Двадцать тысяч лье под водой - Верн Жюль Габриэль (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
– А может быть, и скажу, Консель!
– А вы знаете, как подразделяются эти два основных класса?
– Понятия не имею, – отвечал канадец.
– Так вот, милейший Нед, слушайте и запоминайте! Костистые рыбы подразделяются на шесть подотрядов: primo, колючеперые, с цельной и подвижной верхней челюстью, с гребенчатыми жабрами. Подотряд включает пятнадцать семейств, иначе говоря, почти три четверти всех известных рыб. Представитель подотряда: обыкновенный окунь.
– Рыба недурна на вкус, – заметил Нед Ленд.
– Secundo, – продолжал Консель, – рыбы с брюшными плавниками, расположенными позади грудных, но не соединенными с плечевой костью. Подотряд включает пять семейств, и сюда относится большая часть пресноводных рыб. Представители подотряда: карп, щука.
– Фи, – сказал канадец с пренебрежением, – пресноводные рыбы!
– Tertio, – продолжал Консель, – мягкоперые, у которых брюшные плавники находятся под грудными и непосредственно связаны с плечевой костью. Подотряд включает четыре семейства. Представители: палтус, камбала, тюрбо и так далее…
– Превосходные рыбы! Превосходные! – восклицал гарпунер, не признававший другой классификации, кроме вкусовой.
– Quarto, – продолжал не смущаясь Консель, – бесперые, с удлиненным телом, без брюшных плавников, покрытые жесткой и слизистой кожей. Подотряд включает только одно семейство. Сюда относятся угревые: угорь обыкновенный, гимнот – угорь электрический.
– Посредственная рыба! Посредственная! – заметил Нед Ленд.
– Quinto, – говорил Консель, – пучкожаберные, с цельной подвижной челюстью; жабры состоят из кисточек, расположенных попарно вдоль жаберных дуг. В этом подотряде одно семейство. Представители: морской конек, летучий дракон.
– Мерзость! Мерзость! – заметил гарпунер.
– Sexto, – сказал Консель в заключение, – сростночелюстные, у которых кости, ограничивающие рот сверху, сращены, придавая полную неподвижность челюсти, – подотряд, порочащий настоящих рыб. Представители: иглобрюхи, луна-рыба.
– Ну, эта рыба только осквернит кастрюлю! – вскричал канадец.
– Вы хоть сколько-нибудь поняли, милейший Нед? – спросил ученый Консель.
– Нисколько, милейший Консель! – отвечал гapпyнер. – Но валяйте дальше, любопытно послушать!
– Что касается хрящевых рыб, – невозмутимо продолжал Консель, – они подразделяются на три отряда.
– И того много! – буркнул Нед.
– Primo, круглоротые, у которых вместо челюсти одно срединное носовое отверстие, а позади черепа ряд круглых жаберных отверстий. Отряд включает лишь одно семейство. Представитель: минога.
– Хороша рыба! – сказал Нед Ленд.
– Secundo, селахии; жабры у них похожи на жаберные отверстия круглоротых, но с подвижной нижней челюстью. Отряд самый значительный в классе. Подразделяется на два семейства. Представители: акулы и скаты.
– Как! – вскричал Нед. – Скат и акула в одном отряде? Ну, милейший Консель, в интересах скатов не советую вам сажать их вместе в один сосуд!
– Tertio, – продолжал Консель, – осетровые. Жабры у них открываются, как обычно, одной щелью, снабженной жаберной крышкой, – отряд включает четыре вида. Представитель семейства: осетр.
– Э-э! Милейший Консель, вы приберегли на мой вкус лучший кусочек на закуску! И это все?
– Да, милейший Нед, – отвечал Консель. – И заметьте, что знать это – еще не значит узнать все, потому что семейства подразделяются на роды, виды, разновидности.
– Так-то, милейший Консель! – сказал гарпунер, взглянув в окно. – А вот вам и разновидности!
– Рыбы! – вскричал Консель. – Право, можно подумать, что перед нами аквариум!
