Путь на Грумант - Бадигин Константин Сергеевич (книги полностью бесплатно txt) 📗
«Карбасишко надо соорудить хоть какой-нибудь или лодчонку. Морем тогда вдоль берега в тихий день пройдем до самого становища. Все, что нужно, с собой прихватим… Завтра же работу начнем», — твердо решил Алексей.
Глава тринадцатая
ЛОДКА НА ЛЬДУ
Утром Алексей изложил товарищам свой план переселения, обдуманный за бессонную ночь.
— Нечего нам осматривать с тобой, Федор, озера да Птичью гору. Все и так ясно. Промышленники, что избу здесь строили, не без голов были за две версты от берега жить. Да и у плавника крыльев нет по острову летать. И киту не забраться от моря за пять верст. Не в этом сейчас дело. Главное для нас — не опоздать, на южном берегу ко времени быть, как лодьи на промысел пойдут.
Поговорив, мореходы решили начать подготовку к переселению не откладывая.
Постройку лодки подробно обсудили, Федору поручили подыскать в плавнике подходящий лес. Ваня должен был наскоблить со старых досок сохранившийся вар для осмолки будущей лодки.
Несколько шкур молодых оленей — неблюев — придется израсходовать на парус. Обработанная с помощью жира оленья кожа как нельзя лучше подходила для этой цели. Да и понятно: ведь это была поморская ровдуга — настоящая мягкая замша. Лодейный парус, сшитый из такой кожи, поморы так и называли ровдужным парусом. В более ранние времена кожаное снаряжение судов применялось даже чаще, чем полотняные паруса и пеньковая снасть.
Степан и здесь оказался недюжинным умельцем и мастерски сшил парус. Недаром потрудился он зимой, изготовляя иголки: много дней он обтачивал гвозди, а еще больше пришлось ему попотеть, пробивая в иголках ушки. Зато иголки получились отличные: гладкие, острые.
Веревки для снастей делали из кожи морского зайца. Вместе с Ваней, который помогал поворачивать тушу зверя, Степан кольцевыми надрезами аккуратно делил шкуру на четыре-пять полос. Кожа у головы и у задних ласт в дело не годилась, ее не брали. Затем Степан отделял кожаные кольца от туши, а Ваня остро отточенным ножом «сбривал» с них сало.
Для разделки полос на ремни Шарапов соорудил несложный станок из деревянного бруса и прибитой к нему планки с зазором. Кожаное кольцо он надевал на укрепленный горизонтально брусок так, чтобы один край кольца входил в зазор планки. Наметив ширину ремня, Степан втыкал поперек бруса нож и тянул кожу, чуть наискось, на себя. Лезвие ножа отделяло от кожаного цилиндра ровную ременную спираль.
Из одной шкуры охотники нарезали до полусотни саженей крепкого, почти квадратного ремня толщиной в полдюйма. Несколько ремней сделали более широкими, пальца в два, на лямки, коли случится перетаскивать лодку через торосистый лед.
За пять дней Степан с Ваней изрезали несколько кож. Готовые ремни на время развесили для подсушки. Посматривая на ремни, поморы прикидывали в уме и другое: сплетая несколько таких лент, можно будет при надобности получить и якорные канаты, пригодные даже для большой морской лодьи.
С берега доносился размеренный стук топора. Это Федор нашел крепкое дерево и уже мастерил гребные весла, мачту и правило — руль.
Но постройка самой лодки пока не двигалась: не хватало годного материала. А время шло. Лед в проливе уже наполовину разрушился. От грозных, высоких когда-то торосов остались небольшие холмики и пологие гряды. По всей поверхности льда голубели озерки с талой водой, а кое-где образовались сквозные проталины и промоины. По льду стало опасно ходить. «Гнилой стал лед», — говорили поморы.
В один из первых дней августа сильным ветром лед внезапно в какой-нибудь час взломало, и он быстро стал уплывать к югу, будто в широком устье пролива выбили гигантскую пробку.
— Ну, братцы, плохо наше дело. Самое время на новом месте быть, а у нас еще и лодки нет, — говорил, качая головой, Федор. Да и остальные приуныли.
