Берег черного дерева и слоновой кости (сборник) - Жаколио Луи (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Лаеннек, услышав последние слова, подумал было, что негр шутит, но скоро убедился в справедливости его заявления, потому что мог сам незримо присутствовать при страшном пире и увидеть, что имеет дело с людоедами…
Труп был изжарен и изрублен на его глазах, и хотя чувствительность дезертира значительно притупилась от обычных опасностей, которым он подвергался столько лет, он чувствовал тошноту, глядя сквозь листья, тихо волнуемые вечерним ветерком, на тело фана, окруженное пламенем.
Лаеннек счел за лучшее сразиться, наконец, с дикарями, чем подвергаться угрозе ежедневных засад. Приходилось, однако, ждать восхода солнца.
План его был очень прост. Ив знал, что можно положиться на бдительность Буаны. Незадолго до рассвета, убежденный, что фаны бросятся преследовать пирогу, он стал с Кунье напротив того места, где его ждали Барте и Гиллуа; таким образом, он имел возможность предупредить негритянку об опасности в надлежащую минуту. Он, правда, мог бы сообщить молодым людям о своих намерениях, но вполне уверенный в том, что они не будут застигнуты врасплох, так как он караулит, предпочел не увеличивать их беспокойства опасениями новой борьбы. Все произошло, как он предвидел. Фаны на восходе солнца начали преследование. В ту минуту, когда они подошли к корнепускам, под которыми была спрятана пирога, Кунье подал Буане сигнал поскорее отчалить от берега… Ничто не расстроило искусного плана «человека пустыни»…
В продолжение двух дней путники покидали лодку только для того, чтобы изжарить наскоро рыбу, которую Кунье ловил неводом. Птицы, подстреленные на лету, дополняли их провизию. Друзья плыли даже ночью, ни на минуту не переставая грести.
Действительно, можно было предполагать, что фаны, встревоженные участью своего авангарда, пошлют разведчиков и вверх и вниз по реке.
Пленник, видя, что жизнь его не подвергается пока опасности, мало-помалу смягчился; он объявил Кунье, что его зовут Йомби, и даже предложил грести в свою очередь; из осторожности Лаеннек не согласился.
За двое суток путешественники проехали около двадцати миль; несколько раз они встречали по пути большие болота, почти слившиеся с рекой и перерезавшие лес до самого горизонта; погоня теперь стала невозможной, и друзья могли вздохнуть свободно.
Лаеннек решил дать отдохнуть денек своему маленькому отряду. Действительно, все до того устали, что еще накануне решились испытать добрую волю Йомби и дали ему грести, старательно наблюдая, впрочем, за всеми его движениями. Негр принялся петь странную песню своей родины и греб всю ночь, не отдыхая ни минуты.
Опять показался лес со своими большими тюльпанниками, баобабами, пальмами и лианами, покрытыми цветами, которые то причудливо обвивались вокруг ветвей, то падали гирляндами в воду; Лаеннек, выбрав песчаный берег, поднимавшийся покато к тенистой рощице тамариндов, велел причалить.
Все тотчас же прыгнули на берег, чтобы насладиться заслуженным отдыхом после необычайных волнений.
Кунье поручили передать Йомби, что он может идти куда хочет, так как никто уже не опасается погони его соотечественников.
Бедняга нерешительно сделал несколько шагов к лесу, потом вдруг передумал, сел на берегу, и путешественники с удивлением увидели, что из глаз его катятся крупные слезы.
— Ну, — сказал ему Кунье, служа переводчиком Лаеннеку, — разве ты не рад, что можешь возвратиться к своим?
— Если Йомби воротится в свое племя, Йомби будет съеден.
— Отчего это?!
— Оттого что Йомби обязан был умереть, стараясь отомстить за своих братьев!
От него нельзя было добиться больше ничего, и когда спросили, что же он намерен делать, он ответил, что, будучи взят в плен, стал невольником и должен повиноваться.
— Но белые не могут взять тебя с собой!
— Стало быть, если у Йомби нет пироги, чтобы ехать по реке, и нет оружия, чтобы отыскивать себе пищу, Йомби умрет с голоду или будет съеден тиграми!
