Корабль-призрак - Марриет Фредерик (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Спустя несколько дней по своем возвращении из Амстердама, Филипп, который слегка простудился, пожаловался на нездоровье.
— Вы нездоровы?! — почти радостно воскликнул мингер Путс. — Дайте, я посмотрю, что такое… Да, да… ваш пульс нехорош… Амина, твой муж серьезно болен; он должен лечь в постель сейчас же, а я приготовлю ему лекарство. Я ничего не возьму с вас за это, Филипп, ровно ничего.
— Но я чувствую себя вовсе не так плохо, — сказал Филипп, — правда, у меня сильно болит голова, но вот и все.
— Да, да, кроме того, у вас сильный жар: вас лихорадит, а предупреждение болезни лучше лечения! Идите, лягте и примите то, что я вам пришлю. Завтра вы будете совершенно здоровы!
Филипп пошел наверх в сопровождении Амины, а мингер Путс отправился в свою комнату, где занялся изготовлением лекарства. Как только Филипп лег, Амина спустилась вниз, где ее встретил отец и сунул ей в руку порошок, который она должна была дать мужу.
«Прости меня, Господи, если я думаю напраслину на отца, — проговорила мысленно Амина, — но у меня явилось подозрение. Филипп болен, я это вижу, и серьезнее, чем он хочет сознаться, и если ему не дать лекарства, ему может сделаться хуже! Но сердце чует что-то недоброе… хотя не может быть, чтобы он был настолько подл».
Амина развернула порошок и внимательно посмотрела на него: то было очень небольшое количество темно-коричневого порошка, который, по указанию Путса, следовало дать больному в бокале теплого, нагретого вина. Мингер Путс предложил даже сам нагреть вино, насколько нужно, и когда он вернулся из кухни с вином, то его приход рассеял подозрения молодой женщины.
— Вот вино, дитя мое, заставь его выпить полный бокал, предварительно всыпав в него порошок, и затем укрой его хорошенько: будет сильная испарина, и ее нельзя застудить. Сиди подле него и не позволяй ему раскрываться, укрой его одеялами с головой, — и назавтра он будет здоров. Спокойной ночи, дитя мое! — ласково добавил он, уходя.
Оставшись одна, Амина всыпала порошок в один из серебряных бокалов и принялась растворять его в вине. Ласковый тон и сочувственный, озабоченный вид отца на время убаюкали ее подозрения. Как врач он всегда был чрезвычайно осмотрителен и внимателен к своим больным. Растворяя порошок, Амина посмотрела и увидела, что от порошка не получается ни малейшего осадка, и вино остается таким же чистым и светлым, как раньше. Это показалось ей неестественным, и в ней снова проснулись подозрения.
— Мне это не нравится! — пробормотала она. — Я боюсь отца! Помоги мне, Господи, я положительно не знаю, что мне делать. Нет, я не дам Филиппу этого порошка: быть может, теплое вино само по себе вызовет испарину.
Амина снова задумалась. Она растворила порошок в столь малом количестве вина, что его не было и четверти чашки. Отодвинув этот бокал в сторону, она взяла другой, налила его до краев теплым вином и понесла его осторожно, чтобы не разлить, наверх, в спальную.
На верхней площадке лестницы ее встретил отец, который обыкновенно в это время уже давно спал, и который, как она думала, ушел в свою комнату.
— Смотри, не разлей, Амина! — проговорил он. — Это хорошо, что ты налила ему полный бокал! Постой, дай лучше мне, я сам дам ему выпить это вино!
Мингер Путс взял из рук дочери бокал и вошел в спальню Филиппа.
— Вот, сын мой, выпей это, и завтра ты будешь здоров! — сказал Путс, руки которого так сильно дрожали, что он расплескал вино на одеяло. Амина, вошедшая вместе с ним и следившая за ним, не спуская глаз, радовалась, что не всыпала порошка в этот бокал.
Филипп приподнялся на локте и выпил вино, после чего Путс пожелал ему спокойной ночи и удалился.
— Не оставляй его ни на минуту! — сказал он Амине, уходя. — Я там все приберу; и Амина, думавшая пойти вниз, чтобы загасить свечи в гостиной, осталась с мужем, которому она сообщила свои опасения, а также и то, что она не всыпала порошка в его стакан.
— Я надеюсь, что ты ошибаешься, Амина, — возразил Филипп. — Я даже уверен, что это так. Не может человек быть так зол, как ты предполагаешь!
