Дети капитана Блада - Виноградова Татьяна (мир бесплатных книг TXT) 📗
«Хотя бы честь».
Что же делать? Да, он не должен оставаться в доме человека, который нанес несмываемое оскорбление фамильной чести. Он вообще не должен был сюда приезжать. Но… Не трусит ли он, отказываясь от возможности понять, чей он сын? Постыдный путь измены… К тому же, не хочется расставаться с сестрой. Оказывается, быть старшим братом очень приятно… И, надо быть с собой честным до конца, перспектива остаться одному в чужом городе… Путь… Путь чести тяжел. Да, далеко ему до Сида.
Сидя в наемном экипаже среди подпрыгивающих свертков, Диего смотрел на профиль Бесс. Та с оживленным видом глядела в окно. Интересно, что бы делал Сид, если бы не столь своевременное вмешательство короля? Тьфу ты, пропасть! Но одно несомненно. Несовместимо с законами чести – жить в доме этого человека – и не признавать за ним отцовских прав. Надо выбирать что-нибудь одно… Решение принято – он покинет этот дом.
Велев Бенджамену сложить все покупки и идти отдыхать, Бесс с наслаждением принялась их распаковывать. Господи, сколько всего! Все эти три года она и новой шляпки-то себе не могла позволить. Зато теперь… Напевая себе под нос – «Одних сразила пуля, других сгубила старость, йо-хо-хо, все равно за борт», – Бесс повертелась перед зеркалом. Бледно-зеленые ленты и впрямь были ей к лицу. Взяв накидку, она прижалась лицом к нежному меху. Таким же мехом была отделана и муфта. Перчатки удобно облегали руку. Снимать все это не хотелось, и Бесс решила выйти на улицу.
Выходя из комнаты, она почти столкнулась с Бенджаменом. Отпущенный отдыхать, он отдыхать и не думал – и деловито спешил куда-то, прижимая к груди увесистую стопку полотенец и салфеток.
– Мисс Бетси желает выйти? – спросил он, гримасами изображая почтительнейшие извинения.
– Да, пройдусь немного, – беспечно ответила Бесс.
– Мисс, конечно, знает, что господин губернатор велел мне всюду сопровождать ее? Если вы соблаговолите подождать немного…
– Господи, Бен, как смешно ты говоришь! Нет, спасибо, ничего не надо, я недалеко и ненадолго. Ну, может, на полчасика, – еще беспечнее ответила Бесс.
Бенджамен ухитрился поклониться, одновременно подхватывая на лету упавшую салфетку. Да, конечно, он помнил Бесс с пеленок, но теперь она такая взрослая и красивая, и к тому же здесь, в столице, он чувствовал необходимость держаться соответственно высокому положению его любимого хозяина. Никто из этих расфуфыренных лакеев не посмеет сказать, что старина Бен не умеет себя держать.
Проходя мимо дверей отцовского кабинета, Бесс внезапно услышала громкие и раздраженные голоса. Конечно, эти двое разлюбезных идиотов опять что-то не поделили. Ну почему они не могут жить мирно! Со своим ослиным упрямством, которое оба почему-то называют «мужской гордостью»! Бесс прислушалась. Однако, кажется, дело плохо. Того и гляди, они… Ого! Кажется, Диего заявляет, что ноги его больше не будет в этом доме? Испанский осел! Он что, не понимает, что добьется так только того, что мы поменяем квартиру?! А папа совершенно справедливо отмечает, что тут вам просвещенная Британия, а не забытые Богом Америки, где можно жить в хижине и питаться черепахами. И… Боже!
– Вы… Вы хотите откупиться от своей нечистой совести… оплатить неправедно нажитыми деньгами честь моей матери?!! – донесся до нее звенящий злыми слезами голос Диего.
После нестерпимо долгой паузы отец сказал что-то, тяжело, тихо и неразборчиво. Диего вскрикнул что-то совсем отчаянное и злое. И… Где, где он видал таких отцов? В гробу, а лучше на виселице?!!
Тут Диего как ошпаренный вылетел из комнаты и, чуть не сбив сестру с ног, скатился по лестнице. Бесс, подхватив юбки, бросилась следом. Внизу хлопнула дверь.
– Совсем ополоумел парень, – сказал Блад закрытой двери. Он слепо пошарил по столу – на привычном месте пальцы нащупали книгу. С минуту Блад недоуменно смотрел на добротный, кожаный, с золотым тиснением, переплет «Мемуаров мессира д'Артаньяна», а затем в сердцах грохнул книгой о стол. Жалобно звякнула чернильница. Упал подсвечник. Вбежал слуга.
