Тайные фрегаты - Лаптухин Виктор Владимирович (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Про гусарские шкадроны я от деда слышал. У нас в Новгороде полковник Никифор Караулов набирал в них дворян и боярских детей. Ребята все видные, у каждого по два пистоля и прочее вооружение. Потом послали их границу стеречь… Только из меня такой же конник, как и писец.

— Поедешь в почтовой карете вместе с Брантом и обычными пассажирами, а дорожные документы мы тебе сделаем. Ну а чтобы все было натурально, приставим к тебе ординарца — нашего казака Лаврентия. Мужик могучий, лицо зверское, есть шрам и длинные усы. Оденем его в куртку со шнурами, баранью шапку и нацепим шпоры.

— Так он же никакого языка не знает, кроме русского!

— Пока в плену у турок был, немного научился их наречию. Будет в дороге говорить с тобой по-русски и вставлять турецкие слова. Местные жители о венграх мало знают, считают, что в кавалерии служат только рейтары да драгуны. Для них нет разницы между гусарами, уланами или пандурами [23]. Считают, что все они варвары, которое рубятся где-то на востоке Европы с турками.

— Они и о казаках не слышали?

— Еще услышат!

Глава 20

До Эльбы доехали в дорожной карете вместе с другими пассажирами. Ровный тракт, обсаженный уже начавшими зеленеть деревьями, шел мимо маленьких чистеньких городков. На почтовых станциях подавали неизменную свинину с тушеной капустой и быстро запрягали свежих лошадей. Пограничники на заставах, а проехали их столько, что Иван сбился со счета, тщательно изучали бумаги путешественников. К паспорту с гербом французского короля относились с особым почтением. В этих мелких немецких княжествах еще хорошо помнили вторжение армий грозного соседа. Добропорядочные обыватели с опаской смотрели на Лаврентия, который время от времени коршуном зыркал по сторонам и, завидев хорошеньких немочек, подкручивал свои длинные усы. Его гремящие шпоры, кривая сабля и хриплые фразы на непонятном языке, с которыми он обращался к Ивану, на всех производили сильное впечатление.

Купец Брант, румяный господин с небольшим брюшком, в разговоры с попутчиками не вступал. Он скромно устроился на боковом сидении, уткнулся в молитвенник и лишь изредка бросал беспокойные взгляды на своего спутника. Этот лохматый парень постоянно что-то жевал и прекращал это занятие только для того, чтобы заснуть.

Сам Иван, как и подобает французу, следующему по казенной надобности, в беседы ни с кем не вступал, в расспросы не пускался и равнодушно смотрел на окружающий мир. Тем не менее, ему удалось заметить, что подозрительных попутчиков нет и почтовую карету никто не преследует. С этим согласился и Лаврентий.

Вниз и вверх по Эльбе тянулись караваны судов и барж. Через близлежащий Гамбург и канал, уходящий на север к Любеку, купцы и мастеровые немецких и чешских городов посылали продукты во все страны мира. Свой товар, длинные ящики, обшитые грубой парусиной, купец Брант нашел на баржах Ост-Индской компании, причаливших недалеко от почтовой станции. До отправки кареты еще оставалось время, и он стоял на берегу канала. Рядом с ним топтался лохматый слуга. Оба смотрели, как в воде плещутся крикливые чайки, бросали им кусочки хлеба.

Иван пил пиво на веранде гостиницы, издали наблюдая, как на почтовом дворе запрягают лошадей. Долговязый слуга в красной куртке о чем-то беседовал с конюхами.

— Вот у нас на Дону вино так вино! Алое, густое, духовитое, — ворчал Лаврентий, прихлебывая местный розовый напиток — а это немецкое пойло все равно, что вишневый кисель.

— Ну-ка встань рядом. Начинай расчесывать усы, да зеркальце держи прямо, — распорядился Иван.

Казак занялся усами и осушил новый стакан.

— Смотри, охмелеешь!

— С этого напитка со мной ничего не случится. Домой вернусь, отведу душу! Пять лет прошло, как попал в плен.

— Расскажи, как это случилось?

