Бунт на «Баунти» - Холл Норман (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
– Байэм! – задыхаясь от волнения, проговорил он. – Вставай! Корабль! Пришел корабль!
Протирая глаза, я поспешил вслед за ним на берег, где уже собралась большая толпа. Все смотрели на восток. Очень далеко, на самом горизонте, виднелся европейский корабль. Я смог различить лишь марсели, брамсели и бом-брамсели, однако расстояние было еще слишком велико, чтобы распознать, какой стране корабль принадлежит. Таитяне выказывали признаки сильного волнения.
– Если корабль испанский, – сказал один из них, – то он зайдет к нам.
– А если французский – пойдет на Итиаа!
– Британские корабли всегда заходят в Матаваи, – сказал Туаху, взглядом ища у меня подтверждения.
– Думаешь, он из Британии? – спросила Тетуануи, старая тетка моей жены.
– Во всяком случае судно не испанское, как мне кажется, – пожав плечами ответил я.
Корабль шел правым галсом; было ясно, что он направляется не на испанскую якорную стоянку в Пуэу. Мы сели на траву. Через некоторое время, когда корабль немного приблизился, я был уже почти уверен, что он английский. Я вскочил:
– Туаху! Он британский, это точно! Давай возьмем твое маленькое каноэ и сходим в Матаваи!
Мой шурин с готовностью согласился:
– Мы придем туда гораздо раньше них! У берега ветер всегда сильнее.
Мы наскоро позавтракали, запаслись провизией и питьевой водой и отправились в путь. Как и предсказывал Туаху, вдоль берега дул сильный ветер, тогда как корабль вдалеке почти стоял на месте. В середине дня мы остановились перед домом Ити-Ити. Вокруг никого не было – новость о корабле опередила нас, и мой тайо вместе с домашними отправились на холм следить за его приближением.
Глава XIII. «Пандора»
Весь день туземцы со своего острова стягивались в Матаваи. Когда ближе к вечеру я взобрался на холм, там было полным-полно таитян, желавших встретить английский корабль. По-видимому, то же происходило и двадцать четыре года назад, когда к острову подходил первый европейский корабль, – «Дельфин» капитана Уоллиса. Толпа была столь многочисленна, что я с трудом отыскал Стюарта.
– Ждал тебя весь день, Байэм, – сказал он. – Что ты можешь сказать о корабле? Ты должен был его видеть, когда плыл сюда.
– По-моему, это английский фрегат, – ответил я.
– Так я и думал, – печально отозвался Стюарт. – Наверное, я должен бы радоваться. С одной стороны, так оно и есть, но все же судьба сыграла с нами невеселую шутку. Ведь правда?
Я был полностью с ним согласен. Увидев корабль, я на секунду ощутил себя очень счастливым. Он напомнил мне о доме. Однако за это время Таити тоже стал моим домом, и теперь я привязался к нему не меньше, чем к своему дому в Англии.
– Что будет с нашими женами и детьми? – мрачно спросил Стюарт. – Это может показаться тебе странным, Байэм, но я на самом деле до сих пор не отдавал себе отчета в том, что придется уехать отсюда. Англия так далеко, словно находится на другой планете.
– Понимаю, – ответил я. – Я чувствую то же самое.
– Давай не будем говорить об этом, – печально покачал он головой. – Ты уверен, что корабль английский?
– Совершенно.
– В таком случае, жаль беднягу Моррисона. Он ушел на своей шхуне четыре дня назад.
Как рассказал Стюарт, планы Моррисона не изменились. Все оставшиеся на Таити мятежники за исключением Скиннера ушли на «Решимости». Они договорились сойти на каком-нибудь острове, где вероятность того, что их обнаружат, была бы невелика. Мориссон, Норман. Макинтош, Берн и Маспратт надеялись дойти после этого до Батавии, откуда на каком-либо судне переправиться в Европу.
– Предприятие отчаянное, – продолжал Стюарт. – Один Бог ведает, что их ждет на острове! У них есть огнестрельное оружие, и они уверены, что смогут обороняться до того, как установят дружеские отношения с туземцами.
– Во всяком случае, лучше погибнуть в бою, чем вернуться домой и кончить жизнь на виселице, – возразил я.
– Без сомнения, – согласился Стюарт.