— Он прав, — вмешался Барте. — Мы не можем бросить его таким образом; позвольте мне взять на себя заботы о нем, Лаеннек.
— Тем охотнее, — ответил Лаеннек, с улыбкой смотревший на эту сцену, — что он может оказаться недурным приобретением: негры вообще или очень добры или очень злы, и у них не хватает искусства долго притворяться. Я два дня наблюдал за ним и думаю, что его можно отнести к категории добрых. Умея дружить с ним, а главное, развив в нем человеческое достоинство, вы легко можете сделать из него второго Кунье, то есть настоящего товарища и брата.
Услышав эти слова, Кунье ответил чванно и комично, что не может быть никакого сравнения между ним и красной головой, которая ела человеческое мясо, и что хорошо еще, если ее можно приручить, чтобы сделать товарищем Уале. Эта выходка рассмешила путешественников, и Йомби решили оставить.
Рабство побежденного — в центре Африки военный закон, не оспариваемый ни одним племенем, и во многих местах тот, кто даст взять себя в плен и потеряет свою свободу, не может уже воротить ее. Поэтому понятно, что пропитанный предрассудками фан не желал возвращаться к своим. Вернувшись к соплеменникам, бедный Йомби был бы вынужден признаться, что белые как-никак продержали его несколько дней в плену, и этого было бы достаточно, чтобы наложить на него неизгладимое пятно рабства. Поэтому, когда ему растолковали, что он может оставаться, он лег возле Барте, поставил его правую ногу на свою голову и поклялся ловить рыбу и охотиться для него, разводить костер и всегда наливать в его горлянку чистую воду.
Менее чем в час два негра, ставшие почти друзьями, несмотря на гордость Кунье, и негритянка устроили лиственный шалаш, а покончив с этим делом, принялись собирать сухие ветви для ночного костра. Ужин был великолепен, Барте и Гиллуа давно не имели такой трапезы. Она состояла из раков и рыбы, которых Кунье выловил в Конго, трех маленьких зайцев, найденных Йомби в норе, и разных плодов, которых Буана принесла из леса.
Но больше всего пришлись по вкусу путешественникам, так давно лишенным хлеба, пять или шесть крупных фруктов хлебоплода, испеченных в золе. Это вкусное кушанье, заменяющее даже европейцам картофель и хлеб, было найдено в лесу Лаеннеком.
Во время приготовления пиршества все радостно суетились; Лаеннек и Барте между делом чистили оружие и осматривали состояние снарядов, лежавших в ящике из камфарного дерева. Гиллуа попутно с хозяйством занимался своей любимой естественной историей; он осматривал каждую рыбу, которую Буана приготовляла к ужину.
Это занятие скоро внушило ему сильную печаль, потому что он ничего не приготовил заранее для того, чтобы сохранить любопытные сорта рыб, проходившие пред его глазами.
— Какая жалость, — сказал Гиллуа, указывая Барте на рыб, — что мы беглецами странствуем по этим краям! Все продукты ловли Кунье доказывают мне, что есть необыкновенное сходство между фауной областей верхнего Нила и этих стран. Будь мы снаряжены для экспедиции, мы вместо того, чтобы спускаться вниз по Конго, поднялись бы по нему вверх и достигли бы тех больших озер в центре Африки, откуда, вероятно, вытекают Нил, Огове и Конго.
— Я уверен, — ответил молодой офицер, который до страсти любил географические споры, — что если бы мы не успели разрешить эту великую проблему, которая в высшей степени занимает современную науку, то по крайней мере прославили бы наше имя каким-нибудь важным открытием.
Молодые люди принялись развивать план путешествия. Африка привлекала их, как и всех, кто провел уже немного времени в этой таинственной стране. Вдруг веселый голос Лаеннека прервал их разговор.
— И вы начинаете, — сказал он, — привыкать к жизни в зарослях, к опасности, которая только увеличивает привлекательность! Я уверен, что, если вы доедете благополучно, мы расстанемся не без сожаления и, может быть, недолго останемся в разлуке.
— Мы об этом думаем, — ответил Барте задумчиво. — О, если бы у нас были необходимые инструменты для вычисления широт, удобная лодка и хорошее оружие!..