— Так под Азовом, когда мы его штурмовали, оглушило меня взрывом. Очнулся, а на шее колодка. Так с ней и оказался на базаре в Керчи, где гололобые нехристи щупали у меня руки-ноги, считали зубы. Там продали в туретчину, гребцом на галеры. Так прикованный за ногу и плавал вместе с болгарами и итальянцами на корабле паши Гассана. Кормили паршиво и били плетьми за каждую провинность. Многие умерли, и их выбросили за борт. Да и я бы не выжил, но смилостивился Господь и наслал на нас французский фрегат. Он и прижал галеру к берегу, турки бежали, а нас освободили. Тех, у кого нашлась родня или поручители, отпустили домой, а таким как я французы предложили наняться на их галеры. Пришлось согласиться, и нам выдали штаны, куртки и шапки, все красного цвета. Кормили сытно, ежедневно давали полфунта мяса и вино, а били только за дело.

— Как же ты оказался в Париже, а потом и в Голландии?

— У французского короля есть обычай — по большим праздникам на галеры приходит его ближайший боярин и за хорошее поведение освобождает одного из гребцов. Это из тех, что приговорены судом. В такой день устраивают угощение и разные игрища. Вот я и вызвался биться с их знаменитым, бойцом по имени Гран Чемпион. Схватились, и как он не тужился, я положил его на обе лопатки. Стали французы меня величать, поднесли шипучего вина, стали называть «Москов чемпион». В ту пору господин Постников из Посольского приказа был в Марселе проездом из Италии, где изучал разные науки. Прослышал он про меня и пожелал увидеть. А когда выслушал мою историю, то, дай Бог ему здоровья, забрал с собой, а потом послал к Андрею Артамоновичу… Ваня, а куда лохматый-то делся? Купец наш на берегу один стоит!

Не оборачиваясь, Иван глянул в подставленное зеркальце. Господин Брант и верно был один. А тем временем у ворот почтового двора слуга в красной куртке вытащил платок и махал им, словно отгонял мух.

Лаврентий, хотя и качался, изображая пьяного, но зеркало держал твердо. И за своей спиной Иван увидел, что трое мужчин, одетых как зажиточные горожане, появились из-за угла и направились к господину Бранту. Значит не стали рыскать по дорогам, сторожили около барж с товаром, чтобы взять наверняка.

Двое стали по бокам купца, третий положил ему руку на плечо и что-то сказал. С лица господина Бранта пропал румянец, и он на негнущихся ногах последовал за мужчинами.

— За работу, казак, — негромко произнес Иван.

В этот послеобеденный час людей на набережной было немного, и все произошло очень быстро.

Лаврентий молниеносно выхватил саблю и смахнул три пальца с руки незнакомца, лежавшей на плече господина Бранта. Из-под своего плаща Иван высунул дула пистолетов и заставил двух оставшихся незнакомцев попятиться к набережной. Слышал, как за его спиной гневно хрипит Лаврентий, и видел ужас и растерянность в их глазах. У самого края щелкнул курками пистолетов и решительно шагнул вперед. Когда оба незнакомца свалились в воду, первым закричал и замахал руками, стал звать на помощь, требовал притащить багры и веревки.

Увидел, что третий незнакомец, белый как полотно, сорвал с себя треуголку и, зажимая ею покалеченную кисть руки, спешит убраться подальше от набережной. Господин Брант прислонился к стене и, хватая ртом воздух, держится за грудь. Тут же суетится прибежавший откуда-то его слуга. Что-то быстро-быстро говорит и сует хозяину коврижку, покрытую сахарной глазурью.

В этих местах пекут замечательные медовые коврижки, которые славятся на всю Германию. Каждый путник стремится отведать такое лакомство.

На берегу канала продолжалась суматоха, вытаскивали свалившихся в воду. Тем временем пассажиры размещались в почтовой карете, которая с немецкой аккуратностью отправлялась в путь в точно назначенное время. Дальше ехали без приключений. Господин Брант отдышался и сидел, сжавшись в комок. От молитвенника почти не отрывал глаз и лишь иногда робко улыбался, глядя на страшного русского казака, клинок которого просвистел у самого его уха, но даже не разрезал сукна кафтана.

В Любеке длинные ящики были благополучно перегружены на судно под английским флагом. Старые знакомые Ивана, помнившие его еще как боцмана с «Сирены», радостно отметили встречу в старом добром «Белом ките». Чуть позднее некоторым личностям, которые и здесь проявили интерес к господину Бранту и его грузу, пришлось исчезнуть из порта. Тем более что их вожаку проломили голову оловянной пивной кружкой. Господин же Брант получил свой вексель и остался очень доволен выгодной сделкой. А купца из Архангельска, который принял груз, заверил, что готов и дальше вести дела с русскими друзьями. И добавил, что сильно ошибаются все те, кто считает московитов доверчивыми, бестолковыми, ничего не понимающими в современной коммерции и способными лишь к мелкой торговле.