– Ужин готов, Ваше Превосходительство! – на всякий случай доложил он, с опаской глядя на разъяренного хозяина.
– К чертям ужин! Шляпу!
Однако, когда Блад выскочил на улицу, нигде не было видно долговязой фигуры в широком и длинном плаще испанского кроя.
– Болван! – сказал Блад вслух, адресуясь на этот раз к себе. Он вернулся в дом и закрыл дверь. Бесс он не заметил.
«Право же, – думал он, поднимаясь по лестнице, – если этот чертов придурок все семнадцать лет своей жизни доставлял своей матери подобные беспокойства, то я снимаю перед ней шляпу. Она, должно быть, женщина исключительных достоинств…»
Тем временем оказавшаяся более проворной Бесс успела заметить Диего на другой стороне улицы. Первая мысль – догнать – явно была неудачной: в таком состоянии братец разговаривать не захочет, да и домой не вернется. Но что он сделает? Бесс старалась не терять братца из виду, но тут дорогу ей перегородили две неуклюжие кареты, сцепившиеся осями. Мгновенно возник затор. Когда Бесс наконец сумела переправиться через мостовую, Диего был уже далеко. Подобрав юбки несколько выше, чем позволяли приличия, и энергично работая локтями, Бесс бросилась следом за ним. Диего завернул за угол. Добравшаяся до угла Бесс успела заметить край его плаща – Диего свернул в боковой проулок. Сделав рывок, Бесс сократила расстояние наполовину – чтобы не потерять его за следующим углом. Может, и не стоило подбираться так близко, но Диего несся вперед, ничего не видя вокруг себя. Его толкали, и сам он едва не сбил с ног дородную мамашу с ребенком. Та с проклятьями вцепилась было в его рукав, но ее отвлекло орущее чадо.
Падал мягкий теплый снег, превращавшийся под ногами прохожих в жидкое месиво. Колеса и копыта звучали приглушенно. Гвардеец на рослой серой лошади, картинно прогнув поясницу и нарочито-небрежно придерживая поводья пальцами левой руки, гарцевал у окошка кареты, покрытой красным лаком. Внезапно оказавшийся под копытами Диего вынудил лошадь шарахнуться в сторону. Всадник не покачнулся в седле, но его посадка утратила картинную четкость. Гвардеец выругался и огрел Диего хлыстом. Мелькнула тонкая рука, унизанная кольцами, и окно кареты закрыла красная с золотыми кистями занавеска. Всадник снова выругался и поднял хлыст, однако, наткнувшись на вызывающе-надменный взгляд из-под потрепанных полей шляпы, расхохотался и пустил лошадь коротким галопом вдогонку карете. Из-под копыт разлетелся веер брызг.
Машинально пытаясь отчистить камзол, Диего некоторое время стоял, глядя перед собой, и взгляд его был почти осмысленным. Бесс даже испугалась, что он заметит ее – она стояла почти рядом с ним. Однако Диего решительно развернулся и пошел прочь.
Теперь его блуждания приобрели подобие системы. Он явно что-то искал. Время от времени он останавливался, изучал вывески, пару раз сделал движение, как будто намеревался войти в дверь, затем проходил мимо. Наконец его выбор остановился на обшарпанной гостинице в Уоппинге, и он нырнул внутрь. Бесс выждала какое-то время, затем пересекла улицу и потянула дверь на себя.
Хозяин за конторкой, на которой лежала потрепанная конторская книга, при тусклом свете сальной свечи с сомнением разглядывал мелкую серебряную монету. При появлении Бесс монета исчезла, как по волшебству.
– Сюда зашел молодой темноволосый человек, – утвердительно произнесла Бесс.
– А что, – с ухмылкой поинтересовался хозяин, – дружок сбежал и не заплатил за постой?
Бесс дернула плечиком.
– Это мой брат, – объявила она.
Хозяин хмыкнул. Если девица хочет называть парня со столь явным испанским акцентом «братом», это ее дело. Бесс тем временем, порывшись в складках широкой юбки, извлекла на свет новенькую гинею. Хозяин встрепенулся. Бесс, повертев монету в пальцах, пустила ее волчком по столу – и накрыла ладошкой. Хозяин облизнул губы и перевел взгляд на ее лицо.