Три дня пролив был чист. А потом ветер переменился и на море снова показался лед. Теперь он плыл обратно — с юга на север. Зимовщики узнавали «свой» прежний лед. Но среди трухлявых, разъеденных солнцем обломков виднелись крепкие большие зеленоватые, синие, белые льдины, попавшие сюда уже из других, может быть далеких мест. Льдины величаво, словно лебеди, проплывали мимо поморов, понуро стоявших на берегу.
Химков тихонько, чтобы не задеть богомольного Федора, ругнулся черным словом и отошел к Ване помогать счищать вар со старых досок.
Тем временем легкий шелоник тянул и тянул через пролив льдины и небольшие поля битого льда.
— Алексей, глянь-кось, что за зверь на льдине лежит? — окликнул вдруг кормщика Шарапов.
Кормщик нехотя поднял голову и посмотрел на пролив.
— Вон там, на большой белой льдине…
— Вижу я… да не зверь это, Степан… Велик больно… Лодка! Братцы, лодка это, осиновка или тройник!.. Верно говорю!
— Лодка и есть, — всмотревшись, сказал Федор. Алексей сосредоточенно обдумывал что-то.
— Что же, братцы, лодку достать надобно. Ветер сейчас слабый, а ежели это осиновка или тройник, то в обрат будем и по воде и по льду добираться. Они с креньями ведь… Со Степаном вместе пойдем. Не впервой нам…
Охотники не теряли ни минуты. Взяв на всякий случай по веслу, они прыгнули с припая на плывущий мимо них лед. Отталкиваясь веслом, они перескакивали с льдины на льдину, пробираясь к дорогой, неожиданной находке.
Нужны многолетний опыт и смекалка, чтобы проделать такой рискованный путь. Надо было знать, на какую льдину безопасней прыгнуть, как оттолкнуться… Когда путь преграждало разводье, поморы переплывали его, превращая какую-нибудь льдину в плот и гребя веслами. Наконец, преодолев последнее препятствие, друзья оказались на той льдине, где килем кверху лежала лодка.
Это была действительно осиновка. Несколько минут ни Алексей, ни Степан не могли вымолвить ни слова. Они тяжело дышали и, сняв шапки, вытирали пот.
— Ну, Степан, счастливые мы! — радовался Алексей, оглядев лодку. — Цела ведь совсем, хоть сейчас паруса да весла ставь!
— Ну-к что ж, хороша осиновка, новая. Должно, с лодьи промысловой. А работа наша, мезенская, сразу видать, — согласился Степан.
Перевернув лодку, поморы потащили ее по льду и разводьям к берегу. На берег вышли немного севернее, с версту от прежнего места, сносило вместе со льдом. Но этот пустяк мало беспокоил охотников. Теперь у них была лодка.
Осиновка — небольшое, но вместительное суденышко, длиной около шестнадцати футов, шириной в три фута. Эта распространенная у поморов лодка обладает многими отличными качествами. Как легкая скорлупа, носится она по волнам и вместе с тем остойчива, поворотлива на ходу, равно под веслами и под парусом. Полозья на днище позволяли, когда нужно, катить ее по льду, как санки. Такая лодка обязательно входила в промысловое снаряжение зверобоев. Особенно любили ее мезенцы. На палубе морских лодей, идущих на дальние промыслы, всегда находилось место для осиновки.
Уже вчетвером поморы долго любовались на свою лодку, гладили и ласкали ее загрубевшими ладонями, точно живое существо. Потом с новой энергией взялись за дело. Алексей установил мачту, поставил парус, протянул снасти. Весла, сделанные Федором, пришлись как раз впору. Якорь соорудили из толстого корня, привязав к нему для тяжести грузный камень.
Через два дня осиновка была готова к плаванью и стояла, чуть покачиваясь, на якоре, в маленьком заливчике.
Осиновку испытали в ходу: и на веслах и под парусом. Суденышко всем понравилось. Ваня предложил назвать его «Чайкой» и, получив общее одобрение, раскаленным толстым гвоздем нацарапал название на носу лодки.
Ваня любовно ухаживал за осиновкой, вымыл и вычистил ее до последней доски, буквально снимая каждую соринку. В то же время, пока взрослые были заняты сборами, ему наказали следить за морем: грумаланы боялись пропустить случайную лодью.