Придя к нему домой, мы обнаружили, что и там царит возбуждение. Пегги, жена Стюарта, сортировала штуки местной материи, выбирая лучшие куски для друзей мужа, приплывших на корабле; их недавно родившаяся маленькая дочка спала на циновке рядом. Пегги считала само собой разумеющимся, что на корабле мы должны знать всех; у нее не было ни малейших подозрений относительно того, что для нас обоих означает его приход. Вскоре я пошел искать Туаху и других моих друзей из Таутира. Приближался рассвет. Туаху предложил выйти на каноэ навстречу кораблю.
– Если корабль чужой, Байэм, капитан будет рад иметь на борту лоцмана. Но я уверен, что это Параи, – так называли туземцы Блая, – вернулся к нам. Мы встретим его первыми.
Я тотчас же согласился. Мы стащили каноэ в воду и через несколько минут уже огибали мыс Венеры, держа курс в открытое море. Ветер дул едва-едва, мы гребли уже час, а корабль все еще находился на значительном расстоянии от нас. Это был двадцатичетырехпушечный фрегат, и когда наконец я различил британский флаг, сердце сжалось у меня в груди, хотя я и раньше был убежден, что корабль английский.
В своем желании попасть поскорее на бот я совершенно упустил из вида, что одет, как туземец, а вовсе не как мичман английского флота. Мой единственный мундир давно пришел в плачевное состояние. Я уже был готов повернуть назад, но с корабля нас заметили, и он сменил курс. На левом борту толпились матросы и солдаты; на квартердеке стоял капитан и смотрел на нас в подзорную трубу, за ним виднелись офицеры. Когда корабль поравнялся с каноэ, с борта бросили конец, по которому я, за мною Туаху взобрались на палубу.
Кожа у меня стала такою же темной, как и у туземцев, руки были покрыты татуировкой, поэтому неудивительно, что меня приняли за таитянина. У трапа стоял лейтенант; когда мы ступили на палубу, матросы и солдаты подошли ближе, чтобы лучше нас разглядеть. Лейтенант обворожительно улыбнулся и со словами: «Маитаи, маитаи!»(«Хорошо, хорошо!») похлопал Туаху по плечу.
– Можете обращаться к нему по-английски, сэр, – с улыбкой произнес я. – Он прекрасно понимает. А меня зовут Байэм, Роджер Байэм, я бывший мичман корабля его величества «Баунти». Если хотите, могу провести вас в бухту.
В ту же секунду выражение лица лейтенанта изменилось. Ни слова не говоря, он смерил меня взглядом с ног до головы, после чего позвал:
– Капрал морской пехоты!
Тот подошел и отдал честь.
– Выстроить конвой и отвести этого человека на корму!
К моему великому удивлению, четверо солдат, вооруженных мушкетами с примкнутыми штыками, окружили меня и повели на квартердек к капитану. Впереди шел лейтенант.
– Один из пиратов, сэр, – доложил он.
– Но я не пират, сэр! – возмутился я. – Не более, чем вы!
– Молчать! – приказал капитан, с холодной враждебностью разглядывая меня.
– Позвольте мне все рассказать, сэр, – не в силах вынести обвинения, взмолился я. – Я не мятежник. Меня зовут…
– Ты что, не слышал, мерзавец? Тебе приказано молчать!
Я весь горел от стыда и возмущения, однако сохранил достаточно самообладания, чтобы не ввязываться в дальнейшие препирательства, тем более что был уверен: недоразумение скоро разъяснится. Туаху смотрел на меня с выражением величайшего изумления. Поговорить с ним мне не разрешили.
Однако самое унизительное было еще впереди. На руки мне надели кандалы и под стражей препроводили в капитанскую каюту, где я должен был ждать, пока капитан не соблаговолит заняться мною. Прошло два часа, в течение которых я стоял у двери. Часовые в разговор со мной не вступали. Тем временем корабль пошел в бухту Матаваи и бросил якорь в том же месте, где и «Баунти» почти три года назад. В окно мне было видно, как множество каноэ устремилось к фрегату. В одном из первых стояли Коулман и Стюарт, оба в сохранившихся у них каким-то образом мундирах.
Корабль, на котором я находился, назывался «Пандора», командовал им капитан Эдвард Эдвардс, высокий худощавый мужчина с холодными голубыми глазами и костистым бледным лицом. Как только корабль был поставлен на якорь, капитан пришел к себе в каюту в сопровождении лейтенанта по фамилии Паркин. Он уселся за стол и приказал мне подойти. Я снова начал было протестовать против несправедливого обращения, однако он приказал мне замолчать и некоторое время рассматривал меня, словно какую-то диковину. Закончив изучение, он откинулся на стуле, сурово посмотрел мне в глаза и спросил:
