точное слово, лучше сказать — дурное предчувствие. Возникает вопрос: почему они шепчутся?

— Может быть, у них есть секреты?

— Я заслуживаю гораздо лучшего к себе отношения, чем это.

— У нас на борту диверсант.

— Я знаю это. И все это знают. И те, кто шепчутся, тоже это знают. — Она уставилась на него немигающим взглядом. — И всё же я заслуживаю лучшего к себе отношения. Вы не доверяете мне?

— Доверяю. За нами идет охота. У кого-то на борту «Сан-Андреаса» есть радиопередатчик, который постоянно посылает сигнал. Люфтваффе и немецкие подводные лодки точно знают, где мы находимся. Кто-то выслеживает нас. Кто-то хочет захватить «Сан-Андреас».