— Ты не жил с ним, не видал того, что видела я, не знаешь всего, что знаю я! — отвечала молодая женщина. — Ты не имеешь представления, на что может подвигнуть человека жажда золота. Конечно, ведь я могу ошибаться, чего от души желаю в данном случае. Но как бы то ни было, ты теперь должен заснуть, а я посижу подле тебя, дорогой мой! Прошу не разговаривать: я вовсе не хочу спать теперь; мне хочется немного почитать, а потом и я лягу!
Филипп не стал протестовать и вскоре крепко заснул, а Амина просидела подле него далеко за полночь. Вдруг внизу раздался стук у входной двери. «Это кто-нибудь пришел звать отца», — решила Амина, встала и поспешила к дверям.
Действительно, она не ошиблась: пришли звать ее отца к роженице.
— Он сейчас придет! — сказала Амина. — Я пойду и разбужу его! — и она пошла и постучалась в комнату отца, но ответа не последовало. Тогда она постучала еще раз, а когда и на этот раз никто не откликнулся, отворила дверь комнаты и вошла. К немалому ее удивлению, в комнате никого не было. «Странно, — подумала она, — впрочем, я действительно не слышала его шагов на лестнице, когда он пошел вниз гасить свечи».
Амина спустилась в гостиную и здесь нашла отца, который лежал раскинувшись на диване и, по-видимому, крепко спал. Она окликнула его, но он не шевельнулся, не издал ни звука. «Боже милосердый, неужели он умер?» — прошептала она, поднося свечу к самому лицу отца. На нее глянули застывшие, неподвижные мертвые глаза и искаженное судорогой лицо. В первую минуту она не верила своим глазам, и, отступив на шаг назад, она прислонилась к стене; мысли ее путались; она не могла дать себе хорошенько отчета в том, что произошло. Наконец, она овладела собой.
— Это можно сейчас проверить! — пробормотала она и подошла к столу, на котором оставила бокал, и заглянула в него; он был пуст. «Справедливый Бог наказал его за злодейство!» — прошептали ее бледные губы. «И этот человек был мой отец! Теперь все ясно! Вероятно, сознавая свой ужасный поступок и желая придать себе смелости, он налил себе вина в оставшийся на столе стакан, не зная, что на дне его был принесенный им для другого яд, и выпил его, ничего не подозревая. Для другого! А этот другой был ее Филипп! О, будь ты не мой отец, я плюнула бы тебе в лицо и прокляла бы тебя!.. Но ты наказан по делам твоим, и да простит тебя милосердый Бог!».
С этими словами Амина вышла из комнаты и прошла наверх в спальню мужа, который продолжал спать крепким сном, весь в испарине.
Большинство женщин на ее месте разбудили бы мужа при таких обстоятельствах, но Амина была всегда и во всем обдуманна и благоразумна. Она села подле кровати и просидела до самого рассвета, погруженная в свои мысли.
Новый стук у входной двери пробудил ее от ее мыслей; она встала и поспешила вниз, но дверей не отворила.
— Мингера Путса требуют немедленно; дальше ждать нельзя, его услуги необходимы! — сказала присланная за доктором девушка.
— Милая Тереза, — ответила ей Амина, — мой отец сейчас еще более нуждается во врачебной помощи, чем та бедная женщина! Я боюсь, что он кончается. Я застала его очень больным, когда пошла звать к вам; он уже не был в состоянии подняться с кровати. Умоляю вас, забегите по дороге к патеру Сейсену и попросите его прийти сюда: мой бедный отец очень нуждается в его помощи.
— Боже мой! Будь милостив к нам грешным! — воскликнула Тереза. — Неужели он в самом деле умирает? Будьте спокойны, мистрисс Амина, я исполню ваше поручение!
Между тем стук у дверей и разговор двух женщин разбудил Филиппа; он чувствовал себя гораздо лучше, и голова у него не болела. Он сразу заметил, что Амина не ложилась, и собирался пожурить ее, но она не дала ему времени и рассказала о всем случившемся.
— Надо, чтобы ты встал и оделся, Филипп, — говорила она, — и помог мне перенести его тело наверх, на его постель, раньше, чем успеет прийти священник. Боже милосердый, что было бы, если бы я дала тебе этот порошок! Но не будем говорить об этом, надо спешить, а то патер Сейсен сейчас будет здесь!