– Нет! – возразил я. – Аквариум – та же клетка, а эти рыбы свободны, как птицы в воздухе.
– А ну-ка, милейший Консель, называйте рыб! Называйте! – сказал Нед Ленд.
– Это не по моей части, – отвечал Консель. – Это дело хозяина!
И в самом деле, славный малый, рьяный классификатор, не был натуралистом, и я не уверен, мог ли он отличить тунца от макрели. Канадец, напротив, называл без запинки всех рыб.
– Балист, – сказал я.
– Балист китайский, – заметил Нед Ленд.
– Род балистов, семейство жесткокожих, отряд сростночелюстных, – бормотал Консель.
Право, вдвоем они составили бы замечательного натуралиста!
Канадец не ошибся. Множество китайских балистов, со сплющенным телом, с зернистой кожей, с шипом на спинном плавнике, резвилось вокруг «Наутилуса», ощетинясь колючками, торчавшими в четыре ряда по обе стороны хвоста. Ничего нет прелестнее китайских балистов, сверху серых, белых снизу, с золотыми пятнами на чешуе, мерцавшими в темных струях за кормой. Между балистами виднелись скаты, словно полотнища, развевающиеся на ветру; и среди них я заметил, к величайшей радости, японского ската с желтоватой спиной, нежно-розовым брюхом и тремя шипами над глазом; вид настолько редкий, что самое существование его было в свое время поставлено под сомнение Ласепедом, который видел такого ската только в одном собрании японских рисунков.
В продолжение двух часов подводное воинство эскортировало «Наутилус». И покуда рыбы резвились и плескались, соперничая красотой расцветки, блеском чешуи и юркостью, я приметил зеленого губана, барабульку, отмеченную двойной черной полоской, бычка, белого с фиолетовыми пятнами на спине и закругленным хвостом, японскую скумбрию, чудесную макрель здешних морей, с серебряной головой и голубым телом, блистательных лазуревиков, одно название которых заменяет всякие описания, спарид рубчатых, с разноцветным плавником, голубым и желтым, спарид полосатых, с черной перевязью на хвосте, спарид поясоносных, изящно зашнурованных шестью поперечными полосами, трубкоротых, с рыльцем в форме флейты, или морских бекасов, некоторые представители которых достигают метра в длину, японскую саламандру, мурену, род змеевидного угря длиной в шесть футов, с маленькими живыми глазками и широким ощеренным зубами ртом, – всего не перечислишь…
Восхищению нашему не было предела. Восклицаниям не было конца. Нед называл рыб, Консель их классифицировал, а я восторгался живостью их движений и красотой формы. Мне не доводилось видеть таких рыб в их естественной среде.
Не стану описывать все разновидности, промелькнувшие перед нашими ослепленными глазами, всю эту коллекцию Японского и Китайского морей.
Рыбы, привлеченные, несомненно, блеском электрического света, стекались целыми стаями, их было больше, чем птиц в воздухе.
Внезапно в салоне стало светло. Железные створы задвинулись. Волшебное видение исчезло. Но я долго бы еще грезил наяву, если б мой взгляд случайно не упал на инструменты, развешанные на стене. Стрелка компаса по-прежнему показывала направление на северо-северо-восток, манометр – давление в пять атмосфер, соответствующее глубине в пятьдесят метров ниже уровня моря, а электрический лаг – скорость в пятнадцать миль в час.
Я ждал капитана Немо. Но он не появлялся. Хронометр показывал пять часов.
Нед Ленд и Консель ушли в свою каюту. Я тоже вернулся к себе. Обед уже стоял на столе. Был подан суп из нежнейших морских черепах, на второе барвена, которая славится своей белой, слегка слоистой мякотью и печень которой, приготовленная особо, считается изысканнейшим блюдом, затем филейная часть рыбы из семейства окуневых, более вкусная, чем лососевое филе.
Вечером я читал, писал, размышлял. Когда же меня начало клонить ко сну, я лег на свое ложе из морской травы и крепко заснул, меж тем как «Наутилус» скользил по быстрому течению «Черной реки».
